- Чего ты смотришь? - снова повернулась девушка к равнодушно молчащему обережнику, и вдруг воскликнула, едва не сорвавшись на рыдания. - Лучше бы муки подал!
Он отлепился от косяка. Прошел к рукомойнику, сполоснул ладони, вытер их о чистый рушник, зачерпнул из мешка горсть муки, бросил на доску. Потом, так же молча, взял девушку за запястья, вытянул её руки из теста и отодвинул стряпуху от стола.
Лела завороженно следила за тем, как смуглые ладони ловко обкатывают тесто в муке.
- Что ты его колотишь, как бельё в полынье? - спокойно спросил мужчина.
Девушка не нашлась, что ответить. Она застыла возле окна, держа на отлете измазанные в муке и тесте руки.
- Как тебя зовут? - спросил колдун.
Она ответила:
- Лела.
Он кивнул.
Тогда она спросила:
- Хочешь сбитня?
И он кивнул ещё раз.
* * *
Лют однажды расспрашивал Лесану про солнце. Это было ещё до битвы на гати, когда они ездили с ним по сторожевым тройкам.
- Лесана, - волколак сидел на ступеньках крыльца и смотрел в ночное небо: - А солнце, оно какое?
Обережница пожала плечами. Она стояла рядом и задумчиво глядела на звёздную дорожку.
- Теплое… Радостное…
Оборотень хмыкнул и посмотрел на собеседницу:
- А лицо есть? - он кивнул на маслянисто-жёлтую луну, которая смотрела вниз, склонив скорбный лик.
Лесана сперва не поняла, а потом рассмеялась:
- Не знаю, нет, наверное…
- Почему не знаешь? - удивился Ходящий.
- Оно очень яркое, Лют, - терпеливо объяснила девушка. - На него нельзя смотреть. А если смотришь, то слепнешь, ничего не видишь.
- Слепнешь? - он вскинул брови, отчего стало ясно, что слова обережницы не вызывают у него доверия.
- Оно ярче луны, - с улыбкой объяснила собеседница. - Много-много ярче. Люди на него не могут глядеть.
- Я знаю, что ярче, - сказал оборотень. - Я не знал, что вы тоже не можете на него глядеть. Вот бы посмотреть…
Девушка спросила:
- На что?
- Ну, как это, когда солнце, - Лют развел руками: - Вот небо, оно чёрное…
- Голубое, - улыбнулась Лесана. - Днём небо голубое. Или синее. Как незабудки.
Волколак озадачился и даже уточнил:
- Не чёрное?
- Нет, - она снова улыбнулась. - Совсем не чёрное. И звёзд нет. А облака белые, как сливки. Или сизые бывают, словно крылья горлицы, или желтые, как пенки, а на закате ещё красные, будто калина…
Лют вздохнул:
- Поглядеть бы…
Он был любопытным.
…Лесана проснулась оттого, что волколак тормошил её за плечо.
Девушка с трудом разлепила веки.
- Лесана! - тряс её Лют. - Лесана!
- А? - спросонья она не соображала, чего он так всполошился. И вдруг поняла - яркое солнце заливало покойчик, оборотень смотрел на девушку, и по его лицу катились слёзы.
Рука обережницы сама собой потянулась нашарить повязку, брошенную накануне где-то рядом, но Лют перехватил её за запястье:
- Лесана, я вижу! - сказал он потрясённо. - Небо и правда голубое!
Глаза у него слезились, но он не слеп и тряс девушку за плечи:
- Я вижу, понимаешь? Вижу!
И столько счастья было в голосе Ходящего, что обережница взяла его лицо в ладони. Слёзы ручьем полились по её пальцам. Она вытирала их, но они всё равно текли без остановки.
- Как ты можешь видеть? - ничего не понимая спросила она.
Лют улыбнулся и ответил:
- Не знаю…
Эпилог
Млада стояла на коленях в меже и полола репу. Межа была длинная, репа мелкая, а трава разрослась - только дергай. Поясница уже затекла, да и голову напекло, поэтому, когда сверху на женщину упала тень, она вздохнула с облегчением. Небось, Елька прибежала, принесла кринку холодного кваса и ломоть хлеба с молодым луком. Хранители, хоть передохнуть!
Остриковна распрямилась, да так и осталась стоять на коленях, щурясь против яркого солнца. Рядом с ней застыла женщина в простой домотканой рубахе, с непокрытой головой и перекинутой через плечо холстиной. В холстине спал младенец. Чуть позади женщины угрюмой натороженной тенью замер её спутник - мужчина с усталым лицом и густой сединой в волосах и бороде. Он держал за руки худеньких девочку и мальчика, очень между собой похожих. Дети глядели испуганно, но с любопытством.
- Мама? - робко спросила женщина. - Мама, ты меня не узнаёшь?
Млада смотрела на неё снизу вверх, а потом медленно, словно во сне протянула к чужинке измазанные в земле руки и прошептала:
- Зоряна… доченька… вернулась…
Хорош выдался цветень - первый месяц лета! Дивно хорош.