Чувствовалось, что она не шутит.
- Не убивай его, - быстро ответила Пони.
- Как думаешь, удастся нам убедить тебя? - сказала Колин монаху в ухо.
Талюмус не отвечал, и вообще непонятно было, услышал ли он ее слова.
- Ты уважал вашего прежнего аббата? - спросила Пони.
- Не смейте говорить плохо об аббате Добринионе! - горячо воскликнул Талюмус.
- Никто и не говорит о нем плохо, - ответила Пони. - Добринион был добрый человек, выдающийся человек, сродни Эвелину Десбрису гораздо больше, чем ты догадываешься. Поэтому отец-настоятель Маркворт и убил его. - Монах пробормотал что-то нечленораздельное и прикусил губу. - Колин привела тебя сюда и, на мой взгляд, правильно поняла твой характер, хотя прежде не раз ошибалась в своих оценках. - Пони обезоруживающе улыбнулась Колин. - Я расскажу тебе правду, все как есть, а дальше суди сам. Хочешь верь, хочешь нет.
- Но если ты не… - начала было Колин, в очередной раз ткнув монаха кинжалом.
- Если ты нам не поверишь, - перебила ее Пони, - тогда придется тебе посидеть пока взаперти. Но не бойся, в любом случае тебе ничто не грозит.
- Аббата Добриниона убил поври, - сказал Талюмус. - Мертвую тварь нашли прямо в его спальне.
- Наверное, тот самый поври, который не стал тратить время на то, чтобы прикончить Келли Ли и окунуть свой берет в ее кровь? - спросила Пони и сразу же поняла, что ее вопрос застал Талюмуса врасплох.
Он хотел было сказать, что, возможно, у твари просто не хватило на это времени, но вместо этого спросил:
- Откуда тебе это известно?
- Мне рассказал Коннор Бильдборо.
- Коннор, который не захотел с тобой жить как с женой. - Чувствовалось, что монах по-прежнему не верит Пони.
- Который прискакал на север и предупредил меня, что убийцы аббата Добриниона гонятся теперь и за ним, и за мной, - объяснила монаху Пони. - Коннор, которого все же убил один из этих людей, Карающий Брат, обученный и посланный настоятелем Санта-Мер-Абель.
- Коннор, чей дядя был убит человеком, которого теперь называют епископом, - добавила Колин.
Плечи Талюмуса поникли под тяжестью этих обвинений; ничего подобного до сих пор ему слышать не доводилось.
Пони понимала его состояние. Монах не мог вот так, сходу, поверить ей на слово, но не мог и совсем выкинуть из головы услышанное. И если что-то подтвердит ее правоту, весь его мир может в одночасье рухнуть.
- Теперь ведутся гонения на бехренцев, - сказала Пони, и Талюмус кивнул с убитым видом. - Ты не согласен с этой политикой. - Последовал новый кивок. - Тогда встань на нашу сторону или, по крайней мере, не выступай против нас. - Пони сделала знак Колин, и та наконец убрала кинжал.
- Я не пойду против ордена, - решительно заявил Талюмус.
- Тогда отойди в сторону и просто внимательно следи за тем, что происходит. И уговори других монахов аббатства Сент-Прешес вести себя точно так же. Епископ Де'Уннеро недобрый человек и даже по-настоящему неверующий в сердце своем. Мы докажем это.
- Я столько лет была тебе другом, - сказала Колин. - Не предавай меня.
- Хорошо, я буду наблюдать, - после долгой паузы заявил Талюмус. - И буду размышлять о том, что увижу. Но если в результате я приду к выводу, что вы ошибаетесь, то буду сражаться против вас.
Рука Колин тут же скользнула к кинжалу, но Пони остановила ее.
- Это все, о чем мы вправе просить тебя, - сказала она. - Ты поступаешь мудро.
Талюмус отступил на несколько шагов, не сводя обеспокоенного взгляда с Пони. Отойдя достаточно далеко, он повернулся и бросился бежать.
- Не следовало приводить его сюда, - сказала Пони. - Пока по крайней мере.
- А когда, интересно? - спросила Колин. - Думаешь, мы долго продержимся, если нам не станут помогать монахи? Ба! - Она насмешливо фыркнула. - Рано или поздно тебя все равно найдут и прикончат. Знаешь, почему я привела Талюмуса? Он признался, что прошлой ночью один из братьев почувствовал каменную магию в районе "Друга", а Талюмус знал, что я частенько захожу сюда.
При этих словах Пони сникла. Прошлой ночью она снова использовала гематит, чтобы посмотреть, как идут дела у ее ребенка - ребенка, который постепенно занимал все больше места в ее жизни. Ей даже в голову не приходило, что духовная связь с еще не рожденным крошечным человеком может иметь фатальные последствия. А вдруг Де'Уннеро и его приспешники тоже заметили применение каменной магии?
- Он посоветовал мне держаться подальше от "Друга", - закончила Колин.
- Значит, нужно ждать Де'Уннеро.
- Нет. Монах, заметивший, что ты применяла магию, рассказал об этом только Талюмусу, а тот мне. Ну, я и говорю Талюмусу: скажи своему дружку, что это ты баловался с камнями, а не враги церкви. Он так и сделал, а теперь, после разговора с тобой, уж точно никому ничего не скажет.
