- Никогда я не чувствую себя готовой к этим церемониям. Любая мелочь может все испортить. Если вы, скажем, наступите себе на юбку - это будет небольшой конфуз. Если я это сделаю, наутро весь мир узнает.
- Эйлия, милая… - начала Бениа.
- Соберутся советы, - продолжала Эйлия подчеркнуто спокойным голосом, - дабы обсудить последствия инцидентов. Вера народа будет подорвана, мои политические противники восстанут, и у меня не будет иного выхода, как покинуть дворец и жить всю оставшуюся жизнь в лесах, питаясь кореньями и…
- Чушь, ваше высочество, - резко, как всегда, прервала ее фрейлина Лира. - Пойдемте.
Сопровождаемая фрейлинами Эйлия вышла в зал, семеня на каблуках, специально изготовленных для увеличения роста. Поскольку она почти всю свою юность провела на Мере, где тяготение намного сильнее, рост ее был несколько неприличен по меркам Арайнии. Перед ней шли закрытые вуалями пророчицы с серебряными канделябрами, распевая:
- Владычица Света близится! Дорогу дочери Небес Трине Лиа!
Этот ритуал Казался Эйлии донельзя нелепым, но она не осмеливалась попросить их перестать.
Отец уже ждал в бальном зале, приветствуя гостей вместе со своими родителями и бабкой, стоящими сбоку от него. С ними была и Ана, старуха, которая помогла Эйлии и ее спутникам найти на Мере Камень Звезд. Рядом с другими она казалась крошечной и сгорбленной, но Эйлия видела, что все обращаются с ней уважительно - даже благоговейно. Ибо на самом деле Ана была королевой Элианой - немерейкой, великой волшебницей, прожившей более пятисот лет. На руках она держала свою кошку, Серую Метелку. Кошка рассеянно подергивала серебристо-серым хвостом, глядя на праздничную суету. Там клубилась масса роскошных платьев и уборов, голов в серебре и золоте, белых рук и шей, украшенных браслетами и ожерельями с настоящими драгоценностями. На Мере, где драгоценности были отличительными признаками богатства, такое сборище показалось бы почти вульгарным. Но Арайния изобиловала самоцветами, и были среди них даже неизвестные на Мере: например, сориг морской зелени, который добывали на крайнем юге, огненно-желтый рефламбин и чудесный бледный венудор, сияющий в темноте собственным внутренним светом. Их здесь ценили просто за красоту, хотя некоторые элеи почитали "силу", которую полагали присущей им: духи, живущие в кристаллических решетках натуральных самоцветов, превращали их в проводники между царством материи и высшими сферами. Считалось, что сам Камень Звезд служит домом для духа, проявляющего себя в виде огненной птицы, - Элмира. Многие сторонники этой теории клялись, что видели, как он поднимается, подобно фениксу, из глубин кристалла.
Эйлия остановилась перед массивными дверями, слушая менестрелей и людской гомон. Побывав на нескольких таких приемах, она научилась преодолевать природную стеснительность, выделяя в толпе несколько знакомых лиц. Сегодня это будет нетрудно: есть только одно лицо, которое она по-настоящему хотела бы увидеть. Эйлия сделала глубокий вдох и плавно вошла в зал - шаль развевалась за ее спиной газовыми крыльями. Голоса мгновенно смолкли, и все глаза одновременно обратились к ней, но она видела только Дамиона. Он стоял возле высокого окна, одетый ради торжественного случая в придворные одежды: небесно-голубой камзол с белыми бриджами и сапогами. С ним стояла Лорелин, и платье на ней было красное - ярко-алое, неслыханный цвет даже для праздника. Белая стена, рядом с которой она стояла, окрашивалась отраженным светом, будто краснея от смелости девушки. Но платье ей почему-то шло. Она смотрелась как экзотический дикий цветок, дерзновенно проросший среди пастельных лепестков сада. Дамион посмотрел в сторону Эйлии и тут же быстро отвернулся к Лорелин. Уязвленная Эйлия тоже отвела глаза и продолжала приветствовать гостей, стараясь изобразить воодушевление. Но все равно временами косилась на Дамиона. Как он красив - эти белокурые волосы, тонкие черты лица, - к нему обращаются взгляды даже в мире, где красота - явление обыденное. Эйлия неслышно вздохнула. Три коротких слова, которые так легко произнести - было бы легко, если бы не эта непреодолимая пропасть между умом и языком. Я тебя люблю. На Мере девушек учили никогда не говорить мужчине этих слов, если он не произнес их первым; но арайнийские девушки, как знала Эйлия, не так стеснительны. И все равно она не могла этого сказать. Ей тут же представлялось, как она говорит эти слова, и знакомые черты Дамиона искажаются удивлением, неловкостью, смущением. Может быть, он даже будет ее избегать потом, стараясь не оставаться с нею наедине.
"Терять дружбу Дамиона я не могу, - подумала она, охваченная внезапной паникой. - Не могу, и все!"
