…Они ворвались в город с четырёх сторон, словно разъярённые бойцовые псы. Что тут началось, страшно и вспоминать. Словно злой джин вырвался из заточения. Пощады не было ни кому: ни мужчинам, ни старикам, ни детям. Обожравшиеся опиумных лепёшек и упившиеся опьяняющим зельем из травы лады и цветочков конопли, греческие воины жгли дома и ручьями лили кровь мирных горожан. Женщин насиловали прямо на улицах и бросали в огонь.
В плен не брали никого!
Только горстке жителей удалось спастись. Они ушли из горящего города по подземному ходу, который начинался в подвалах царского дворца. Я был в числе тех счастливцев. Нас вела жена Гектора, за нею следовала Елена с Парисом, потом я и остальные…
- Какая печальная история! - вздохнул Синдбад, - Троя так и не возродилась из пепла после той резни, но вот память о ней сохранилась и не иссякнет в веках…
В этот миг в дверь постучали. Пришёл первый помощник капитана - Леандр. Он заглянул в кабинет и позвал:
- Капитан! Поднимись на палубу, тебе лучше самому посмотреть на море.
Лицо его выражало тревогу, поэтому Синдбад и Ибн-Сина не говоря ни слова быстро проследовали за ним на капитанский мостик.
Океан отливал бирюзой. Средней силы бриз гнал "Ирбисс" вперёд среди спокойных волн. На небе - редкие облака. Солнце палило немилосердно. Под его лучами доски палубы раскалились так, что по ней невозможно было ходить.
Босоногие матросы то и дело поливали её забортной водой, но она быстро просыхала, оставляя соляные разводы. Резные перила то же горели огнём. Коснись - и обожжёшь ладони. Синдбад с учёным пошире расставили ноги, что бы успешнее противостоять качке и недоумённо переглянулись.
Зачем Леандр пригласил их на палубу, ведь ничто не предвещало беды. Тогда первый помощник протянул руку к горизонту и указал на малюсенькую тёмную тучку прямо по курсу.
- Ну и глаз у тебя, Леандр! - восхитился Синдбад, вглядываясь вдаль, - А тучка и впрямь не простая…
Он поднёс ладонь к глазам, потом обернулся к помощнику.
- Ты как всегда прав! На нас надвигается сильный шторм. Следи за ветром. Как только он усилится, убавь паруса.
Ибн-Сина тоже с минуту разглядывал тучку, потом заявил:
- Не вижу причины для беспокойства, Синдбад. Шторм пройдёт стороной. Он заденет нас только краем.
- Это-то меня больше всего и волнует, друг. Порой безопаснее угодить в сердцевину урагана, чем испытать мощь его фронтов, - ответил Синдбад и отправился на камбуз. Вернулся он с золотым подносом, на котором стояли кувшин с вином и ваза с фруктами.
- Отличная идея перекусить на свежем воздухе, Синдбад! - потёр руки Ибн-Сина.
- Это не для нас, друг…К тому же набивать желудок пищей перед штормом весьма неразумно!
- Что ты задумал? - не понял учёный.
- Хочу умилостивить могучего Главка, что бы он пощадил наш корабль во время бури.
- А-а…Ты имеешь в виду морского бога, покровителя рыбаков, мореплавателей и ныряльщиков?
- Да! - с этими словами Синдбад подошёл к борту и стал лить в море вино из кувшина и бросать в волны фрукты.
- Прими это подношение, Главк, от Синдбада - капитана корабля под названием "Ирбисс"! Спаси и помилуй нас во время шторма, Главк! - Синдбад размахнулся и забросил опустевший золотой поднос далеко в море.
При виде этого Ибн-Сина не сдержался и застонал.
- А поднос-то зачем выкинул? Золотой ведь… Поверь, этому парню за глаза хватило бы одного бокала вина и надкусанного яблока на понюшку…
- Не стоит богохульствовать, друг! - слегка попенял учёному капитан, - Нас ждёт жестокое испытание!
- Я как-то больше верю в твой корабль, Синдбад, и его умелый экипаж! - признался Ибн-Сина, даря в ответ горькую усмешку.
Ветер крепчал. Волнение постепенно усиливалось. Синдбад с приятелем оставались на капитанском мостике, тревожно вглядываясь в темнеющую даль.
- …Пройдут миллионы лет… - начал философствовать Ибн-Сина, - И это море высохнет, его дно поднимется, а та суша, которую мы с тобой знаем, уйдёт под воду. Человечество сгинет в результате череды мировых катастроф… На месте наших материков и континентов образуются новые моря и океаны, а на месте современных океанов - новые материки.
