- Иди, - в голосе Де'Уннеро прозвучали приказные нотки, - да поторопись. Пришли сюда капитана Шамуса Килрони. - Его тон заставил всех четверых мгновенно ощетиниться и недовольно заворчать. - Считай, что тебе крупно повезло, - у меня нет времени пререкаться с тобой. - Де'Уннеро понимал, что злить этих людей бессмысленно, но просто не мог удержаться. - Я поговорю с капитаном Килрони, но это произойдет именно здесь. Мне нечего делать среди грязных лачуг, которые вы называете своей деревней.
- Тогда убирайся отсюда, пока цел, - отрезал Томас.
- Теперь мне все ясно, - заявил Де'Уннеро. - Ты друг того, кого называют Полуночником.
От удивления глаза Томаса округлились, но ни он, ни остальные не успели среагировать. Де'Уннеро круто развернулся, выставил перед собой руку, превратившуюся в тигриную лапу, и процарапал грудь стоящего ближе всех человека. Ему ничего не стоило убить мерзавца - на самом деле он этого просто жаждал, - но у него хватило ума лишь вцепиться когтями в кожаную тунику и разорвать ее.
Вскрикнув от ужаса, человек отпрянул, а его товарищи начали надвигаться на Де'Уннеро. Однако он оказался проворнее; правой рукой схватил одного из них за волосы, отогнул его голову назад, а тигриной лапой вцепился в лицо, царапая когтями кожу.
Томас и последний из уцелевших отскочили. К их удивлению, Де'Уннеро освободил того, которого держал, с силой толкнув его в сторону Томаса.
- Людям в вашем положении не стоит так опрометчиво обзаводиться врагами, - заявил епископ. - Равно как недооценивать притязаний церкви и ее возможностей. Мы получим все, чего желаем. Теперь идите и пришлите ко мне Шамуса Килрони. Мое терпение на исходе.
Несколько мгновений все четверо стояли, словно окаменев.
- Когда они ушли в Барбакан? - спросил епископ. Томас и остальные не отвечали. - Ну, как хотите. - Де'Уннеро слегка поклонился. - Ваш выбор ясен, но мой вам совет: думайте, кого выбираете в союзники.
- Ты много на себя берешь, - ответил Томас. - Говоришь о каком-то Полуночнике, как будто уверен, что мы знаем, кто это такой. Между тем…
Де'Уннеро поднял свою человеческую руку.
- Как хотите, - повторил он и кивнул в сторону небольшой группы сосен. - Скажи капитану Килрони, что я жду его вон там и хочу поговорить с ним лично.
Несмотря на то что Де'Уннеро мог назвать этих людей своими врагами, он без опаски повернулся к ним спиной, уверенный, что они не посмеют на него напасть. Он и в самом деле был великолепным воином и умел очень точно оценивать потенциальные возможности противников. Его уверенное спокойствие произвело на Томаса Джинджерворта и его товарищей устрашающее воздействие - в добавление к тому, что уже произошло раньше; ясное дело, никто из них и не думал о нападении.
Сумерки уже затопили лес, когда появился Шамус Килрони. Ему было сказано лишь, что монах церкви Абеля хочет поговорить с ним; и, конечно, встреча с самим епископом произвела на него шоковое воздействие.
- Почему ты позволил Полуночнику уйти? - без единого слова приветствия спросил Де'Уннеро.
- А чт-т-т-о я мог сделать? - заикаясь от волнения, вопросом на вопрос ответил Шамус. - Не сражаться же с ним? Вы мне это категорически запретили.
Де'Уннеро сделал ему знак говорить потише; наверняка их разговор слышало множество любопытных ушей.
- Тебе было приказано не спускать с него глаз. И, однако, ты сидишь в этой жалкой деревушке, а Полуночник бродит где-то на севере. - В голосе епископа явственно прозвучало недовольство.
- Я просил его взять меня с собой, - возразил Шамус Килрони. - Но он отказал.
- Ты просил его? - удивленно повторил Де'Уннеро. - Ты, капитан армии короля! Что, это звание уже ничего не стоит?
Шамус покачал головой.
- Вы не понимаете, что это за человек, - попытался объяснить он, - и какие у него взаимоотношения со здешними людьми. Тут, на диком севере, он значит больше, чем сам король.
- Какая самонадеянность! - мрачно заявил епископ. - Очень опасная, очень. Ты должен был пойти с ним или, по крайней мере, сопровождать его незаметно. Сегодня же ночью собери людей и с удвоенной скоростью отправляйтесь вдогонку.
- И вы с нами?
Де'Уннеро бросил на капитана презрительный взгляд.
- Я опережу вас. К тому времени, когда вы догоните меня, с Полуночником должно быть покончено. Ты со своими солдатами поможешь мне доставить в Палмарис уцелевших, если, конечно, они будут. - Шамус открыл было рот, но епископ остановил его. - Все, пора в путь.
