Тетушки медленно вставали с лавочки, отряхивали платья, вздыхали. Потом мимо меня прошли в подъезд одна за другой. Я едва успела отскочить. Сгущались сумерки, а мама все не выходила.
Так началась моя жизнь во Дворе. Ночь я проводила в зарослях, то в одних, то в других. К подъезду пробиралась тайком, чтобы не напороться на Ту Тетку. Меня не замечал никто - ни подружки во дворе, ни взрослые. Однажды - это было на следующий день - выбежал погулять наш Барсик. Он деловито трусил на задний двор. Я закричала:
- Барсик, Барсик!
Кот подбежал ко мне и замяукал.
- Барсик, Барсичек, ты меня видишь, это же я, Дина.
Барсик смотрел на меня круглыми желтыми глазами и мяукал. Я поняла, что он говорит мне: 'Вижу! Дома плохо. Все плачут. Я знал, что ты здесь'. Это было сказано не словами, но я поняла. Так я начала понимать язык зверей и птиц, о чем окончательно узнала позже. Барсик с тех пор часто приходил ко мне во двор и рассказывал - передавал образами - что происходит дома, внутри подъезда, внутри квартиры, за Порогом.
(Следующей зимой Барсика чуть не разорвали собаки, я еле отогнала их, они меня послушались. Мы дружили с ним еще пять лет, а потом у Барсика оказался лишай, и его куда-то увезли. А через три дня он снова появился во дворе, но я знала, что он уже побывал в ветеринарке, где ему сделали укол, и он заснул… и вернулся домой ко мне, и с тех пор мы с ним всегда неразлучны, хотя люди его не видят. Уже тридцать лет).
Потом были похороны. У подъезда стоял маленький гроб, я увидела плачущую маму в черном платке, рыдающую бабушку. Я хотела подойти к толпе соседок и окликнуть маму, но вдруг я снова увидела Ту Тетку, и пустилась наутек, за самые дальние гаражи. А потом я вылезла ночью и бродила вокруг дома кругами.
Когда пошел дождь, я забралась в подвал. Туда входить мне было можно. Там ко мне подошел подвальный кот без имени, и я гладила его, а он бодался головой и смотрел на меня. Мы с ним тоже подружились. Есть мне не хотелось, хотя я все время вспоминала бабушкины вкусные супы и пельмени, и торт 'Картошка', и много что еще - но это был не голод, скорее, я скучала по еде. Ночью я выбиралась из подвала и смотрела на звезды, на тени веток на земле. Утром подкарауливала маму или папу. Они шли на свои работы, а я шла рядом - они меня не видели, но мне было хорошо и тепло рядом с ними, я даже улыбалась и бежала вприпрыжку, окликая их. Ни разу они не обернулись, но мне было и то хорошо. А когда на лавочке сидела бабушка (она начала сидеть через неделю после похорон), то я пряталась за ее спиной, иногда прислоняясь к локтю. Но на девятый день после Качелей опять пришла Та Тетка и надолго меня спугнула. Так было еще через полтора месяца, но больше она не появлялась. И вот еще что у меня было - я не могла ходить к Качелям, просто не бывала в той стороне двора, и все. И даже глядеть не хотела в ту сторону.
Зато я подружилась с Девочкой из Сирени и с Мальчиком. Или Дяденькой. Он сам не мог точно сказать, кто он. Девочка из Сирени появилась, когда я, по своему обыкновению, сидела в кустах сирени за белым домом. Она вылезла прямо из сирени, так что ветки почти не шелохнулись. Это была уже большая девочка - почти тетенька! На ней было белое платье, правда - длинное, и волосы были не заплетены в косу, а распущены.
- Привет! - девочка села рядом со мной на траву. - Я тебя давно вижу. Ты что тут?
- Я прячусь от одной Тетки, а домой попасть не могу, - сказала я. - А ты меня правда видишь?
- А что такого? - вытаращила глаза Девочка.
- Меня никто не видит, даже мама.
- Ой… - Девочка нахмурилась. - Та-ак… А где твой дом?
- Красный дом, знаешь? За этим белым красный. Первый подъезд. Не могу туда войти. И никто не видит, я здороваюсь со всеми, а они… Меня только Барсик видит. И в подвале кот еще. Меня заколдовали в невидимку?
- И давно? - спросила девочка, странно на меня глядя.
- Когда сирень еще цвела… Мы на дачу хотели ехать, - начала я. И рассказала ей, как было - как я понимала.
Девочка слушала, обняв колени руками.
- А чего ты с Той Теткой не пошла? Надо было идти, - неожиданно сказала она вместо того, чтобы посочувствовать.
- От мамы? Ты… Ты - дура! - закричала я самое оскорбительное слово, которое знала.
- Не я, а ты, - печально сказала девочка. - Та женщина - она водит через границы. Сейчас бы в хорошем месте была, а потом бы туда и мама, и все такое. А теперь фиг попадешь… Тебе придется остаться во дворе, понимаешь?
