- Ты недооцениваешь Ирину Архиповну. Они выберутся. Макс, давно спросить хотел… - послышалось после паузы, - а почему ты притворяешься?
- В смысле?
- Говоришь, как быдловатый "патсан". А когда забываешь, переходишь на нормальный язык. Почему?
- Тебе зачем?
- Так… не хочу молчать. Страшновато…
Он так это сказал… Искренне, по-настоящему… И я решил не отмалчиваться. И правда, теперь-то какая разница?
- Привык притворяться, чтоб сходить за своего. Прилипло. Раньше был ботан-ботаном. Мама даже сплавила в лицей для продвинутых.
- В лицей?
- Угу. Только не знаю, с чего она решила, что лицей - это для умных. Может, где-то так и есть… или было. А сейчас лицей для богатых. Я там был, как прыщ на носу модели. Шмотки из хенда, игрушки из ларька на рынке, про компьютер только слышал - и при всем при том в классе, где сплошь крутизна. Лупить меня перестали только когда я домашку додумался продавать ленивым богатеньким сыночкам.
- Продавать?
- Именно! Даром отдавал - презирали, продавать додумался - зауважали… Так и повелось.
Я смотрел в заросший паутиной потолок. Кружится, гад. И глаза ломит. И вообще. Нет, и правда лучше не молчать…
- Слав, а что у тебя со спиной?
Он вздохнул.
- Перелом. Мы с папой ехали в машине, ему стало плохо за рулем. Вылетели на встречку, а там джип. Он так и не вышел из комы.
- А ты давно?…
- Третий год. Две операции. Обещали, что после реабилитации я смогу ходить, я потому и костыли к коляске прикрепил.
- Сейчас Эркки ее, наверное, присвоил.
- Наверное. Но лиска с норовом, так просто он ее не получит.
- Э-э… ты о чем?
- Да коляска моя… я на нее сам заработал, сам выбирал, заказывал. А она с характером получилась. Знаешь, как машины бывают?
- Нет, у нас машины не было.
- Ну иногда у машин бывает характер. Какая-то не заводится, пока ей ласковое слово не скажешь, какая-то тормозит раньше, чем педаль прижмешь. Вот и Лиска такая. Поэтому мы ей и имя такое дали. Она и правда как лиса. Красивая и хитрая. Эркки с ней намучается.
- А я думал, вам их так дают… от государства.
- Я не инвалид, чтоб мне государство транспорт покупало! - фыркнул Славка. - Раз на подачку согласишься, два - и привыкнешь. Я не хочу… не хотел так.
- Понял, - слово "не хотел" мне не понравилось. - Слав, а как ты заработал?
- В интернете… Когда не тренировался, я только там и сидел. И работал, и так. Боль глушил. Мы с парнями организовали что-то вроде общества добрых дел. Машка идею подала, она самая старшая из нашей группы, спинальница со стажем. Говорила, что даже когда котенка в хорошие руки пристраиваешь, уже легче становится. А мы разное делали. Собирали пожертвования, пристраивали котят, за детьми присматривали, объявления вешали… многое, словом. Сейчас они, наверное, вместе с мамой меня ищут.
- Понятно…
- А ты? Тебя кто ищет?
- Меня? Никто. У меня нет никого.
- Совсем?
- Все равно что совсем…
Мои поженились рано, студентами еще. Мама еще гордилась, что никого не послушали, поженились по любви. Может, и по любви, только когда наметился я, папашка быстро втолковал женушке, что одной любовью сыт не будешь, и смылся. Сначала вроде как на заработки подался, приезжал потом, деньги несколько раз присылал. Потом с концами. Через три года письмо прислал: полюбил другую, ты свободна. Любить мой папашка умел - новая жена была хоть и старше муженька, и внешностью напоминала ухоженного хомяка, зато к ней прилагались налаженный бизнес, дома и счет в забугорном банке. Не сравнить с училкой из хрущевки.
По-настоящему я папашку увидел раз в жизни - когда через два года после маминой смерти умер дед, который меня приютил, его отец. Тогда они и приехали, папашка и его новая семья. Холеные, на шикарном "опеле", вальяжные такие… Наследственные вопросы он решать приехал. Квартиру-то дедову продать можно было. Меня увидел - не узнал, само собой. А вот жена его живо узнала, мол, что это у мальчика лицо так похоже на морду дорогого супруга? Ах не знаешь? Врун! Бабник! Мерзавец! Такой скандал закатила. Папашка сразу такую бурную деятельность развил! Я и опомниться не успел, как выяснилось, что в квартире деда я не прописан и вообще опека его надо мной не действительна, оформлена с нарушениями какими-то, и место мое в детдоме, потому как отцовства своего папашка не признает. Мол, они потому и развелись, что жена ему изменяла, мало ли чей я там… Кому он сколько сунул, до сих пор не знаю, но кроме хрущевки в Мытищах у меня ничего и нет. Да и ту чуть не отобрали, когда из детдома вышел.
- И ты один живешь?
- Почти. - про тетку, которая возжелала московской прописки и вселилась в мою хрущевку вместе с мужем и детьми, я сейчас объяснять не буду. Нефиг сознаваться в собственном идиотизме. Размяк тогда, поверил, что нужен кому-то…
- Не повезло тебе. Понятно теперь…
- Что понятно?
