Кирилл занес дров, чтобы подложить в печь и вышел во двор. Было уже темно и слегка подморозило. Он достал из кучи вещей зимнюю куртку и надел ее, подождав, пока согреется телом, вышел во двор. Он чуть-чуть успокоился, но на душе было тяжело. Даже тут Александр повел себя с ними, как с чужими людьми. Наверное, ему все еще не верилось, что теперь это его реальность. Ему вдруг показалось, что он снова спит и видит сон.
Не раскисать, не раскисать! - приказал себе Кирилл. Он зашел в баню, посветив сотовым телефоном, нашел выключатель и пустой патрон, ввернул лампочку и включил свет. И где они здесь будут ночевать?
Баня оказалась на удивление вместительной, как будто ее строили не для себя, а для гостей. В передней был даже камин. Делилась она на три отделения, парную, примерно два на два метра, помывочную чуть большего размера, и большой теплый предбанник, примерно, три метра на пять, который служил и гостиной, и раздевалкой. И широкая лестница на чердак. Сама баня была новой, строили ее недавно, бревна еще не покрылись налетом.
"Ого!" - удивился Кирилл, остолбенев. Точно такие строил отец, пока был жив. Последнее время отец и его брал с собой, рассказывая, что и как, но ему больше нравилось с тетей Верой, которая знала много интересных вещей. Жизнь в бане уже не казалась ему устрашающей. Большие морозы давно закончились, не замерзнут. Он немного расстроился, когда увидел, сколько пустых бутылок придется выносить. Они были повсюду - и в мешке в углу, и на чердаке, и сложенные во дворе.
"Наверное, ее тоже надо протопить", - подумал он, поеживаясь от холода. Подбросил несколько сухих березовых поленьев в камин, бросил бересту и поджег. Огонь весело побежал по поленьям, заражая своей беззаботностью. К счастью, печь не дымила, а нагревалась быстро.
Он огляделся. В предбаннике, наверное, поместится и кровать, и стол, и холодильник…
От старых хозяев здесь осталась кушетка для массажа и диванчики вдоль стены, обитые дерматином, узорный шкаф, в котором, по-видимому, хранили посуду и напитки. Утепленная покатая крыша служила потолком, так что предбанник был как большая комната с одним окном на огород. Два других отделения от крыши отделял чердак и утепленный потолок. Кирилл заглянул и туда. На полу чердака валялось много сухих листьев от банных веников, для которых были приготовлены три поперечных шеста, на которых все еще висели веники.
Кирилл заметил, что бачок под воду совсем пуст, а помыться с дороги им не мешало. Он тут же нашел пару ведер, оставленных старыми хозяевами, наносил с колодца воды.
Пока он носил воду, поленья почти прогорели. Подбросил еще охапку дров, прикрыв камин чугунной заслонкой, что открывалась и закрывалась на две створки в разные стороны. Потом вынес бутылки, подмел чердак, собрав сухие листья, бросил в каминную печь. После этого занялся разбором вещей: выбрал постельное белье, одеяла и матрасы - сложил отдельно, собрал одежду, аккуратно развесив на шестах для веников. Всю прочую мелочевку: книги, игрушки, шкатулки, которые не влезли на чердак, сложил в пространстве между сараем и баней. Выбрал посуду, которая могла им пригодиться, разложив в шкафу, остальную оставил там же, куда складывал ненужные вещи.
Работал он с тяжелым сердцем, без конца вспоминая свою прошлую жизнь, пытаясь понять, как это все с ними произошло - и не мог. Не было этому объяснения. Наконец, мать позвала его. Она принесла стол и стулья, постелила скатерть и прибрала. Стало уютно. От печи шло тепло. Мать поинтересовалась, чем он занимался, но когда он начал рассказывать, заметил, что почти не слушает его. Она молча разложила в тарелки макароны и колбасу. Не разговаривая друг с другом, сели за стол. Некоторое время дружно ели.
- Кирюш, я что-то переживаю за Александра. Не мог он совсем исчезнуть, даже не предупредив. И телефон не отвечает. Может, по дороге что случилось? Не в себе был, знаешь, мог в аварию попасть.
- Мам, ну ты хоть сейчас его не оправдывай! Что с ним может случиться, - Кирилл почувствовал, как в нем закипает возмущение, Мать жалела человека, который просто выкинул их на улицу, как щенят. - Наслаждается, что нас нет. Это все из-за него, все! Ненавижу его!
Кирилл отвернулся, размазывая по лицу тыльной стороной ладони увлажнившиеся глаза.
- Кирюша, не смей так говорить! - прикрикнула на него мать, съежившись, опустив плечи. - Если что-то случится, ты об этом очень сильно пожалеешь!
- Мы с тобой сидим, как два дурака, а они смеются над нами! - фыркнул Кирилл, бросая ложку. - Они же нас за скотину не считают. Мама, ну ты представляешь, они сидят в нашей квартире… Там, где мы сидели с папой, ходят по полу, по которому он катал меня на спине… Или жрут блины у тещи и радуются, что Ирка теперь пристроена.
- Бывает, что люди переезжают, - ровным голосом заметила мать.
