- Ты бы так сделал? - повторила она свой вопрос.
- Нет, конечно нет, - ответил я.
- О!
- Ты не горианская девушка, - объяснил я.
- Это правда, - согласилась она.
Я снова посмотрел на нее.
- Ты хорошо выглядишь, - заметил я.
Это было правдой. Я никогда не видел ее такой спокойной и красивой. А ведь она стояла передо мной закованная в цепи. Рабство, конечно, уменьшает напряженность в женщине.
- Ты и сам хорошо выглядишь, - сказала она.
- Я вижу, что ты предмет, выставленный напоказ, - сказал я.
- Да, - кивнула она.
- Если бы я владел тобой, - заметил я, - я бы тоже хвастался этим.
- Животное, - огрызнулась она.
- На тебе белая лента, - заметил я.
- И на тебе тоже.
- Я не раб белого шелка, - улыбнулся я в ответ на ее слова.
- Лента просто подходит к моей тунике. На самом деле я не рабыня белого шелка, - объяснила она.
- Хочешь поговорить по-английски? - спросил я. - Это было бы проще.
Она скованно оглянулась вокруг. Девушки не обращали на нас внимания.
- Нет, - ответила она по-гориански.
Мы оба разговаривали на языке наших хозяев.
Хозяева не хотят слушать, как их рабы говорят на языке, которого они не понимают. Рабы учатся говорить на языке своего хозяина, и учатся хорошо. Ее горианский был вполне приличен. Но мой, я думаю, был лучше.
Удивительно, но мы разговаривали на горианском, Даже не осознавая этого. Мне не кажется, что мы просто боялись вызвать раздражение у проходящих мимо горианцев, которые имеют обыкновение считать все другие языки, кроме их собственного, дикарскими. Мы делали это не потому, что рабы обязаны говорить на языке, понятном их хозяевам, а потому, что горианский, в сущности, стал нашим языком. Однако, я уверен, мы легко бы перешли на английский, если бы решили это сделать. После короткого периода привыкания мы снова легко заговорили бы на нем.
- На Земле я была рабыней белого шелка, - сказала она.
- Я не знал этого, - ответил я.
- Вряд ли это вещь, которую девушка станет публично обсуждать.
- Согласен, - проговорил я.
Такая информация, конечно, хорошо пройдет у покупателей на невольничьем рынке.
- Кто первый взял тебя? - спросил я.
- Я не знаю, - ответила она. - На меня надели капюшон и бросили нагую охранникам. Я была изнасилована, и затем меня передавали из рук в руки от одного бандита к другому. Они делали со мной все, что хотели.
- Понимаю, - сказал я.
Ей здорово досталось от горианских мужчин. Я от души позавидовал тем негодяям, что наслаждались ею.
- После этого я была готова для обучения как рабыня, - сказала она.
- Конечно, - проговорил я и не стал расспрашивать ее об этом дальше.
- Меня обучали в доме Андроникаса и затем продали в Вонд.
- Я тоже был в доме Андроникаса, - проговорил я. - Потом меня купила Тайма, женщина-работорговец, хозяйка дома Таймы. Я был продан на рынке Таймы. Это тоже в Вонде. - Я посмотрел на нее. - Тебя продавали с аукциона, нагую?
- Да, - ответила она, - а тебя?
- Меня также, - сказал я.
- Мы только рабы, - сказала она, вздрогнув.
Я понимал, что ее научили доставлять удовольствие мужчинам. Она была красива и, должно быть, делала это хорошо, что нравилось мне. Я завидовал ленивому дикарю в паланкине, который владел ею, потому что хотел владеть ею сам. Но тут я, конечно, напомнил себе, что она не горианка, а девушка с Земли.
- Эй, ты! - услышал я. - Что ты там делаешь?
Я быстро попятился от девушки и обернулся. Один из слуг с хлыстом в руках, находившийся рядом с паланкином, жестами приказывал мне отойти. Затем он повернулся и продолжил разговор со своим приятелем.
- Кто твой хозяин? - спросил я у девушки.
Она испуганно взглянула на меня и встала очень прямо, глядя на паланкин.
- Трусливая рабыня, - сердито сказал я.
Она боялась говорить.
- Кому ты принадлежишь? - задала вопрос белокурая девушка, та, что стояла последней в цепочке.
- Моя хозяйка - леди Флоренс из Бонда, - ответил я.
- Ты принадлежишь женщине? - удивилась она.
- Да, - сказал я.
- Я не верю.
- Это правда.
- Ты - шелковый раб? - снова спросила она.
- Да, - ответил я.
- Когда-то я была свободной, - заявила она, пожав плечами, передвигая наручники на запястьях.
- Теперь ты хорошо служишь мужчинам, - заметил я.
- Конечно.
- Кто владеет тобой? - поинтересовался я.
- Осторожно, - предупредила девушка. - Страбар идет сюда!
- Стой на месте! - услышал я и повернулся. Слуга с хлыстом в руках приближался ко мне.
Он остановился в нескольких шагах от меня и сказал:
- Не двигайся.