Пони задумалась. Может, им всем вместе - ей, Белстеру и Дейнси - стоит покинуть трактир? Не хотелось бы, конечно, - это может погубить все, чего они в своей подпольной деятельности добились за последние несколько недель.
- Брат Талюмус производит впечатление искреннего человека, - решила она. - Он не выдаст нас, по крайней мере сейчас.
- Тогда нужно позаботиться о том, чтобы представить ему убедительные доказательства нашей правоты, - заметила Колин.
Верный данному обещанию, брат Талюмус уже по дороге в аббатство начал обдумывать события последнего времени в свете сказанного Пони. Одна встреча в особенности казалась ему знаменательной: незадолго до того, как барон Бильдборо отправился в Урсал и был убит по дороге, он и еще один человек пришли к брату Талюмусу. Барон вместе со своим неизвестным спутником рассказали монаху об убийстве отца Добриниона и между прочим упомянули о том, что поври не зарезал Келли Ли и не окунул берет в ее кровь.
Талюмус знал о поври не слишком много и прежде не придал этому факту того же значения, как барон Бильдборо, его неизвестный спутник и вот теперь эта женщина, Пони. И все же, можно ли счесть это доказательством в высшей степени гнусного предательства церкви Абеля по отношению к одному из своих наиболее уважаемых аббатов? Такой вывод брат Талюмус пока был сделать не готов.
В зале аббатства Сент-Прешес Талюмус встретился со своим другом, братом Гуильосом, тем самым, который заметил использование каменной магии в районе трактира "У доброго друга".
- Брат! - воскликнул Гуильос, заметив все еще кровоточащий нос Талюмуса. - Что это с тобой?
- Проблема использования камней около "Друга" улажена, - ответил Талюмус.
Гуильос отступил и недоверчиво посмотрел на него.
- Ты же говорил, что это твоих рук дело?
- Это правда лишь наполовину, - заявил Талюмус, и Гуильос удивленно распахнул глаза. - Я… Я искал там женщину для… Ну, ты понимаешь? Ох, слабость плоти, грехи наши тяжкие!
Набожный Гуильос кивнул и сделал общепринятый, хотя и редко используемый в церкви жест: вытянул руку вперед на уровне груди, коснулся ею брови, резко отвел вниз и в сторону, потом снова вверх и в другую сторону; жест, обозначающий живое дерево.
- Эта женщина оказалась больна, - продолжал Талюмус, - что-то с поясницей. Ну, я и дал ей на время камень души, чтобы она исцелилась…
- Что это за уличная шлюха, умеющая пользоваться священными камнями? - недоверчиво спросил Гуильос.
Талюмус смущенно улыбнулся.
- Уличные шлюхи много чего знают. Ну, я пошел к ней, чтобы забрать камень, но женщина решила, что при ее профессии эта вещь может сослужить ей хорошую службу.
- Брат Талюмус!
- Она ударила меня.
- А камень?
- У меня, конечно, - солгал Талюмус, от всей души надеясь, что Гуильос не захочет взглянуть на него.
Однако Гуильосу это даже в голову не пришло; недаром монахи часто называли его наивным младенцем. Он, простая душа, лишь вздохнул и повторил жест живого дерева.
- Я рассказал тебе об этом в надежде, что ты меня не выдашь, - продолжал Талюмус, - и будешь помалкивать о том, что обнаружил использование каменной магии неподалеку от "Друга". Епископ Де'Уннеро и так недолюбливает меня, не хотелось бы иметь новые неприятности!
Гуильос тепло улыбнулся другу.
- Ты должен покаяться и в дальнейшем быть осторожнее в выборе компании.
Вполне удовлетворенный объяснениями Талюмуса, он помог ему привести в порядок лицо, удивляясь многочисленным талантам шлюхи и, в частности, ее умению драться.
Желая показать, что он внимательно слушает болтовню Гуильоса, Талюмус время от времени издавал невразумительное мычание, хотя мысли его были далеко, в переулке рядом с трактиром. Еще многое требовалось обдумать… непонятного… тревожного…
- Эй, парень, подай-ка… вот это! - крикнул пьяный и с такой силой потянулся к лежащей рядом щербатой чашке, что потерял равновесие, даже несмотря на сидячее положение, и рухнул на землю.
Белли'мар Джуравиль, и впрямь слегка похожий на уличного мальчишку - для маскировки лицо он измазал сажей, а крылья спрятал под плащом; до чего же неудобно! - глянул на чашку, но не двинулся с места.
- Слышь, п-парень? - пьяный начал с трудом подниматься, держась за стену. - Давай сюда чашку, а то как дам!
Джуравиль с отвращением покачал головой. Перед ним был худший представитель рода человеческого, которого эльфу когда-либо доводилось видеть; он был даже гаже трех трапперов, когда-то получивших прощение от Полуночника. И Джуравиль понимал, что на его соплеменников, спрятавшихся поблизости в стратегически важных местах, этот, с позволения сказать, человек производит еще более худшее впечатление.
- Кому говорю, парень? - громко - слишком громко! - закричал пьяница и сделал шаг вперед.