- Они разговаривать с нами не хотят! - рассмеялся Кирилл. - Зачем ты квартиру ему разрешила продать? Ну и пусть бы убили его! - обвинил он мать. - Он нам даже про дом наврал, будто ездил его смотреть! Он не смотрел, даже не знал, где он находится! - вспомнил Кирилл. - А говорил: ой, дом в Черемушках, пригород, на землю новую квартиру купим, рассказывал сказки - все классно, замечательно, здорово, а где, покажи?! - Кирилл скрипнул зубами, сжимая вилку до боли в суставах. - Если бы тут не нужен был врач, кто бы нам помог?! - попытался он ее образумить. - Слышала, что Матвей Васильевич сказал? Мы не первые! А представь, если бы нас привезли в полуразрушенный и заколоченный дом, мимо которых проезжали?! Наверное, просто испугались, что ты подашь в суд. Все же, не просто какая-то работяга…
Кирилл отрешенно уставился в тарелку, не замечая ее, с ужасом думая о том, что все могло быть много хуже.
- Тех, кто может подать в суд, обычно убивают, - согласно кивнула мать, словно опять прочитав его мысли. - Да, мы могли оказаться в еще худшем положении. Если честно, я даже не представляла себе, как это все могло быть. Тут представила, когда мы мимо проезжали. И все же… Знаешь, Кирюш, - она ненадолго задумалась. - А я рада, сама бы я никогда не решилась. И пусть он предал нас, но зла не держу. И ты не держи.
- Я не хочу больше о Сашке говорить, он мне не брат! - отрезал Кирилл. - Я вырасту, заработаю много денег, и киллера найму, что бы его убили! Папа ему фирму для нас оставил, а он нас обворовал! Я его ненавижу! Ненавижу! - Кирилл вдруг почувствовал, что ему становится легче. Боль, которую он держал в себе, выходила наружу с его высказанной ненавистью. - Ты как Сашка, он не помнит про нас, а ты все плохое пытаешься забыть. Ну, вспомни, вспомни, он же бил тебя! Я видел, как он таскал тебя за волосы, в лицо плевал, как бросил в прихожей головой о стену! И пусть убьют его! Или ты хочешь, чтобы он еще тут нас изводил?! Да пусть он сдохнет! Сдохнет, как тварь подзаборная! Сволочь он, ненавижу!
Кирилл вскочил, нервно подойдя к окну. Уперевшись рукой в косяк, уставился в непроницаемую темноту за окном. Его трясло, руки его дрожали, слезы бежали сами собой - и он ничего не мог с собой поделать. Его вдруг охватила глухая ярость. Мать оставила еду, погладила сзади по волосам, чтобы успокоить, но Кирилл отмахнулся. Тогда она с силой схватила его руку и прижала к себе, не давая вырваться, прижимая к стене своим телом.
- Кирюша, сейчас же замолчи! Слышишь! - она говорила горячо и в самое ухо, погрозив пальцем перед лицом. - Люди иногда болеют. Может быть, у него травма, о которой мы не знаем? Может, загипнотизировали его! Разобраться надо! А кто ему поможет, кроме нас? Ну, все! Все! Все!.. - мать держала его и гладила по голове, не давая вырваться. - Подумай, почему люди попадают в секты и ведут себя, как наш Сашка? Как будто булавку ему в голову воткнули… Мне бы раньше об этом догадаться, - укорила она сама себя.
Кирилл уже не плакал, но всхлипывал заложенным носом. Он насторожился при слове "булавка". Чувство тревоги кольнуло в самое сердце! Он вдруг снова обрывочно вспомнил свой сон, и незнакомые лица мелькнули перед глазами.
- Почему ты это сказала? - серьезным голосом спросил Кирилл.
- Что сказала? - не поняла мать вопроса.
- Ну, про булавку? - пояснил Кирилл.
- А-а-а! Сказка такая есть про Финиста ясного сокола, - мать вздохнула и потянула его за собой за стол, усаживая. - Там жена втыкает Финисту в голову булавку, и он обо всем забывает. Не обо всем, а о самом дорогом, о девушке, которую любил. А что?
- Да нет, ничего. Странное чувство, что я с этой сказкой где-то рядом, как будто не сказка это, а моя жизнь, - с горечью усмехнулся Кирилл, хлюпнув носом. - Как будто она во мне эта сказка… Во сне я что-то видел, как раз перед тем, как нам сюда уезжать. Странный был сон, подробности не помню, но такой реальный, будто на самом деле происходило, как в жизни.
- Кирюша, ну хоть ты меня не пугай! - воскликнула мать испуганно. - У нас Сашка ненормальный, если еще ты будешь ненормальным, я не вынесу!
В немом молчании, рассердившись друг на друга, продолжили ужинать. Кирилл с матерью согласиться не мог, хоть и отошел от обиды на нее. И когда вдруг почувствовал, как мать мягко дотронулась до его ноги под столом, не сдержался.
- Мам, - он оттолкнул ее. - Не приставай, ты не заставишь меня Сашку любить!
- Что? - вскинулась в недоумении мать. - Я пристаю к тебе?
- А зачем ты мне ногу трогала? - сердито разошелся Кирилл. - ну не делай вид…
- Я?! - мать подняла скатерть и заглянула под стол. - Ой! - глаза ее стали удивленно округленными.