Я стоял спокойно. Слуга повернулся к девушкам.
- Кто из вас осмелился говорить с ним? - спросил он.
Девушки молчали.
- Это она, так ведь? - Он ухмыльнулся, трогая хлыстом маленькую, изящную, темноволосую девушку, с которой я беседовал. Она вздрогнула.
- Я ее поприветствовал, - вмешался я. - Если здесь есть вина, она - моя, не ее.
- Наглый раб, - улыбнулся он.
- Мы с планеты под названием Земля, - объяснил я ему. - Там мы были знакомы.
- Тебе не разрешается заговаривать с ней, - сказал он.
- Я не знал этого, - ответил я. - Простите, господин.
Он уставился на меня, затем снова взглянул на девушку.
- Она хорошенькая, правда? - спросил он.
- Да, господин.
- Оставайся, где стоишь, - приказал он.
- Да, господин.
Я удивился, что он приказал мне стоять, а не опуститься на колени. День был жаркий, возможно, ему просто не хотелось бить меня. Он не выглядел слишком злым.
Я заметил, что привлек внимание мужчин, которые сидели в паланкинах. Это насторожило меня. Затем я увидел, что рабы-носильщики развернулись и оба паланкина двинулись ко мне. Потом, следуя жесту хозяев, рабы опустили паланкины на землю. Носильщики не были прикованы и свободно встали рядом с паланкинами.
Я оказался в центре группы людей, мужчин в паланкинах, различных слуг, рабынь и носильщиков. К тому же рядом остановились несколько прохожих, чтобы посмотреть, что происходит.
- Кому ты принадлежишь? - спросил мужчина в паланкине, сзади которого была привязана вместе с другими девушками та, с которой я вступил в беседу.
Я опустился на колени. Он, без сомнения, был хозяином.
- Леди Флоренс из Вонда моя хозяйка, господин, - ответил я.
Жестом он приказал мне подняться. Из крохотной коробочки, находящейся в глубине паланкина, он достал круглое стекло, приделанное к перламутровой палочке, оглянулся на девушек, привязанных к паланкину, и посмотрел сквозь стекло на ту, с которой я разговаривал.
- Ты знал ее на своей планете? - спросил он.
- Да, господин, - ответил я.
- Она была тогда свободна?
- Да, господин.
- Посмотри теперь на нее, - приказал он.
Я подчинился.
- Теперь она рабыня.
- Да, господин, - ответил я.
Девушка подалась назад в своих цепях и задышала с трудом, в страхе посмотрев на меня. Я облизнул губы и покачал головой, чтобы стряхнуть с себя наваждение, - на секунду я увидел ее не с удивлением и радостью, как прежде, а с точки зрения абсолютного мужского естества, с торжеством и ликованием, как самый подходящий объект для проявления грубой мужской силы и желания. Я увидел ее такой, какой она была сейчас, - красивой рабыней.
Хозяева и слуги засмеялись, к ним присоединились некоторые рабы. Девушка всхлипывала. Я снова тряхнул головой, чтобы прогнать яростные и возбуждающие воспоминания… Некогда я представлял ее себе именно так - просто рабыней. Мне внезапно пришло в голову, что она не просто могла кому-то принадлежать, а буквально являлась чьей-то собственностью. Когда я посмотрел на девушек, некоторые из них глубоко задышали. Их груди вздымались от возбуждения. Тела других, прикрытые короткими туниками, покраснели. Я обратил внимание, что многие девушки смотрели на меня. Без сомнения, на них тоже время от времени, то здесь, то там смотрели так же, как я сейчас, - честно, как на рабынь.
- Ты видел это? - спросил тот, кого я счел владельцем девушки у своего друга.
- Да, - ответил он.
Я покраснел от стыда. Какой пристыженной, оскорбленной, должно быть, была теперь эта девушка! Но, с другой стороны, она ведь просто рабыня.
- Гранус, Турус, - позвал мужчина в паланкине, к которому были прикованы девушки.
Я взглянул на девушку, но она не ответила на мой взгляд. Увы, я посмотрел на нее как горианский мужчина. Но она не была горианской девушкой. Она была с Земли. Разве я не знал об этом? И все-таки она замечательно красива!
Я услышал сзади ворчание и резко обернулся. Кулак опустился на мою голову. Затем последовал удар ногой и тумак в бок. Я задохнулся, отступив назад. Двое носильщиков наступали на меня, нанося удары ногами и кулаками. Один из них сшиб меня, но я, окровавленный, вскочил на ноги.
- Гранус здорово дал ему, - сказал кто-то.
- Я видел, - согласился другой.
- А он снова на ногах, - удивился еще один.
- Интересно, - заметил другой.
- Он - крепкий парень, - проговорил кто-то.
Я стер кровь с головы и стоял покачиваясь. Мужчина в паланкине указал на меня стеклом на перламутровой палочке. Один из тех двоих носильщиков снова приблизился ко мне, сжав огромные кулаки, похожие на молоты.
- Когда я ударю тебя еще раз, - сказал он, - не вставай. Этого будет достаточно для хозяев.