Настроение было замечательным и я чувствовал себя просто великолепно, тем более, что сегодня пятница и впереди меня ждали целых два выходных. Если честно признаться, то независимо от времени года, пятница для меня всегда лучший день недели. Почему? Ответ, наверное, в поговорке - "важен не сам подарок, а его ожидание". Вот и для меня выходные, это подарок, а пятница, стало быть, его ожидание. Преддверие близкого миниотпуска…
Как бы хорошо на работе не было, а отдых - это святое! Да и кто сказал, что отдыхать, значит, ничего не делать?
На выходные меня ждала масса важных дел, не связанных со службой. Ну и немного развлечений, не без этого…
Ухватившись за край деревянного, покрытого облезлой серой краской подоконника, я подался вперёд и выглянул из окна наружу, решив несколько минут передохнуть, надышаться кислородом и потом опять вернуться к вычитке срочных материалов в номер.
Глазам открылась, ставшая уже привычной, красота моего родного, неторопливого и доброго города.
"Лепота…", как говорил царственный персонаж в старом советском фильме "Иван Васильевич меняет профессию", окидывая восхищённым взором панораму "белокаменной". То старинное словцо было сказано о Москве, но, Белгород - тоже "белокаменный" и для меня наша "лепота" роднее и лучше. Естественней, проще и душе приятней. Да и воздух наш не в пример чище, чем в столице, окутанной вечным облаком тяжёлого густого смога, парами всякой вредной химии и пронизанной разнородными излучениями…
Хотя, надо признать, что в этом плане мы Москву зачем-то активно догоняем… На кой, правда, ляд, и кому это надо, мне совершенно непонятно.
Май - это уже полноправная весна в нашем Черноземье, с сиренью, теплой погодой и ощущением прилива сил после зимней депрессии. У людей улучшается настроение, на лицах прохожих чаще видны улыбки.
Женщины из куколок в зимних одеждах превращаются в красивых разноцветных бабочек, источающих тонкие запахи иноземных парфюмов и привлекающих повышенное внимание мужской части населения.
К ещё неяркому и нежаркому солнцу начинает вовсю пробиваться слабенькая изумрудная травка, стараясь не упустить ни одного тёплого лучика солнца в новом сезоне и поскорее напитаться энергией.
На одних деревьях появляются уже робкие маленькие почки, другие цветут, а третьи покрыты сочными зелёными листьями среди которых виднеются кисточки и гроздья завязи будущих плодов.
Подлые сюрпризы погоды, удары ночными заморозками по беззащитным растениям, в основном, уже прошли, и те из них, кто выдержал испытания на право жить, теперь могут наслаждаться относительной безопасностью и материнской заботой отогревшейся почвы.
Почти так же и у нас в редакции - пережили ещё одну холодную, мокрую и тоскливую зиму, впереди ждёт тепло, долгожданный отпуск, свежие фрукты-овощи и надежда на улыбку фортуны!
Двенадцатого мая у Дмитрия Петровича Халина, а для меня просто Димы, главного редактора нашей газеты "Новости культуры", моего непосредственного начальника и лучшего друга, день рождения. Сорок стукнет.
Выдающееся событие попадает на завтрашнюю субботу, и поэтому мы все, небольшая команда сотрудников областной газеты, решили не ограничиваться коротким фуршетом на службе с вручением цветов и подарков шефу на перерыве в пятницу, а поздравить начальство основательно и душевно в его же собственных хоромах. Чтобы можно было спокойно посидеть, расслабиться, поговорить "за жизнь" и не опасаться нежданных визитёров и чужих глаз.
Вчера договорились о распределении обязанностей: кто чего купит, и кто какое развлекательное мероприятие подготовит. Чтоб, значит, никто не скучал, и не было бы случайных и неловких пауз в праздновании юбилея нашего, всеми любимого начальника.
За те, почти тридцать лет, что я знаю Димку, с ним всегда было легко и интересно.
Познакомились мы ещё в школе. Друзьями стали быстро, слишком много у нас оказалось общего. Да и Халин, редкий сейчас экземпляр - добрейшей души человек, отзывчивый, внимательный. До сих пор осталось в нём что-то трогательно наивное, непосредственное, детское.
Как всё это совмещалось в характере видавшего виды опытного журналиста, сильного руководителя и тонкого психолога душ человеческих - одному Богу известно…
Халин своих в обиду не давал. Если "сверху" спускали разнарядку на сокращение или прозрачно просили сделать "перестановки", шеф бился до последнего, отстаивая сотрудников.
Да и доброе слово, сказанное им в нужный момент, или хороший совет, и не только по работе, часто бывали бесценными!
За такого начальника подчинённые и в огонь, и в воду, не то, чтобы только сверхурочно поработать иногда, если попросит.
Халин многое повидал, почти всю страну объездил. За границей бывал не раз. Когда начинал истории разные из своих поездок вспоминать, то я в начале нашего знакомства, слушал, раскрыв рот. Теперь привык удивляться, спокойнее стал, челюсть больше не отвисает.
