Печка то молчала, "как пленный индеец племени сиу", то "фыркала, как кит на нересте", то дымила, будто вулкан с Камчатки. И ни в какую не желала сотрудничать, пока ее не пнули как следует. Только тогда из трубы выпала какая-то дохлая тушка и покатилась по полу, засыпая доски сажей.
- И тяга наладилась…
- И огонечки зажглись, - тут же вставила мелочь. - Только она не дохлая была… просто неживая.
Не дохлая, но неживая. Ну замечательно. Теперь еще и мелкая с левой резьбой.
- А скоро и вы пришли, - вздохнула старушка. - Мы как раз запасы нашли в сенях - мясо вяленое, зелень сушеная, лепешки. Видно, хозяин избушки для гостей оставил. Ты ешь-ешь. Здорово вы нас с Яночкой напугали, когда ввалились. Замерзшие, синие, ты сразу упал, а Славушка еще нам помогал, расспрашивал. Как узнал, что Яночка сюда через другой аппарат перенеслась, хотел тут же идти искать - еле уговорили подождать до утра. - Он прямо в своем кресле уснул.
- Другой аппарат? - я затаил дыхание… - Нашли?
Дверь предупреждающе заскрипела и приоткрылась, и на пороге забуксовало инвалидное кресло… Хозяин стряхнул снег и захлопнул дверь, отсекая клубы белого морозного пара… и ответил вместо бабки:
- Нет.
Короче, попали здесь мы все. Второй штукофиговины так и не нашли, хотя искали старательно - и я, и Славка с Яной… Видно, она осталась там, не перенеслась, а на нашей то ли батарейки сели, то ли просто сломалась.
И мы застряли здесь. Третий день уже…
Мы уже малость подуспокоились - отревелась Янка, отругался я, отмыла дом бабка. Она такая, как переживает, тут же хватается за тряпку. Мы обмыслили ситуацию, облазили все вокруг… но так и не придумали, как быть дальше.
Набор для выживания хуже не придумаешь: крохотная избушка с минимумом запасов, а в приложении древняя старуха, инвалид в кресле и впридачу шестилетняя мелочь. На всех одни ножницы, три куртки, один плед, одна торбочка с вязанием, одна зажигалка, две расчески, всякая мелочь, которую обычно таскают в сумках и славкины костыли в качестве оружия…
И полная непонятка, что делать…
Особенно в свете пролетающих драконов. Драконов, вы вдумайтесь! Куда нас занесло… Что это вообще за мир, где в небе летают драконы, а в избушке без всякого электричества сами собой загораются и гаснут красивые камушки? Есть тут вообще люди? Есть ли хоть какая-то надежда выбраться? Если б занесло еще кого-то, можно было бы взять его "аппарат". Но пока в окрестностях тихо. И я до сих пор не знаю, что там надо нажимать…
Как я влип во все это, а? Как?!
И Славка этот еще. Немочь бледная, глянуть не на что, на год меня младше, а пацан-пацаном, бритва и та не нужна - а ведет себя, как… мелочь, к примеру, бабку и меня через раз слушается, а этому "ограниченному" в рот смотрит и несется выполнять даже раньше, чем он договорит. Попытался с ним отношения наладить - для пользы дела чего не сделаешь? - а он… нет, морду не воротит, но слушает как-то… будто я ему акции "МММ" предлагаю - те, из девяностых. Морщится, смотрит недоверчиво. Не может забыть, как я ему руку выкрутил, что ли? Так в неадеквате я был, в неадеквате! Можно и забыть, кажется? Нет, злопамятный…
- Ты что делаешь? - ахают над ухом. - Кто ж так стирает?
Я обреченно закрываю глаза. Когда бабка заводится (это редко бывает, но уж когда бывает!) с нотациями, остановить ее не пытается даже Славка. Почему он - не знаю. Почему я? Так бесполезно. Бабка наша даже среди вымирающих уникум. Видал я амерские фильмы про армию, так наша Ирина Архиповна - старшая сестра тем сержантам, которые раскатывают в блин новобранцев. Да куда там новобранцам! Если рядом нет Яны, бабуся может выдать такое, что покраснеют даже танки. Потом, как остынет, может и извиниться… но это потом.
- Я ведь, внучок, дочь полка в войну была… в первую разведку в семь лет сходила, - виновато объясняла она в прошлый раз, после бури из-за пропавшего вязанья. - А разведчики - люди на язык скорые. Ты уж не обижайся.
Да я и не обижаюсь. Я радуюсь, что у нашей разведчицы гранаты под руками нет. Или пулемета. И кой черт меня тогда дернул ей фиговину продать? Столько рядом пенсионерок неохваченных ходило, и правило у меня было в своем гнезде не пакостить… и вот угораздило же!
