Надпись была на старолиттикском.
- Вор, - прочел он вслух. - Но я не понимаю, как ты оказался в темнице на Летних островах, в тысяче переходов от Лощины?
Роггер наконец покончил с едой и осторожно откинулся на стену, скорчив гримасу от боли в исполосованной кнутом спине.
- Надо думать, из-за тебя.
- Из-за меня?
Вор поднял руки, и тут стали видны его бока. Их ровными рядами украшали клейма.
Тилар знал их еще со времен подготовки к рыцарству: это были имена богов.
- Так вот какое наказание назначил Бальжер, - прошептал он. Его замутило.
- Паломничество, - кисло подтвердил Роггер.
Жестокое наказание, чего и следовало ожидать от бога Обманной Лощины. На Роггера не только наложили позорную печать и изгнали. Теперь он должен странствовать из одного царства в другое, чтобы собрать необходимое количество клейм. Только собрав все отметины, он получит право вернуться домой.
- И сколько же богов ты должен обойти?
Роггер со вздохом опустил руки.
- Сам подумай. Я согрешил против Бальжера.
Глаза Тилара округлились.
- Не может быть…
- Полное паломничество, не больше и не меньше.
- Ты должен обойти всех богов?
- До последней святости. Всю сотню.
Тилар наконец понял, почему Роггер оказался в темнице.
- И после смерти Мирин ты не можешь завершить паломничество.
- Когда я услышал о ее смерти, то попытался сбежать. А это оказалось нелегко, если учесть, что в тот момент я стоял между двумя стражниками и стучал в ворота ее кастильона. Они меня отловили, трижды выпороли за грубость и бросили сюда составить тебе компанию.
- И что они собираются с тобой делать?
- Как обычно: повесят, удушат или посадят на кол.
Он перечислил три общепринятых наказания, которые грозили тому паломнику, который не завершил путешествия и попытался осесть на чужбине.
- Думаю, что выберу виселицу. Удушение тянется слишком долго, а что до кола, то я предпочитаю, чтобы мне ничего не совали в задний проход. - Роггер неуютно поежился. - У меня есть еще пара дней поразмыслить. Сейчас все заняты с Мирин - хотят убедиться, действительно ли она мертва.
Тилар вскинулся.
- Неужели есть надежда?
- Надежда существует для богатых. А нам достается только дерьмо. И кстати говоря… - Роггер поднялся и направился к ведру, что исполняло в камере роль отхожего места.
* * *
День подходил к концу, сосед по камере храпел на полу, а Тилар все обдумывал его рассказ. Вдруг Мирин еще жива? Если так, то она очистит его имя, восстановит честь - хотя бы ту малую толику, что от нее осталась. Но в глубине души он знал, что надежды напрасны. Он видел, как погасли ее глаза.
В промозглом коридоре подземелья раздалось эхо голосов. Сначала стражники спорили, а чуть позже раздался топот ног. Шаги приближались к камере, и Тилар заранее поднялся, в то время как Роггер продолжал похрапывать в углу.
За забранным решеткой окошком появились неразличимые в полумраке лица.
- Открывай! - приказал знакомый голос.
Со скрежетом отодвинулся засов, и дверь распахнулась. На пороге выросла закутанная в плащ фигура.
- Перрил, - произнес Тилар. Он выпрямился во весь рост, несмотря на отсутствие одежды и покрывающую его грязь.
Даже после того как богиня излечила его сгорбленную спину, он возвышался над бывшим учеником не более чем на палец. Тилар скрестил руки на груди - не ради показной непокорности, но чтобы скрыть чернеющий отпечаток ладони Мирин.
При виде его Перрил прищурил глаза и повернулся к тюремщику:
- Я же приказал позаботиться о заключенном!
- Мы так и сделали, сир рыцарь. Мы его и пальцем не тронули.
Юный рыцарь указал на Тилара, хотя его глаза не отрывались от стражника.
- Дай ему свою рубашку и штаны.
- Сир!
- Ты осмеливаешься ослушаться приказа рыцаря?
Рука Перрила легла на венчающий рукоять меча бриллиант, который замерцал в неярком свете факела.
- Нет, сир… Сию минуту, сир!
Тюремщик торопливо разделся до белья и передал верхнюю одежду Тилару.
Тот поморщился, натягивая короткую, пропитанную потом куртку. Но от прикосновения ткани к коже ему сразу стало лучше.
Перрил взмахом руки отослал стражника и подождал, пока тот уйдет. Роггер проворчал что-то, но затем перевалился на другой бок и снова захрапел.
Как только они с Тиларом остались наедине, юный рыцарь стянул с взволнованного лица масклин. Он оглядел бывшего наставника с ног до головы, блеск Милости ярко сиял в его глазах.
Тилар опять скрестил руки на груди:
- Я слышал, что тело Мирин держат под наблюдением.