Но тут какой-то музыкант заиграл соло на элейской арфе в рост человека, и ноты, сорванные им со струн, долетали до Эйлии, как лепестки с цветущего дерева. Все элеи, как она знала, одарены музыкально - сами они верили, что это наследие ангелов. Женский голос запел:
Гляжу в лицо твое - и мне
Невольно чудится, о милый,
Что некогда, в иной стране,
Тебя я знала и любила.То было в дальнем далеке,
До сотворения, в начале:
Бродили мы, рука в руке,
И мир еще не знал печали.Пускай мы здесь разделены
Преградою неодолимой,
Но жизнь пройдет - и вновь должны
Нас небеса свести, любимый.
Это была старая песня с Меры, записанная неизвестным Бардом из Блиссона. При дворе не уставали слушать песни и сказки с Меры: Эйлия часто рассказывала своим фрейлинам давно забытые народные легенды и волшебные сказки этого далекого мира, и уж просто глупо было бы пускать слезы, слушая их. Она села и стала смотреть на начавшиеся танцы - элейские танцы, которые так же приятно было наблюдать, как и участвовать в них, выстраиваясь в изощренные переплетения узоров. Ни в одном из них Дамион не пригласил Эйлию к себе в партнерши, хотя несколько раз танцевал с Лорелин.
- Что за славная пара твои друзья, моя милая!
Эйлия обернулась к своей прабабке и проследила за ее взглядом. Даме было больше ста пятидесяти лет, потому что в ней была элейская кровь: волосы полностью седые, и все равно она выглядела куда моложе, чем меранская женщина лет в восемьдесят. Взгляд у нее был по-прежнему острый, а ум проницательный.
- Они оба такие высокие, такие светловолосые! - воскликнула она, улыбаясь.
Эйлия только кивнула, боясь выдать себя дрожью в голосе. Может ли быть, чтобы эти двое…
Зазвенел звонок, и гости потянулись из бального зала в пиршественный. Дамион и Лорелин шли вместе.
Это был блестящий пир в элейском стиле, который требовал, чтобы еда была так же прекрасна на вид, как и на вкус, и потому ломтики фруктов были выложены в виде яркокрылых бабочек и пышных цветов, корка дынь изрезана рисунками, и все охлаждалось кусками льда в виде дельфинов, лебедей или танцующих дев - это поразило тех из гостей, кто в жизни не видел замерзшей воды. Синие яйца зимородков лежали в зеленых гнездах мха, маленькие пирожки в виде полумесяцев покрыты были слоями съедобного золота или серебра. Эйлия почувствовала, что настроение у нее слегка улучшилось. Приятно угощать людей, смотреть, как они разговаривают и наслаждаются вкусной едой, приготовленной королевскими поварами.
Она подняла глаза и увидела входящего в зал Йомара: ее не удивило, что он опаздывает, потому что он терпеть не мог дворцовых приемов. Не будь это ее день рождения, он мог бы и вообще не появиться. С ним была большая собака на поводке - то есть он был на одном конце поводка, а пес - на другом, и они будто выясняли по дороге, кто кого ведет.
- А зачем собака, Йо? - спросил Дамион. - Я думал, ты не настолько зверей любишь.
- Это ей, - ответил Йомар, махнув рукой в сторону Эйлии. - Мой подарок на день рождения. Води всегда этого пса с собой, - сказал он принцессе. - Я его натаскал бросаться на каждого, кто попытается на тебя напасть или тебя похитить.
Пес радостно напрыгнул на Эйлию, потом на Дамиона, покрывая их слюнявыми поцелуями.
- Понял. Он натаскан зализывать до смерти, - сказал Дамион, пытаясь избавиться от назойливого внимания собаки.
- Не будь дураком, он злобный только на тех, кто нападает, - огрызнулся Йомар. - Смотри! Эй, я нападаю!
Он направился вперед со зловещим видом. Пес с веселым визгом бросился вперед, стараясь лизнуть его в лицо. Йомар высказал свои предположения о родословной пса - совершенно верные, но непроизносимые в приличном обществе. Остальные трое рассмеялись.
- Ну, значит, его еще надо натаскивать, - невозмутимо произнес Йомар.
- Ты думаешь, здесь может быть опасно, Йо? - спросила Лорелин. - Элдимия кажется такой мирной…
- Пока кажется, - скептически ответил Йомар.
Но Эйлия подумала, что права Лорелин: этот новый элдимийский год начинался как все предыдущие - в нерушимом мире и согласии. Арайния меньше Меры и по размерам, и по населению, и события здесь тоже меньшего масштаба: происходят мелкие драмы, которые случаются всюду, где есть люди, но ни войн, ни народных бунтов не наблюдалось. И все же на сердце у Эйлии было неспокойно.
- А правда здорово мы живем? - продолжала Лорелин, ничуть не обескураженная хмурым лицом Йомара. - Как в тех книгах, что ты нам пересказывала, Эйлия. Правда, будто мы просто попали в такую?
- Да, - согласилась Эйлия. - Я часто думала, что жизнь подобна книге, только люди, в ней живущие, сами ее пишут. От них тоже зависит, что будет дальше и чем все кончится.
Лорелин задумалась.
- Никогда в голову не приходило. И как бы ты написала собственную историю, Эйлия?
- Не знаю. Пока что, кажется, ее пишут за меня.
И Эйлия замолчала.