# Ольви - "Потерять тебя"
Пора прекращать… Гитара не хочет уходить, струны льнут к пальцам песня за песней. Она ведь живая, часть моей души, моя чёрная красавица. И создана чтобы забирать мою боль. Долгое время я не знал, какой секрет спрятал отец в этом артефакте. Пока не испытал запредельную пытку, а она оказалась у меня в руках. И чем хуже мне становилось, тем сильнее она ломалась. Стальной гриф напополам…
Струны, казалось, гладили пальцы. Хотя обычно, если я долго играю - струны режут их в кровь, как ножи.
Хватит. Прошу тебя, хватит. Я позову тебя ночью, на крыше, один. А теперь - уходи. Не желаешь? Ну, давай тогда споём что-нибудь повеселее. Взгляни как сидят вместе два чудных светловолосых человечка - Ритка и Деня. Видишь, как за руки держатся? Не удивлюсь, если всю жизнь вместе пройдут. Если, конечно, когда-нибудь повзрослеют, избавившись от молодой дури, присущей некоторым. Давай для них…
Живая пляска пламени костра в музыке струн и словах новой песни. Несложной, но завораживающей. Мне самому хотелось уйти в движение вслед за музыкой.
Отзвучали последние аккорды, но казалось, музыка ещё гуляет под сводом потолка, дрожит в тенях по углам, хотя моей чёрной красавицы уже нет в руках. Пальцы всё-таки сбил. Не сильно, часа через три-четыре уже забуду.
- Всё, - откинувшись на спинку дивана, я закрыл глаза. - Рука болит.
Влад быстро поднялся со своего места, остановился за моим плечом, провёл раскрытой ладонью над моей лежащей на подлокотнике дивана рукой. Разодранная конечность, замотанная в бинты и пластыри, тут же онемела.
- Так легче? - поинтересовался тёмный.
Я кивнул. Надо же, неуч Влад ри'Тарг освоил "ледышку". Хотя, накладывает тёмный её отвратительно, работа с Силами у него топорная. Рука на самом деле болела меньше, чем пробитые насквозь стопы, на которых мне ещё ходить надо, и разодранные ноги, и бок.
Некоторое время всё вокруг ещё жило отголосками музыки. Она звучала в тихих словах, в жестах, улыбках и взглядах окружающих. В моей душе царила живая, мелодичная тишина. Смутная тоска на дне души органично вписывалась в эту тишину. И мне не хотелось ничего менять, не хотелось нарушить эту тусклую гармонию в себе…
Но окружающие решили сделать это за меня.
Рита, сидевшая напротив через столик, в упор посмотрела на меня, и беспощадно спросила:
- Ну и кто же эта бесконечно эгоистичная стерва, которая посмела разбить сердце такому чуду, как ты?
Я не сразу понял, что она сказала. А когда до меня в полной мере дошёл смысл её слов… Когти пропороли подлокотник дивана.
- Рита… - внезапно севший голос удалось проконтролировать с трудом. - Никогда, Рита… Никогда такого не говори… Она не сможет опровергнуть твои слова, не скажет, насколько ты не права. И ты даже не сможешь прийти на её могилу, чтобы извиниться за эти обвинения. Потому что от неё не осталось могилы. Я сжёг её тело на ритуальном погребальном костре. После того как она умерла на моих руках, когда я не успел закрыть её собой. Поэтому… - подавшись вперёд, я пристально взглянул сначала в глаза блондинки, а потом оглядел и всех остальных. - Никогда даже не думай, что Таэш могла быть хоть в чём-то не хороша. - Откинулся обратно на спинку дивана, убрал когти. Индифферентно добавил: - Спроси у близнецов, они тебе расскажут, какое это было забавное, наглое, невозможное и прекрасное тёмное чудо.
Потерявший краски мир на время перестал меня интересовать. Вернулся обратно я уже снова умея улыбнуться и запихав поглубже всё лишнее. Никому не нужна чужая полумёртвая душа. Я всегда являлся символом неунывающей веры в лучшее, а не чёрной тоски и смерти. Сам накалил, сам и разряжу обстановку.
Несколько жестоких подколок окружающих, лёгких шуток, обсуждение моих хвостов с прошлой сессии, и всё как прежде. Как до глупых слов голубоглазой блондинки. На вопрос о том, готовился ли я к двум недосданным зачётам, пожал плечами и ответил, что конечно же нет.
- А зачем тебе готовиться, если ты и так гений? - сказал из своего кресла Пророк.
- Я? - искренне удивился. Отмахнулся. - Да ну, брось! Вот Ван - тот гений. А я только немного сообразительней большинства.
- Ты себя очень сильно недооцениваешь! - объявил Пророк. - Ван, конечно, гениален, но тебе это даётся легче, чем светлому. Ему требуется большая дисциплинированность ума для того, чтобы быть гением, ты же легко и естественно царствуешь в любом хаосе! То, что нам приходится подолгу заучивать, ты запоминаешь один раз услышав. Не просто запоминаешь, но полностью понимаешь. Ты можешь не помнить ни названий, ни формул, но всё докажешь и решишь в лёгкую, едва уловив принцип.
- Это потому, что мне всё чрезвычайно легко, я так уматываюсь на учёбе? - хмыкнул я.