Перрил кивнул и начал расхаживать по камере, то скрываясь, то появляясь из теней, - таким образом плащ откликался на возбуждение хозяина.
- Семь дней. Оно заканчивается сегодня ночью, когда малая луна соприкоснется с большой.
- И надежды на возрождение нет.
Перрил покачал головой:
- Ее сердце пропало. Лучшие алхимики взяли на пробу оставшиеся в теле жидкости, и ни в одном из гуморов не нашлось ни следа Милости. Она пуста, как всякий обычный человек. Разложение тоже не обошло ее стороной, и тело ужасно раздулось.
- Значит, она действительно мертва.
Перрил перестал мерить шагами камеру и уставился на Тилара:
- Твой рассказ о наделенном темными Милостями чудовище… Это правда?
- Да, но мне не на чем поклясться, если не считать немытого тела.
- Излеченного тела. - В голосе юноши скользнула неуверенность.
- Излеченного и помеченного. - Тилар распахнул на груди куртку, чтобы стал виден отпечаток ладони. - Это не проклятие. Мирин осенила меня благодатью; зачем - известно лишь ей одной.
- Но почему? - Перрил возобновил расхаживание. - Это совершенно невозможно!
- А убить бога возможно?
Тилар прочел в глазах друга смятение. За четыре тысячи лет, со времен Размежевания, не умирал ни один из великой сотни богов. Каждый ребенок знал историю Мириллии, знал о безумии и разрушениях, что последовали за приходом богов. Темные времена длились триста лет, пока Чризм не избрал себе Первое царство и не пролил на него свои Милости, ради восстановления порядка разделив собственное могущество. Его примеру последовали другие боги: они оседали по всему миру и осеняли земли благодатью.
Так возникли Девять земель.
За царствами богов лежали окраинные земли, где царили дикость и беспорядок, где скитались боги-бродяги, такие же неуправляемые, как и их подданные. Порой оттуда доходили слухи о смерти этих богов.
Но до сих пор никто из великой сотни не умирал.
Перрил тяжелым взглядом уставился в одинокое зарешеченное окошко. Быстро приближалась ночь.
- Тебя осудили заранее. На улицах только и раздается "богоубийца". Лишь мой плащ пока спасает тебя от виселицы или чего похуже.
- Благодарю тебя.
Юноша повернулся к Тилару:
- Но моей защиты хватит ненадолго. Плащ одного рыцаря не так уж и плотен. С заходом солнца я сяду на флиппер и отправлюсь в Ташижан, буду просить орден заступиться за тебя.
- Ты только зря потратишь Милость, - ощерился Тилар. - Орден терпеть не может павших рыцарей, а меня особенно.
- Я знаю о твоем преступлении. Ты якобы продавал на сером рынке репистолы и набивал карманы золотыми марчами. Но это наглая ложь.
Тилар покачал головой:
- Обвинение было справедливо.
Перрил часто замигал и снова стал похожим на удивленного мальчишку.
- Что? Как?..
- У меня имелись на это причины. Но я не убивал семейство сапожника на улице Эфирных Ягод.
- Там нашли твой меч.
Тилар развернулся к ученику:
- Я похож на детоубийцу не больше, чем на убийцу бога!
- Я бы согласился, но и в роли спекулянта я тебя тоже не могу представить!
Тилар отвернулся. Одной торговли было достаточно, чтобы отобрать у него Милости и выгнать из ордена. Но обвинение в убийстве принесло ему еще более тяжкое наказание: пытку на колесе и продажу в рабство.
- Каста серых торговцев в Аккабаке знала, что я собираюсь их разоблачить, и нашла способ обвинить меня в убийстве. - Он бросил взгляд на Перрила.
- Ты утверждал это и перед судьями, но мастера истины сказали, что ты лжешь.
Тилар опустил голову.
- И не только они, - шепотом продолжал юноша. - Катрин…
Бывший рыцарь резким движением отвернулся к стене.
- Не произноси это имя в моем присутствии, Перрил.
Но тот не отступался:
- Она сказала, что посреди ночи ты покинул ее постель и вернулся с головы до ног покрытый кровью. И когда ее спросили, верит ли она в твое заявление о невиновности, она ответила отрицательно, чем обвинила собрата по ордену и своего нареченного.
Тилар сжал зубы.
- Больше ни слова об этом. Я заплатил за свое преступление и получил свободу, как полагается по закону.
- А что насчет убийства, в котором тебя обвиняют сейчас?
- Я не ожидаю правосудия. Я понимаю, как происшедшее выглядит со стороны, так что не вмешивайся.
- Не могу. - Перрил сжал затянутую в перчатку руку. - На сей раз погибла богиня, а не семья простого сапожника. Орден обязательно вмешается в разбирательство, хотя бы только для того, чтобы понять, как удалось убить члена великой сотни.
- Я не верю ордену.
- Тогда поверь мне.
Тилар не мог не заметить боль в его глазах. Он тронул юношу за локоть: