Дмитрий Гаврилов - участник московского Клуба любителей фантастики с момента его основания. В данном сборнике - "Великий и Ужасный" - представлены рассказы автора в жанрах научной фантастики, фэнтези и мистики, опубликованные с 1996 по 2002 годы в периодических изданиях. Ряд рассказов публикуется впервые.
Заседания Московского Клуба любителей фантастики (КЛФ) в Центральном доме литераторов проходят один раз в месяц, каждую третью субботу.
Сайт КЛФ: www.fantast.km.ru E-mail: master_fantast@km.ru
Для широкого круга читателей.
Содержание:
Бог создал море, а фламандцы - берега 1
Зов Мастера 3
Прощание с Оле 4
Спасение драконов - дело рук… 5
Солнце, Воздух и Вода - (дружеская пародия на Василия Купцова) 8
Власьева обитель - (из романа "Наследие Арконы") 9
Харбард должен быть доволен 12
Господин случая 15
Прощай, Ваня! 16
Страшилка кота Баюна, или Почему на Руси перевелись богатыри 16
Колесница Фрейи 19
"Ни хитру, ни горазду…" 20
Меч не знает головы кузнеца 22
Я только учусь… 28
Смерть гоблина 28
Ларв 29
Последний выстрел 31
Проклятая реликвия 33
Отметина Сатаны, или Зов Мастера - 2 35
"Генеральский" эффект 36
Великий и Ужасный, или Планета Гудвин 37
Космические страсти 39
Солнечный зайчик - (из цикла "Грядущее Завтра") 39
Рукописи Хевисайда - (из цикла "Грядущее Завтра") 40
Завещание Прошлому - (из цикла "Грядущее Завтра") 42
Собачий ангел 43
Игра будет вечной 44
Дмитрий Гаврилов, Валентин Куликов - Странности начинаются с самого утра - (из цикла "Грядущее Завтра") 45
Дмитрий Гаврилов, Владимир Егоров - СИВРы - (из цикла "Грядущее Завтра") 47
Владимир Егоров, Дмитрий Гаврилов - Последняя битва дедушки Бублика 51
Хронология создания рассказов 52
Библиография автора 52
Примечания 53
Дмитрий Гаврилов
ВЕЛИКИЙ и УЖАСНЫЙ
Фантастические рассказы
Бог создал море, а фламандцы - берега
"Земля станет морем,
но будет свободной…"
(из песни морских гёзов)
Бог создал море, а фламандцы - берега (2001)
Он ушел, ушел в который раз, распевая одну из вечных своих песенок, и когда он спел последнюю, - этого никогда никто не узнает. А она снова осталась одна, ждать его, как было четыреста лет подряд, и так будет впредь.
Этот прохожий не любил римлян. Он не любил всё, что было связано с Римом - кроме его женщин. Да ещё разве что знаменитый легионер Брабо по праву заслужил признательность и уважение фламандца. Отважный солдат сгинувшей без следа империи вступил в схватку с грозным великаном, жестоким и неумолимым, и, отрубив мерзавцу руку, швырнул её в Шельду.
Зато он, прохожий, знал и любил этот город, Град Отсечённой Длани. Красивейший из всех городов Фландрии, облечённый покоем ленивых, медлительных каналов и полусонных старинных мостов. Антверпен, чьи многочисленные верфи и доки тянулись на десятки миль вплоть до самой голландской границы…
В западной части площади Гротмаркт, которую прохожий мерил широкими шагами, высилось всё ещё величественное здание ратуши. Здесь каждый камень помнил звук его шагов. Сомкнув круг, бок о бок тут выстроились гильдейские дома с резными ступенчатыми фронтонами и изящными золочёными фигурками на остроконечных крышах. Весною площадь превращалась в чудный сад, потому что каждый подоконник пестрел яркими душистыми цветами, и, точно морские валы, райские кущи вздымались к голубым небесам.
Колокол ударил три раза. Худой, как жердь, прохожий, одетый в длинный, весь в складках, выцветший дорожный плащ, остановился и нехотя глянул направо - туда, где, проткнув серые осенние облака непомерно острым шпилем, стоял огромный готический собор. Он прищурил глаза - кровавый солнечный луч протиснулся сквозь дымчатую завесу.
- Ну, здравствуй, солнышко! - улыбнулся человек. - О, да, воистину ты счастливейший из фламандцев! - пробормотал он себе под нос. - И Питер-Пауль и Вольфганг-Амадей, то были гении. Счастлив тот, кто в чёрные дни сохранит чистоту сердца - говаривал отец. А ты, весёлый старожил, помня его завет, всего лишь держал первому кисти, и второго подсадил к органу. Малыша как-то привезли во Фландрию - дать концерт, а ведь он не доставал до клавиш… Многое видел этот собор: и порушенные статуи, и величайших из творцов.