Они вышли из рощи и увидели Томаса вместе с несколькими другими крестьянами, которые делали вид, что у них тут свои дела.
- Они поняли, что вы охотитесь на Полуночника, - шепнул Шамус Де'Уннеро на ухо.
Епископ презрительно фыркнул.
- Что мы охотимся на него, ты имеешь в виду, - прошептал он в ответ. - Не говори им, кто я такой.
Шамус лишь кивнул, не пускаясь в расспросы. В конце концов, Де'Уннеро действовал от имени короля.
Сбившись в тесную группу и сжимая в руках оружие, Томас и его товарищи подошли к монаху и капитану.
Но не с целью напасть, понимал Де'Уннеро; после всего случившегося на это у них не хватит мужества. В воздухе ощущалось вязкое напряжение, и епископ, получавший от этого дополнительное удовольствие, решил еще немного усилить его.
- Если кто-то захочет предупредить человека по имени Полуночник, что я отправляюсь на его поиски, пусть отдает себе отчет в том, что выступает против церкви Абеля и что наказание будет скорым и неотвратимым.
Шамус подумал, что Де'Уннеро перегибает палку.
Однако епископ понимал, что одержал верх. И действительно, Томас и остальные отошли в сторону, позволив им с капитаном пройти.
Идя вслед за епископом, Шамус чувствовал, как в его душе нарастает злость. Только когда они остались одни, он заметил трансформацию, происшедшую с рукой его спутника, - мощные когти, торчащие из складок широкого рукава. Капитана охватила дрожь, но на пути в Дундалис он не произнес ни слова. Де'Уннеро повторил свой приказ выйти в путь той же ночью и ушел, направляясь на север.
В лесу между тем Томас Джинджерворт с товарищами изумленно разглядывали кожаную тунику, разодранную в клочья с такой легкостью, словно она была бумажная.
- Полуночник с ним справится, - сказал один из них, и все остальные согласно закивали.
Томас тоже кивал, хотя в душе отнюдь не был уверен в правильности такой оценки. Однако он не мог позволить себе показать это; напротив, он должен был помочь им найти хотя бы некоторое успокоение в искренней вере в Полуночника, ставшего всем им другом. Этот странный, смертельно опасный монах взволновал их всех, и в особенности Томаса, который единственный смотрел этому человеку в глаза и прочел в них такую силу воли, мощь и уверенность в собственном превосходстве, каких и вообразить себе не мог.
Дай бог, думал он, чтобы этот монах не нашел Полуночника.
На самом деле это была не пещера, а всего лишь выступ, естественная ниша, образовавшаяся на склоне скалистого утеса. Однако Элбрайн, который обычно прятался в покинутой медведем берлоге или под сенью низко растущих густых сосновых ветвей, счел, что это удача - найти такое удобное место для Оракула. Он укрылся под навесом, когда солнце коснулось западной линии горизонта, а небо все еще полыхало красным, розовым и фиолетовым; поставил зеркало на камень, завесил одеялом вход, отчего внутри стало еще темнее, и бросил последний взгляд на полыхающее красками небо.
Сел, прислонился спиной к холодной скале и устремил взгляд на едва различимое зеркало, стараясь полностью сосредоточиться на нем. Спустя считанные мгновения в глубине зеркала сгустился туман и возник призрак.
- Дядя Мазер! - воскликнул Элбрайн, хотя прекрасно знал, что не услышит ответа.
Он уперся подбородком в сложенные руки и попытался разобраться в своих чувствах. Этой ночью у него возникла настоятельная потребность обратиться к Оракулу, но вместе с тем в мыслях была ужасная путаница, а в душе нарастала тревога. Причин беспокойства он не понимал, чувствовал лишь, что этот поход ему не по душе.
- Может, я утратил желание? - спросил он. - В сражениях, когда гоблины устраивали нам засады и вокруг гибли солдаты… Мне не хотелось быть там. Я не боялся, нет, и, конечно, убивал гоблинов без всяких сожалений, но в душе моей не было страсти, дядя Мазер. Так же как и сейчас, когда я иду на север. Понятно, что поход в Барбакан важен для Браумина и его товарищей и что они таким образом воздают дань памяти моего дорогого друга, но…
Полуночник замолчал и с глубоким вздохом опустил голову. С тех самых пор, как он покинул эльфийскую долину, у него всегда было ясное чувство цели. Элбрайн воевал, никогда не уклоняясь от сражений, потому что понимал, что таков его долг. Когда монстры потерпели поражение, у него появилась новая цель и новые враги-те, кто захватил Смотрителя. Теперешний поход на север вполне можно было рассматривать как продолжение все той же борьбы Эвелина со своими сбившимися с пути братьями.
Однако непонятно, почему Элбрайн не испытывал настоятельного желания участвовать в нем, утратил ощущение цели.
- Пони… - прошептал он, поднял взгляд и посмотрел в зеркало, внезапно с мучительной ясностью осознав, в чем источник его тревоги. - Все дело в Пони, дядя Мазер.