- Стрелу не дам! - заявила она. - Будем спускаться и подниматься по всем правилам альпинизма. А если бы у меня стрел не было?! А если с той стороны нас оборотни поджидают? Не дам!
- Маня, там метров триста! - возмутился Дьявол, заглядывая вниз. - Если обходить, - он приложил руку козырьком, пытаясь разглядеть конец ущелья, - тоже… полдня уйдет! Мы целый день на эти тридцать метров потратим, когда можно за пять минут перебраться! Мы могли бы порадовать Благодетелей на день раньше! А вдруг они уже вырвали дерево и пытают избы?!
- Не надо пугать, я пуганная. Вырвали, посадим новое, а избы… Избам они ничего не сделают… Дура у нас Царица, чтобы добро свое уничтожить?
- Могут. Драконы могут. Кто еще-то мог бы посадить их на цепь? Говорят: торопись не торопясь. Терять полдня на то, чтобы перелезть через эту канаву - глупо. А вдруг погоня начнется за нами? Спохватятся, да и пошлют. Полнолуние каждый месяц наступает. Оборотень, например, эту канаву перескочит и не заметит. Хороший спортсмен-альпинист здесь тоже ненадолго задержится!
- Мы не знаем, что нас с той стороны гор ждет! Я буду вжик-вжик ножичком махать, когда сотня бешеных зверей набросится?! Можно же по другому как-то! Взял бы да перенес конец веревки на ту сторону! Мы стрелы тратим не на нечисть, а на себя! - хмуро напомнила она.
- А меня нет, я существо недоказанное! - рассердился Дьявол, разуплотнившись до состояния легкой видимости. - Я ни на этой и не на той стороне! Во время военной операции на меня не рассчитывайте!
Борзеевич думал. Думал так, что было видно, как шевелились извилины.
- Можно было бы использовать бумеранг, если бы там было дерево или что-нибудь, за что можно обвить веревку. Но бумеранг надо уметь кидать - это раз, а второе, там нет ничего. Еще есть специальный пистолет, который выстреливает и прибивает крюк с веревкой, кто-то один перелазит, остальные ждут, если срывается, вытаскивают. Но у нас такого приспособления тоже нет. Еще можно перелететь…
- Если мои стрелы жалко, обычные возьми! - обижено произнес Дьявол, расстроившись окончательно.
- Где их взять? - Манька не собиралась уступать. Низина поросла лесом, но обычная стрела вряд ли чем-то поможет - камень не пробьет и от веса переломится.
- Вырастить! - любезно подсказал Дьявол.
Манька прошлась взад-вперед, косым взглядом пересчитав оставшиеся в колчане стрелы, радуясь, что ее не видят избы. Она молча обругала себя всеми матерными словами, какие нашла в своем лексиконе. Могла бы сама догадаться. Обычная стрела из неугасимого полена пробивала камень не хуже Дьявольской, правда летела по обычной траектории. Зато, если воткнется в землю, через десять минут такую стрелу только срезать, а нарастить можно было нужной длины и толщины. И не растает, как Дьявольская. Выходило, что все это время тратили Дьявольские стрелы впустую.
Место оказалось как нельзя более удачное. Такая низменность в горах им встретилась впервые. Широкая, живописная, поросшая лесными массивами межгорная долина имела горячие источники, которые обогревали ее. И тут и там паслись животные, частью давно вымершие на большой земле. Не так много, но здесь, похоже, им жилось неплохо. Скорее всего, они мигрировали между двумя хребтами с севера на юг. Недалеко шумел водопад, закрытый со всех сторон ледяными наростами. Несколько дальше раскинулось незамерзшее горное озеро, в котором вполне могла водится рыба, которую только тут и могли выловить.
Остановка предполагалась на неделю. Недельный отдых был как нельзя кстати. Помыться не мешало. Оставшись без еды, старик переживал более всего, неугасимое полено за такой срок вполне способно нарастить зелень и грибы. Одежда требовала основательного ремонта, из теплых вещей целых почти не осталось. И обувь… Манька очень жалела ноги Борзеевича: лапти его сносились, когда они еще только на третью вершину поднимались, и шел он, обмотав ноги тем что под рукой нашлось. Но тряпичное подобие обуви снашивалось куда быстрее. Получалось, что с нею Борзеевич разделся окончательно. Манька извела на ноги Борзеевича и капюшон шубейки, и пошитые из подола меховые штаны, прошивая меховые тапки остатками лаптей. Сильно они пожалели, что первую сношенную пару он оставил в пещере, где заночевали после покорения первой вершины. Подошва получилась бы потолще, чем из двух сношенных пар. Но и эта обувка хватала ему ненадолго. Из носка давно выпирали пальцы, перетянутые портянками, тоже изношенными и похожими на половую тряпку. Оба понимали, что если не придумают что-нибудь немедленно, когда переберутся через четвертую вершину и не увидят государственное продолжение - к ним придет хана. Такая хана, которая по-разному называется: костлявая, безносая (непонятно почему, особенно, когда курносая!), капут, криндец, конец, навь, сыра земля… Вслух об этом старались не говорить. Деревья были занесены снегом, но оба были уверены, что смогут опознать липу.