Но прохожий человек не долго предавался воспоминаниям. Миновав лабиринт лишь ему известных переулков и проходов, зажатых между увитыми плющом аккуратно выбеленными старинными домиками, он двинулся к Вогельмаркт. И, вырвавшись из ловушки древнего города, где ныне царили тишина и спокойствие, шагнул на ещё шумный рынок. Прежде здесь можно было купить почти всё, что пожелает душа. По старинной традиции, каждый год устраивались шутливые выборы рыночного короля и королевы из числа самых преуспевающих торговцев. Но только в этот четырнадцатый год очередного века всё было иначе, и даже пекари, словно сговорившись, не пекли в этот год знаменитые "антверпенские ручки" - сладости в форме отрубленной кисти поплатившегося за свою жадность и жестокость гиганта Антигона.
- И какой же фламандец не знает толка в питье! - рассуждал странный прохожий, меряя полупустой рынок длинными, точно ходули, ногами. - Только гляньте на наши тучные розовые нивы, как колышется в них добрый ячмень! Это он даст жизнь кипящему золотом пиву Фландрии… А вина, чего стоили вина, и сколько его было пролито в глотку ещё в те незапамятные времена, когда я догадался полетать на виду доверчивых горожан: одно из Бюле, виноградники которого подходили к самым Намюрским вратам, да и само намюрское, далее - люксембургское, испанское и португальское, рейнское и брюссельское, лувенское и арсхотское, правда, и изюмная наливка стоила того, чтобы проглотить язык. О славный город, куда стекались со всего Света сокровища и пряности! …Да не вечно, не вечно, фламандцы, мечтать нам о душистых яствах и пьянящей влаге!
Он остановился у полупустого прилавка - съестные припасы смели ещё в середине августа, когда пал последний из двенадцати фортов некогда неприступного Льежа - теперь тут продавалось и выменивалось на ту же снедь лишь никому не нужное барахло. Впрочем, попадались и самые необходимые вещицы. Незнакомец долго бродил среди лавок да прилавков, пока не остановился у той, при которой виднелся старинный герб оружейной гильдии.
- Неплохой шнур! - похвалил он товар.
- Совсем новый, парень… Уступлю задёшево, точно ты сам мастер Бикфорд, - сострил продавец.
- По рукам, я не постою за ценой, почтенный торговец.
- Я вижу, парень, тебе приглянулся и этот клинок?! - сказал тот, кто стоял за прилавком. - Э, голову-то побереги, ударишься!
- У меня некогда был такой же, - пояснил сухощавый прохожий, примеривая резную рукоять ножа к ладони.
Она была сработана в виде клетки. Внутри проглядывался выточенный череп, глазницы которого чернели высохшей вражьей кровью, так и не смытой за минувшие века. Поверх клети лежала тощая собака. То была сталь, верная по гроб жизни.
- Что ж, ты понимаешь толк в добрых ножах! - похвалил продавец, - Держу пари, твои предки знатно резали брюхо испанцам.
- Надеюсь, что у кайзера оно такое же мягкое! - ответил прохожий лавочнику, и в глазах его вспыхнул злой огонёк.
- Знаешь, а бери ты его задаром, парень! - молвил хозяин лавки, протягивая оружие человеку.
- Просто так не положено, друг! На, возьми вот, - ответил прохожий и протянул щедрому собеседнику монету.
- Ого! Да у тебя, я погляжу, карманы набиты флоринами? - подивился прежний владелец ножа. - Такой старины я давно не встречал.
- Для благого дела не жаль, - отшутился сухощавый.
- Правду ли говорят, - спросил его неожиданно торговец, - что королева всё ещё в городе. Слухи ходят, её видели среди сестер милосердия.
- Может и так, - согласился его удачливый покупатель, пряча нож среди одежды. - Хотя она из Баварии, но верна своему мужу и королю.
- Редкий случай, - продолжил торговец. - Не всякая женщина может такое сказать.
- Моя - может! - скупо, но уверенно молвил человек в ответ.
- Ты, должно быть, моряк? У меня такое ощущение - мы уже не раз встречались на этой земле.
- Мир тесен, но я из Дамме. Я служил на море, - последовал ответ, - но уже давно работаю на маяке и теперь редко покидаю его… разве что по особым случаям. Прощай!
- Храни тебя господь, парень! Удачи. И пусть всегда нашим морякам будет легко найти дорогу домой, - может он пошутил, может и правду молвил.