- Почему ты такой… ощетиненный. Даже на пенсионерках бизнес делаешь.
- А почему нет, собственно? Я никого не обворовываю, не граблю, по голове не луплю.
- Только обманываешь.
- И что? Каждый человек выживает, как может.
- Только то, что выживает, иногда уже и человеком не назовешь.
- Слушай, правильный ты наш! Объясни мне, почему я должен кого-то жалеть? Почему, а? Мать вечно гробилась в своей школе, даже на выходных таскалась посещать чьих-то родителей чьих-то детей. Вечно присматривала по-дружески за детьми подруг - кое-кто у нас по полгода жил! Хоть одна подруга хоть раз меня в детдоме навестила?! Когда моя бабка с отцовской стороны чуть не загнулась от перитонита, кто ей кровь сдавал, редкую, четвертой группы? Мама моя! А бабка потом, после маминой смерти, подсказала отцу, как меня в детдом сплавить…
На словах все так правильно выглядело! Все такие хорошие и правильные" Один я гад получаюсь, да?
- Я же говорю: тебе не повезло. Только знаешь… Эркки тоже, наверное, считает, что он во всем прав и ни в чем перед нами не виноват.
- Еще раз сравнишь меня с этой сволочью…
- И что?
А правда - что? Мне невольно стало смешно. Нашли о чем спорить два доходяги, которые не в состоянии голову повернуть.
- Ладно, проехали.
Он не ответил.
- Слав… Черт… больно как… Слав… ты чего молчишь?
- Макс… - после паузы послышался очень удивленный голос. - Макс… у меня, по-моему, чешуя на руках растет…
Глава 8
Ничего не понимаю!
- Что?! Какая еще че… - я осекся.
Хотя чего тут удивляться… Меня уже давно кроме боли мучило странное двоение в глазах и на редкость отвратное ощущение, что камеру качает, а я сам становлюсь то меньше, то больше… Бредово звучит, но это и правда казалось удивительно противным - что потолок то резко надвигается (так, что я могу различить дохлого паука на пятне плесени) то снова уносится куда-то в высоту. Больше-меньше-дальше-ближе… гадость. Бред, глюк…
А Славка-то послабей меня по здоровью.
Удивительно, что его только сейчас "накрыло".
- Глаза прикрой, - посоветовал я. - Легче будет…
- При чем тут… Макс, я серьезно. У меня на руке чешуя.
Я попробовал повернуть голову. Зря попробовал. Камера качнулась особенно противно. К горлу подкатила тошнота. И застрявшая в груди боль стала растекаться по телу, скручивая судорогой мышцы…
Черт-черт-черт. Я хватанул губами воздух. Был бы я один - хоть поорать мог бы. Или если бы Славка расклеился. Но он, видно, за эти пару лет к боли привык. И орать при нем… Отвлечься надо. Отвлечься. О чем он там говорит? А, чешуя… на руке.
- Как же ты ее… видишь? Сам же говорил - руки не поднять.
- Я и не поднимал. Просто упал так, что она почти перед глазами. Сначала это было как рисунок, он будто под кожей плавал, так странно… Я думал - бред, не сказал ничего. А теперь рисунок пропал, зато кожа очень сильно чешется, и чешуйки. Мелкие… растут… у тебя нет?
- Я себя не вижу.
Я подумал. А может, это не такой уж и бред? Мирок-то здешний с приветом. После драконов и моментального лечения неходячего инвалида путем хождения по горячим углям можно еще и не в то поверить. И эта девчонка…
- Думаешь, это она нас чем-то заразила?
- Чем?
- Не знаю. Как в фильмах про оборотней. Знаешь? Если он тебя укусит…
Славка то ли поперхнулся, то ли фыркнул:
- Ты еще скажи в кино про зомби. Кого укусят, тот умрет и станет таким же.
- Другие версии есть? - судорога, подергав по очереди все мышцы, откатилась.
Славка помолчал.
- Что-то в этом есть…
Угу. Выбор у нас есть. Интересный такой выбор. Помереть или превратиться в "неведому зверушку". Шикарно просто. Не знаешь, что и лучше.
- И кем мы станем? Кто у нас чешуйный? Змеи там… может, ящерицы?
- Они мелкие.
- Как раз по… - ух, как голова кружится… - по тебе. Хоть удерем. Они, говорят, в любую щель пролезут.
- Было бы так просто - она бы давно удрала.
Да, девчонка-то тут осталась! Значит, про всякие щелочки можно забыть.
- Может, кем-то покрупнее станем?
- Крокодилами? Динозаврами?
- Драконами.
Потолок опять надвинулся, и я торопливо закрыл глаза. Вот же мерзость. Драконами… Вот и договорились. До полного бреда…
Или не бреда… черт! Боль снова вгрызлась в тело, отобрав и слова, и догадки, и даже дыхание. Болллль… невы… невыносимая…
- Что? Макс! Макс, что?
Ответить удалось только спустя вечность.
- Ннне… не кричи… не… пожалста…
- Что с тобой?!
- Н-ничего… судорога… крутит.