- Это потому, что у тебя занятий в два раза больше, чем у любого из нас, - встрял Мистраль. - В этом плане ты сумасшедший. Во всей академии только ты себе набрал такое количество дополнительной учёбы, чтобы спать и есть становилось решительно некогда.
- Ну, спасибо, ребята! То я гений, то сумасшедший! Вы уж определитесь…
Сокурсники со смехом заверили, что одно другому вовсе не помеха.
Хорошо. Можно снова откинуться на спинку дивана, слушать их негромкие разговоры и смех, и молчать.
- Ирдес, - Оксана коснулась моей руки. - Ты меня до библиотеки не проводишь?
- Конечно, - кивнул я, поднимаясь на ноги.
- Уже уходишь? - спросил Мистраль.
- Ага, - согласился я. - Надеюсь, что без моей помощи вы со своим подстольным компроматом справитесь! - кивнул в сторону заныканой тары с… не с лимонадом, короче. - Только много на себя не бери, а то будет опять: "Я танцую пьяный на столе, нуба-нуба-е!" - пропел я, подражая Профессору Лебединскому и изобразив, как именно будет танцевать нетрезвый Денис.
Грянул весёлый гогот и сокурсники принялись подкалывать хохотавшего Деню.
Мы с Ксаной в это время успели смыться.
- Ксан, у тебя, случайно, резинки для волос нет? - спросил я. - А то я все свои растерял.
Сняв запрошенное со своих тёмных, волнистых волос, девушка протянула её мне.
- Держи!
Черный цвет меня более чем устраивал и, направляясь следом за девушкой, я убрал волосы в хвост. Мне приходится ходить с распущенными, потому что два десятка резинок улетают дней за пять. Часть теряется, но в основном они рвутся. У меня очень густые волосы, толщина косы заметно шире моего запястья. Ещё очень гладкие. Их трудно удержать под резинкой и в косе ненамного проще. Так… аутотренинг "Ирдес не хочет стричься, Ирдес не будет бриться на лысо тем более! Заткнись, паранойя!"
Только сейчас, идя по коридору от общаги к учебному корпусу, я обратил внимание на безлюдность и темноту. Ого, а время-то к полуночи! Это сколько я играл? Четыре с лишним часа? Удивлён, что так мало сбил пальцы.
Библиотека у нас работает часов до трёх ночи, часто студенты там же в читальном зале и засыпают над книгами. Особенно во время сессий.
- Несчастный ребёнок, - вздохнула идущая рядом Ксана.
- Кто? - искоса взглянув на неё, поинтересовался я.
- Ты, конечно, - негромко произнесла она.
Я даже притормозил. С чего бы это? Не, конечно, когда девочки меня жалеют, это значит, что я всегда накормленный и обогретый, но сейчас-то с чего такие разговоры?
Сокурсница очень ласково провела ладонью по моему лицу. Мне даже не захотелось отстраняться.
- Сколько я тебя знаю, в тебе всегда был железный стержень, Ирдес. Ты можешь выглядеть обманчиво мягким, но ты же из стали отлит. А с тех пор, как вернулся… ты будто надломлен. Скрываешь отлично, окружающие не замечают. Только иногда в тебе виден этот надлом. И мне очень жаль, что так вышло с тобой. Ты - настоящее чудо. Остаётся только мечтать о том, что когда-нибудь ты сможешь снова стать прежним.
Отвернувшись, я долго смотрел в пустоту коридора. Она не лучшая на курсе по оценкам. Но исключительно мудрая девушка. Мудрая и проницательная.
- Я не надломлен, Ксанка, - сдавило горло тисками. - Я изломан. Эта жизнь похожа на сон. То ли кошмарный, то ли просто пустой и бессмысленный. Иногда, очнувшись, я оглядываюсь и никак не могу понять - почему это я ещё живу, если жить мне незачем? Смысла больше ни в чём нету. Всё происходящее - агония. Зачем дышу, если свежий ветер - как отрава в лёгких? Лучше уж парами синильной кислоты надышаться. Потом я закрываю глаза. Вспоминаю, что у меня есть братья, которые могут не пережить моей смерти, двойняшки, которые от меня зависят. И продолжаю жить. Но я сломан, Ксана. И этого уже ничто не изменит. Идём. Мне всё ещё очень больно наступать на ноги, но стоять ещё больнее.
Дальше я смотрел только перед собой.
- Ты куда сильнее, чем тебе кажется. Ирис, цветочек из стали, - сокурсница легонько погладила меня по плечу.
Тут же захотелось обидеться на последнюю фразу. Но почему-то не получилось.
…Ирдес не заметил, что в уголке кубрика тихо сидел никем не замеченный новичок. Чужой в этой дружной компании. Не заметил мальчик и того, что чужак выскользнул следом за ним. Проследил. И ушёл, едва мальчик и девушка дошли до библиотеки.
И очень скоро уже отчитывался перед главой своей шайки.
- Его действительно ценят, Слава. Этот маленький поганец умеет заворожить своё окружение. За счёт того, что красив как ангелочек и обаятелен как дьяволёнок. Голос у него тоже ангельский, а уж что он с гитарой вытворяет… Даже меня цепляет за душу. Очень забавно в этом поганце сочетаются надменность со скромностью и застенчивостью. А теперь послушай, что я записал. Это весьма познавательно.