- Ты меня вообще слушаешь? - несло пенсионерку. - Это какие же мозги надо иметь, чтобы вместе стирать шерстяное и хлопок? Да ты!…
Что? Стирать? Ну да, можете поржать, если охота - крутой чел Макс работает стиральной машиной. А заодно водопроводом и теплостанцией - потому что воду эту надо сначала приволочь, потом нагреть, набрать золы вместо порошка, а потом уж… стоп. Какая шерсть? Я в воду ничего шерстяного не… а тогда что это за клок рядом с Янкиной майкой? Темный…
Пока я припоминал, что такого могло попасть в допотопное корыто, бабка уже страстно призывала меня подумать о том, что новых вещей взять негде, а знаю ли я, что будет с ними после такой стирки?
Ответить я не успел. И к лучшему, наверное. Мое терпение и так быстро подкатывало к точке кипения. Да, я обещал себе пока не нарываться - до выяснения ситуации. Да, только дурак ввязывается в скандал, если это невыгодно… но сколько можно?! Что я им, на елке достался?! И я с размаху плюхнул в корыто недостиранные джинсы, выпрямился, собираясь огрызнуться сразу и за все. И неизвестно, что бы случилось дальше, но в этот момент в нашу жизнь вошло новое лицо. Точнее, не лицо…
Я почувствовал, что под руками что-то зашевелилось - бабка резко замолчала - и в этот момент шерсть, видно, заинтересованная лекцией о своей вредоносности, чихнула и резво полезла из корыта…
От неожиданности мы с бабкой выразились совершенно одинаково. Комок слипшейся шерсти выполз на ручку корыта, фыркнул и затоптался на краешке, словно соображая, куда идти…
- Это кто?! - шепотом поинтересовалась обалдевшая бабушка.
- Я почем знаю!
- Максим!
- Че сразу Максим?! Я это туда не пихал!
Внезапно ожившая шерсть повернула голову (или что у нее там?) на голоса, и мы резво заткнулись. Бабкина сухонькая ручка зашарила по подоконнику, нащупывая ложку или скалку, я молча соображал, можно ли тыкать шокером в мокрое и стоит ли тратить заряд на такую мелочь? Комок был ну никак не крупней щенка…
А он тем временем продолжал действовать. Старательно обнюхал деревянные выступы, фыркнул, а потом покрепче утвердился на ручке… и встряхнулся. Дождь из брызг со вкусом золы окатил обоих зрителей, заставив отпрянуть и начать отплевываться. Ну да, нечего с раскрытым ртом сидеть.
- Вот пакость!
- Урррр? - вполне различимое существо, напоминавшее карликового (очень карликового!) медвежонка разлепило золотистые глазки и с интересом присмотрелось к нам…
Хлопнула дверь.
- Бабушка, Максим, у нас тут… ой, Штуша!!! Он живой! Ииииииии! - и забыв про все, Яна вмиг пролетела через комнатку и вцепилась в свое мокрое сокровище. - Штушенька, лапочка…
Мы остались сидеть на полу.
- Штуша, значит… - буркнула бабка.
- Он тогда из трубы выпал, - объяснила совершенно счастливая малявка. - Когда мы топили. Я думала, он неживой, постирать хотела. Думала - он игрушка…
"Игрушка" сосредоточенно обнюхивала ей руки и тыкалась носом в нагрудный кармашек. Рассмеявшись, Янка полезла в карман и вытащила оттуда кусочек сушеного фрукта, и существо энергично зачавкало.
- Штушенька…
Идиллия.
- Весело тут у вас, - произнес с порога незнакомый мужской голос. - Познакомимся, старейшая?
Глава 3
В дорогу.
Что ж тут так холодно? Славка говорит что-то об ошибках восприятия: реальная температура вроде как вполне отвечает нормам умеренного климата и соответствует примерно трем-пяти градусам ниже нуля у нас. В переводе на человеческий язык это, надо понимать, звучит так: не страдай, Макс, фигней, температура детская, а холода тебе того… мерещатся. Глючит тебя, друг, валерьяночки прими, и будешь спокойный и вменяемый…
Может, и мерещатся. Только они, собаки, убедительно так мерещатся. Особенно, когда снег, как сейчас, попадает за шиворот!
- Ну что? Что-нибудь чувствуешь?
Что-что… Идиотом я себя чувствую! Стою на горке, руки держу на какой-то каменюке (уже четвертой по счету, кстати) и "прошу касания бога" - для удачи в дороге. Угу, удача мне понадобится - после такого-то… зубы отплясывают хип-хоп, руки опять какой-то садист клещами сжимает, медленно, но неотвязно. Холодно мне! Хо-лод-но, ясно?
А этот умник топчется рядом и этак ненавязчиво интересуется:
- Максим Шелихов, все правильно?
Беспокойство проявляет.
Я скривился. Это "Все правильно", местный вариант "все о кей" успело достать меня до зубовного скрежета. Не "Все в порядке?", не "Как ты?", даже не "Все в норме?", а "Правильно ли все"? Дурдом.
Вот что тут может быть правильного, а?
Да ни фига!