- А домой что, меня не пустят, да?
Девочка покрутила пальцем у виска.
- Дура, - снова сказала я и заплакала.
Она обняла меня.
- Ой, прости… ну ладно, прости, а? Тебя как звать?
Я сказала, вытирая слезы.
- Ничего, Динка, ничего. Ну что же теперь. Во Дворах тоже живут! Есть хочешь? А пить? Пойдем накормлю. У Сквера яблоки поспевают и вишня.
Мы с девочкой пошли мимо нашего дома в скверик, где я всегда любила гулять с мамой и папой. Обычно мама и папа медленно шли под ручку по аллее, а я носилась по траве, забиралась на невысокие развилки яблонь, за что мне и попадало от папы - он боялся всяких 'мальчишеских' выходок - за меня боялся. После Качелей я ни разу туда не ходила - почему-то мне казалось, что мне надо быть только во дворе. Мы прошли мимо Августы Михайловны, которая семенила к подъезду с авоськой. Я поздоровалась, и как всегда, меня не заметили.
- Ну вот, и так всегда, - пояснила я моей спутнице. - А тебя она видит?
- Неа, - помотала головой девочка.
- А тебя тоже заколдовали в невидимку.
- Нет, я сама себя такой сделала. Зачем людям меня видеть?
Мы вышли к переходу.
- Надо посмотреть сначала налево, потом направо, не идут ли машины, - сказала я.
Девочка засмеялась.
- Ну ты даешь. Нам никакие машины не страшны!
Правда, дорога и так была пуста, и мы оказались в скверике. Здесь гуляли пары, тетеньки с собаками, играли дети. Девочка повела меня к лужайке, заросшей елками, кленами, сиренью. На развилке клена - я бы сказала, ох как высоко, мне туда и не долезть, - сидел большой мальчик (или дяденька, я так тогда и не поняла). В клетчатой рубашке и зеленых штанах. Увидев нас - а он нас тоже увидел! - мальчик спрыгнул с клена и помахал нам рукой.
- Подожди тут, я у него попрошу еды, это Сквер, он хороший, - выпалила скороговоркой девочка из сирени. Я осталась в стороне, девочка быстро подошла к Скверу, и они о чем-то говорили, только вот слова не произносили - я просто чувствовала, что говорят. Как Барсик со мной примерно. Сквер подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
- Дина, ты не бойся, - сказал он. Ой, а рта-то он не открывал, и слов не произносил. Ну точно как Барсик, но слова звучали в голове.
- Я не боюсь, - начала я вслух.
- А, словами хочешь? Ну давай словами, - заговорил и он. - Короче говоря, не бойся. Я угощу тебя яблоками, их ты сможешь есть, они вкусные. Приходи ко мне всегда, когда только захочешь.
- Куда к вам? То есть к тебе? Ты где живешь?
- Тут живу.
- Прямо в скверике?
- Я и есть Сквер.
- А, я думала это кличка. Я в фильме видела, что у плохих ребят бывают клички…
- Нет, я просто Сквер. Ты ради мамы осталась, я знаю. Но нельзя же все время только во дворе быть, ты ко мне тоже приходи.
- А почему мама меня не видит? - спросила я.
Сквер вздохнул.
- Так вот получается, что не видит.
- А почему ты меня видишь тогда, и ее, - я мотнула головой в сторону девочки из сирени.
- Зато меня самого никто не видит, - засмеялся он. - Из людей.
- А мы?
- Ну какие же вы люди!
- Дурак!
Потом, когда мы втроем долго сидели на лавочке под елью и говорили, я взяла 'дурака' обратно. Сквер и девочка из сирени объяснили мне, что да, они не люди. И я теперь тоже как они. Они объяснили мне, что качели меня убили - то есть, конечно, не убили по-настоящему, но мои родные думают, что меня больше нет. Что на самом деле надо было идти с Теткой, но вот теперь я осталась во дворе. Что такое бывает, что остаются.
- А вы тоже так, да? Остались?
- Нет, мы-то нет, - терпеливо объяснил Сквер. - Мы так и были. Но ты не бойся, ты научишься всему, что мы умеем…
- А как ты по деревьям так высоко лазишь? - встрепенулась я.
- Вот, и этому научу!
Я заплакала:
- Я хочу жить с мамой…
У мамы и папы через два года родился Сережа - мой брат. Я все время смотрела за ними. Когда мама ходила с животом, они с папой часто гуляли по скверику Сквера. Я сидела на дереве, а они мирно проходили подо мной, о чем-то тихо разговаривая. Я прыгала с самой высокой развилки (совсем не больно) и шла рядом, слушала, смотрела на их лица. У подъезда я их тоже караулила. И бабушку провожала в магазин. Потом мама и бабушка по очереди стали гулять с коляской. Я подходила к коляске и смотрела на Сережу, даже трогала его. Когда он стал побольше, то я увидела, как он мне улыбается. Он меня видел!