И просто отоспаться, плюнув на Дьявола и на его бессовестное издевательство.
- Правильно, Маня, - поддержал ее Дьявол, не дожидаясь, когда она выскажет свои мысли вслух. - А время потратить с пользой и освоить, например, бумеранг…
Манька взглянула на него хмуро исподлобья. Последнее отменялось. С Дьяволом, когда зависишь от него полностью, не поспоришь. Но отдохнуть-то надо! После второй горы дела их были совсем плохи. Оба устали, приходилось постоянно рубить ступеньки в скалах, заступы и выемки, чтобы ухватиться рукой или поставить ногу. Дьявол их торопил, оставляя на отдых лишь столько времени, чтобы сомкнуть глаза и уже подняться.
Не сказать, что гнал, больше времени уделяя обучению премудрости выживания в горах - и выкопировке местности, с нанесением на карту проложенного пути. Этого ни Манька не Борзеевич не понимали - возвращаться в горы они не собирались, но не спорили, неожиданно заметив, что начинают лучше ориентироваться, порой умудряясь приметить каменные развалы издалека и опознать вблизи каждый камень. В горах то и плохо, что сверху приметил одно, а подошел, и совсем другая картина открылась.
Небольшой грот нашли несколько в стороне от основного пути, сместившись на километр к водопаду. Там же неожиданно обнаружили переход через пропасть на другую сторону. Перебрались через пропасть, повеселев. Но план решили не менять, стрелы были нужны, а еще колышки, которые давно закончились. Предстояло взбираться на гору, которая и по размеру, и по крутизне превосходила третью гору чуть ли не вдвое. С первой горой ее уже не сравнивали, она показалась им холмиком, когда смотрели на нее с высоты второй вершины.
А когда приблизились к замеченному гроту, застыли, внезапно оказавшись у рукотворной лестницы, с редкими высеченными в скалах ступенями, которые вырезал кто-то до них…
Так разреветься мог только Борзеевич.
Он как-то вдруг помолодел, в седине появились рыжие, как огонь, и черные, как смоль волосы, воспрял духом, долго пытаясь вспомнить, откуда у него дежевю - но так и не смог. Манька тоже с удивлением рассматривала поросшие мхом полуразрушенные ступени, не веря глазам, щупая их руками, даже не пытаясь придумать объяснение.
- Ну, я бы удивился, если бы люди здесь совсем ни разу не прошлись! - обескуражил их Дьявол. - Эта маленькая планетка истоптана вдоль и поперек. Нога человека не ступала только там, где человек никогда не существовал.
- А что, раньше нельзя было сказать, что путь проторен?! - возмутилась Манька до глубины души, высматривая, где, в каком месте горы ступени заканчивались. - Столько времени потеряно! Сколько мы тут, Борзеевич, два месяца?
Поверить глазам она не решалась.
- Скоро… Еще полмесяца… - хлюпнул Борзеевич носом, зачем-то обнюхав ступеньки.
- И однажды понять, что вы в горах ни к чему не пригодны? - ехидно заметил Дьявол. - Напротив, я всеми силами "за"! - он покрутил перед собой руками, разглядывая их. - К чему мне ваша образованность?
Манька с Борзеевичем переглянулись, понимая, что про ступени лучше забыть. Дьявол не собирался восторгаться подъемом. Оставалась надежда найти липу и сплести Борзеевичу новые лапти.
В первый день решили очистить от снега участок земли, где бы имелась добрая земля. Рисковать не стали, воткнув ветку неугасимого поленьего дерева в землю у самого входа, и несколько веточек связали в пучок веревкой, бросив на снег. Снег сразу начал таять. Довольные своей сообразительностью, оба отправились обустраивать грот, для начала завалив камнями вход, но так, чтобы можно было свободно зайти и выйти, а при необходимости передвинуть камень и закрыться в гроте совсем.
На этот раз тазик пришлось вырезать самим. Дьявол наотрез отказался, заявив, что выпрашивать подарки насильно то же самое, что с ножом у горла заставить вынуть кошелек из кармана. Тазик не получался, зато вокруг валялось с десяток тарелок. Нож резал стену, но ни Манька, ни Борзеевич так и не придумали, как отколупать кусок плиты от стены, чтобы плита в высоту была достаточная для вмещения некоторого количества воды. Кроме того, стена оказалась не гранитная, а из хорошо спрессованного песчаника и щебня, связанная глинистыми прослойками, и стоило вынуть кусок и приложить к нему усилие, как он тут же начинал колоться и рассыпаться.
Расстроенный Борзеевич вышел на воздух посмотреть, как идут дела с расчисткой земли. Манька вышла следом, тоже удрученная неудачей.
- Мы с тобой как два глиняных горшка, у которых, если Дьявол не нальет, нет ничего своего, - недовольно проворчала она, покосившись в сторону Дьявола, который обваливал некоторое количество земли, чтобы растаявшая вода уходила в ущелье.
Борзеевич повернулся к Маньке и как-то без ума, невразумительно, посмотрел на нее, разнервничался и поблекшим голосом уязвлено согласился: