- Ну, когда-то были в этом городе люди, что говорили, дескать, мы - драконьей крови, а правда это или нет, не знаю, но требовали они себе особых прав и привилегий, потому как дети бога-дракона. И почитали они царя-дракона, который, они говорили, жил здесь когда-то и когда-нибудь еще вернется, а они учредили для него жрецов. И поставили этих жрецов господами над нами всеми, и те забрали себе все лучшее, а нас оставили в бедности. Тогда нашелся один человек - Браннион Дюрон - и сказал, что хватит этого с нас, и теперь отныне и навсегда все люди равны, все делятся и у всех доли одинаковы. Он себе набрал тайную армию, он и его друзья поднялись против угнетателей, как он их называл. И все решили, что кровь драконов истреблена, а жрецов всех загнали в разоренный храм царя-дракона. И Дюрон сказал, что никакого нет царя-дракона и не было никогда и ни боги, ни духи нами тут не правили, это нам лапшу на уши повесили. И назвал он себя Смотрящим, и сказал, что теперь нам надлежит жить в мире и довольстве. Хотя не могу сказать, что я много того или другого видела, да и никто тут не видел.
- А можно мне с ним увидеться? С вашим Смотрящим? - спросила Эйлия со вспыхнувшей надеждой. Кажется, город все-таки не принадлежит Мандрагору. Может быть, этот Смотрящий поможет Эйлии покинуть планету.
- Боюсь, что нет, деточка. Он никого не принимает.
- Но он же ваш вождь? Разве не к нему вы идете, когда вам нужна помощь? Может, он бы мог что-нибудь сделать с Радом и ему подобными.
- С этими? Они на него работают! Собиратели называются: ходят и собирают деньги и товары по своим ценам за то, что нас "защищают" - хотя от кого, не говорят. Нам бы неплохо было, если бы от них самих защита была. А так - почти все, что имеем, переходит в ихние карманы.
Последние слова она произнесла, понизив голос, будто боясь, что ее подслушают.
- Вот этот Рад и приходит каждый раз ко мне в гостиницу, когда выпить хочет, и приходится ему наливать, хоть я его на дух не переношу. Он убивает тех, кто становится у него на дороге.
- Тогда вы сильно рисковали, когда за меня заступились. Надеюсь, вам не придется за это пострадать, Маг.
Женщина только снова пожала плечами.
- Пора уже, чтобы кто-нибудь ему выдал. Мне давно хотелось это сделать.
Эйлия и амбисфена вошли вслед за ней в гостиницу. В главном зале было шумно и душно, полно здоровенных неопрятных посетителей, сгорбившихся над кружками местного варева или нюхающих какое-то зелье, похожее на растертые лепестки цветов. Их сладковатый запах прибавлял тошнотворности дымному воздуху. Возле двери громоздился тролль, и его маленькие глазки под нависшими выступающими бровями следили за всеми, кто был в зале.
- Это Горг, - сказала Маг, кивнув троллю. Проходя, она хлопнула его по плечу, и он что-то буркнул в ответ. - Я его наняла поддерживать тут порядок, плачу едой. И он своего хлеба стоит. Неплохой мужик - для тролля. Просто ему хочется есть, спать и жить - как всем.
Выйдя к стойке, Маг махнула Эйлии рукой в сторону пустого стола. Эйлия на него взобралась, взволнованно прокашлялась и начала рассказывать свои истории, на ходу приспосабливая их к публике: захватывающие легенды и предания, полные волшебства и приключений. Она рассказала "Волшебное кольцо", и "Медную лошадь", и "Царь и пастушка". Люди постепенно замолкали и начинали слушать, некоторые даже в нужных местах смеялись.
Когда она закончила третью сказку, появилась Маг и отвела девушку в кухню - накормить, как обещала: яичница из яиц какой-то неизвестной птицы и два ломтя серого хлеба.
- Ничего лучше нет, - извинилась Маг.
Но проголодавшаяся Эйлия набросилась на еду, поделившись с Твиджиком, который безопасности ради забился под ее стул.
Обслуживать гостей Маг помогала какая-то молодая девушка. Эйлия смотрела, как она ловко расставляет тарелки и принимает заказы у грубоватых посетителей.
- Какая красивая девушка, - заметила она.
Это не был праздный комплимент - всего лишь констатация факта: девушка отличалась выдающейся красотой - стройная, грациозная и с большими темными газельими глазами. И застенчива она была, как газель: глаза под длинными ресницами почти все время были опущены, будто опасались собственного разрушительного эффекта.
- Это моя дочь Май, - улыбнулась Маг. - Ну да, я понимаю, что ты думаешь: что ей давно уже пора бы уйти из дома и жить своей жизнью.
- Своей жизнью? Но ей же не больше пятнадцати.
- Четырнадцать исполнилось. А у вас, у деревенских, молодежь еще в эти годы дома сидит?
- Там, откуда я родом, так, - честно ответила Эйлия.
- У нас в городе они уже считаются взрослыми. Все говорят: да выбрось ты ее на улицу! Пусть выплывает или тонет, как все. Только Май у меня робкая и еще не готова быть с мужчиной. А заставлять я ее не буду, пока сама не созреет. - Маг вздохнула. - Круто нам приходится, только вдвоем вертимся.
- А отец ее умер?
- Он-то? Нет, уж как мне ни хотелось бы. - Маг скривилась, меся тесто. - Я с ним, с мерзавцем, черт знает сколько лет прожила, и он палец о палец не ударил. Я всю работу делала, глиняные горшки лепила и занавески плела на продажу, чтобы прокормиться. А тут он - раз! - и приводит в дом какую-то бабу: новая у него возлюбленная и уже с дитем. Все, говорит, будем жить счастливо, одной большой любящей семьей. Все будет хорошо, говорит… только получилось так, что госпоже и ее младенчику все самое лучшее, а нам с Май работы вдвое больше, чтобы еще два рта прокормить.
- И такое часто случается? - спросила Эйлия.
- В этом городе - да. Это мир для мужчин, и уже давно. Смотрящий браки не одобряет - говорит, не должны люди друг другом владеть, как вот звери лесные друг другом не владеют. Так что мужики чего хотят, то и делают - берут себе женщину и дальше живут по-своему, а нам, женщинам, либо делать, что говорят, либо - вон тебе дверь, иди себе. Мне уж последней каплей было, когда один из его дружков - такой же никчемный бездельник - стал к Май клинья подбивать - с его подначки, разумеется. Все пытался наедине с ней остаться, авансы ей делал. Она, бедняжка моя, перепугалась, и тут у меня наконец-то глаза открылись. Я ее в охапку и за дверь, и мы вдвоем вот это заведение поставили. Уже пару лет так живем. Мне бы раньше смыться, дура я, дура. Но помоги мне небо, любила я его, мерзавца никчемного!
Маг от души шмякнула тесто о посыпанный мукой стол. Эйлия, видя, что затронула больную тему, больше ничего говорить не стала и скромно вернулась к еде.
Потом она заметила, что Маг больше тесто не месит, никакой работы не делает, а стоит и на нее смотрит.
- Странная ты, - неожиданно сказала женщина. - С виду - ничего особенного, уж прости, и ничего на себя не напускаешь. А у меня почему-то такое чувство, что кормить тебя надо бы едой куда лучше и подавать на золоте.
Эйлия, собиравшая остатки желтка корочкой, остановилась и натужно засмеялась.
- О чем это ты?
Глаза у Маг стали сонными, невидящими.
- В тебе другая женщина - прекрасная дама, как принцесса из сказки, и в белом платье. Она сквозь тебя просвечивает, как луна сквозь тучу… О чем это я? Замечталась, сплю наяву. - Маг встряхнула головой, золотые кольца серег блеснули в свете факелов. - Не обращай внимания, на меня, бывает, находит. Так, а теперь расскажи мне, откуда ты и почему здесь совсем одна.
Было очень неловко, потому что Эйлия не любила врать и слишком мало знала об этом мире, чтобы притвориться, будто здесь живет. Но было понятно, что Маг тоже знает о нем не слишком много: она всю жизнь живет в этом городе. И Эйлия сплела сказочку, как выросла на далеком хуторе в глуши, рано осиротела, и пришлось ей жить одной. Эту часть она попыталась проскочить поскорее, зато подробно рассказывала о дороге в город, куда можно было включить сколько угодно деталей из ее настоящего путешествия по джунглям.
- Маг, а можешь ты рассказать мне про этого царя-дракона? - попросила она, закончив.
Подозрение у нее возникло сразу, как только она о нем услышала.
- Мало что. Его уже сотни лет как никто не видел. Я знаю только то, что мать мне рассказывала, а ей - ее мать.
Он жил в большом холме за городом, в том, где всегда вокруг пар и туман. Это он насылает дождь, так говорят, а когда сердится - молнию и гром. И может принимать любое обличье - зверя, птицы или человека. Моя мать говорила, что ее прабабка ей говорила, будто имя его - Морлин, но больше никто вроде бы этого не помнит.
Получается, Эйлия угадала: эти люди когда-то воздавали Мандрагору божеские почести. И вполне могли бы снова. Он с виду не старел, умел повелевать погодой, и им не обязательно было знать, что и без него дождь будет идти. В их глазах он был бессмертен - и неуязвим. Несомненно, он в далекие дни правил этим городом, позволяя его жителям себя почитать, потом по каким-то причинам надолго оставил его, предоставив горожанам жить как смогут. Может быть, ему просто надоела его роль или его прогнали лоананы. Как бы там ни было, если он вернулся, то явно с намерением остаться и устроить все по своему вкусу.