Халин никогда не врал, но иногда такая экзотика попадалась…
Кто другой бы рассказал, ни в жизнь бы не поверил! А вот Диме верил! Да и не только я один. Все ему верили. Было в нём что-то такое… яркое, притягивающее… Сразу располагали к этому человеку и чистота помыслов, и глубокое знание жизни, и безупречная честность даже в самых маленьких деталях.
И что поразительно, эти черты, мягко говоря, не очень свойственные охотникам за сенсациями в современной прессе, каким-то непостижимым образом прекрасно уживались с профессиональными качествами бывалого и искушённого газетчика.
Почему я тут некоторые моменты э-э… выделяю и противопоставляю? Помню и каждый день получаю подтверждения о соблазнах и неблаговидных поступках некоторых представителей "второй древнейшей"…
Что есть, то есть…
Умел наш босс устанавливать и невидимые, но, тем не менее, вполне ощущаемые и признаваемые всеми сотрудниками, границы дозволенного в служебных отношениях. Демократия и дружеские подколки в наших рядах были естественными, ненаигранными, но вот панибратство…
Этого Дима не любил. Демократизм был, но жёстко централизованный.
Заглянув в эти тёплые карие глаза с доброй лукавинкой, когда Халин с улыбкой делился с нами очередным невероятным приключением из прошлой жизни и вновь переживал его, каждый из нас с удовольствием поддавался чарам Димкиного обаяния…
Отвлёкшись от воспоминаний, я поднял голову и пробежал взглядом по утреннему небу.
Надо мной оно было ярко голубым и почти чистым. В полном безветрии над городом зависли два небольших перистых облачка. Только вдалеке, на горизонте, виднелась какая-то клубящаяся, грязно-серая масса, не сулящая ничего хорошего на выходные, если вдруг поднимется ветерок и её понесёт в нашу сторону.
Как всё-таки здорово, что я живу здесь, в Белгороде, в чернозёмном центре России, где не бывает извержений вулканов, наводнений, страшных ураганов, как в других областях и странах.
Всё познаётся в сравнении. Мы все, живущие в этом благословенном краю - счастливые люди, несмотря на житейские трудности, проблемы со здоровьем и вечный недостаток денег.
Я потёр лоб, слегка пригладил волосы, с удовольствием почувствовал себя полностью счастливым на данный момент человеком и вернулся к работе.
В субботу, в шестнадцать ноль-ноль мы всей оравой из одиннадцати с половиной сотрудников топтались у двери однокомнатной квартиры именинника, прислушиваясь к доносившимся через тонкую деревяшку знакомым щелчкам клавиатуры компьютера.
За полсотрудника считалась новенькая, симпатичная Аллочка, внедренная в редакцию на полставки под давлением то ли какой-то волосатой руки сверху, то ли "компетентных" органов, то ли ещё черт знает кого. Противостоять мощному напору наше вышестоящее руководство в администрации области не смогло, и впихнуло нам сей упакованный по первому разряду, но совершенно недееспособный и безмозглый "подарочек", сильно походивший на персонаж из одного очень известного романа. Того, который знал аж целых тридцать слов.
Справедливости ради надо отметить, что наша Аллочка знала слов чуть побольше. Но ненамного. Поэтому статьи вместо "подарочка" всегда писали другие. А гонорары, естественно, получал он. Это, конечно же, никому не нравилось, но, объективно оценивая ситуацию, мы терпели. Ради шефа. Догадывались, что он опять кого-то отстоял в очередной подковёрной войне с выламыванием рук и циничным шантажом, и умудрился даже выбить дополнительную ставку в штатном расписании, что само по себе было почти чудом.
Димка-работоголик и в свой день рождения продолжал молотить по клавишам. Чего-то там ваял. В редакции ходили слухи, что он пишет дома какой-то жутко интересный и таинственный роман. Отрывочные сведения исходили от некоторых общих знакомых, побывавших у Халина дома, и успевших пробежать страничку-две текста на экране до того, как хозяин выключал компьютер. Димка как будто бы писал фантастику, но почему-то страшно стеснялся своего хобби, никому ничего не рассказывал и не давал почитать.
Я не очень-то этому верил. Вряд ли Халин стал бы скрывать своё увлечение от меня. А, впрочем, разве это важно?
Именинника мы сознательно не предупредили о своём визите, будучи твёрдо уверенными, что от приятных неожиданностей не умирают. Заранее коварно выяснили, что в субботу Халин уезжать никуда не собирается и будет целый день дома.
Мы стояли на выложенной серым кафелем чистенькой площадке второго этажа перед деревянной, выкрашенной коричневой краской, дверью квартиры шефа, переминались с ноги на ногу и собирались с духом.
Дамы, заглядывая в зеркальца, прихорашивались и вопросительно переглядывались - все ли готовы и кто будет звонить.