И на них снова возродится жизнь! Снова появится гомо-сапиенс: человек разумный. Он будет стремительно эволюционировать и развиваться технически. Он снова овладеет беспримерными научными познаниями, которые станет применять как на пользу себе, так и во вред!
Он понастроит разных диковинных машин, умеющих ездить,
плавать и летать, он возведёт тысячи тысяч городов-мегаполисов, он отравит сельхозугодия химией, загрязнит атмосферу вредными выбросами, вырубит большую часть лесов на планете, подорвёт всю её экосистему…
Но я о другом… Однажды некий дядя Вася - эскаваторщик будет рыть посреди городского парка котлован под фундамент очередного казино. И увидит, что в ковше что-то сверкнуло. Он зло сплюнет, заглушит технику и закурив "Беломорину" выползет из кабины, чтобы посмотреть, что это там такое желтеется.
Это окажется твоё блюдо, Синдбад! Дядя Вася задохнётся от счастья, а потом, озираясь по сторонам, засунет его под замусоленную телогрейку. По закону, он должен бы сдать клад государству и получить свои причитающиеся двадцать пять процентов от стоимости найденного. Но кто и когда так поступал? Разве что самые распоследние дураки. Но дядя Вася дураком не был! В мечтах он уже видел себя где-нибудь на Калифорнийском побережье в собственной вилле за миллион долларов. Правда без осточертевшей сварливой жены и непослушных сопливых детей, но это уже детали…
Если откровенно, то какое может быть государству дело до его находки? Ну проявит он сознательность, ну поступит по закону и что? Всё равно блюдо не дойдёт ни до музея древности, ни до запасника в Эрмитаже.
Какой-нибудь мордастый и бровастый депутат-госдумовец подсуетится и захапает его находку в свои загребущие руки. И будут на блюде подавать его нетрезвым гостям либо шашлыки с водкой, либо водку без шашлыков. Мол, вона чего у меня есть, а у вас нет и никогда не будет, потому как артефакт уникальный и в единственном экземпляре!
Уж лучше махнуть с блюдом в Америку и там его выгодно спихнуть на аукционе…
Но розовые мечты дяди Васи продлятся ровно до вечера. Когда на улице чуть стемнеет, в его квартире раздастся звонок и на пороге встанет толпа милиционеров с горящими от жадности глазами. А всё потому, что дядя Вася проявил преступную наивность, полагая, что никто не видит его манипуляций с находкой. Он забыл, в какой стране живёт. Что ещё со сталинских времён люди нет-нет, да и приглядывают друг за другом, а потом "стучат" куда нужно. Крутился такой верхогляд и возле котлована. История не сохранила нам его имя, да это и не важно…
Менты ворвутся в дом и перевернут всё вверх дном. Словно легавые ищейки они отыщут-таки захованную драгоценность под ванной. Торжеству их не будет предела, на радостях они даже не станут пинать дядю Васю ногами, а просто наподдают по мордам и по почкам и посадят на пятнадцать суток для острастки.
А блюдо конфискуют. Конфискант, спустя несколько часов таинственным образом исчезнет из ментуры. Его дальнейшая судьба нам неизвестна. Дядя Вася продолжит эскаваторить, мечтая когда-нибудь узнать имя того недоноска, который капнул на него в органы. Работает он теперь очень медленно, потому что чуть не каждый ковш просеивает руками. Бригадир грозится его выгнать и наверное вскоре так и сделает…
Как тебе история, Синдбад?
- Здорово! Хотя, признаться, я многого в ней не понял… Вот хотя бы: кто такие менты?
- Специальные отряды вооружённых людей, стоящие на страже государственных интересов. В частности, они обязаны поддерживать общественный порядок в государстве, защищать его граждан от преступников всех мастей. Это в теории. На практике же - менты блюдут исключительно собственные интересы, связанные с обеспечением материального благосостояния всеми правдами и неправдами и бесперебойным обогащением за посторонний счёт.
- А-а, стража Калифа! Понятно! А музей?
- Музей, говоришь…Вот у тебя во дворце имеется потайная комната, в которой ты хранишь всякие диковинки, привезённые тобой со всего света?
- Есть такая! - кивнул Синдбад.
- Музей - это дворец со множеством таких комнат! Все они забиты диковинками до отказа. Если в свою комнату ты ходишь всегда один, или иногда приглашаешь кого-нибудь из гостей, то музеи открыты для всех.
Синдбад задумался.
- Когда вернёмся, я обязательно открою в Багдаде свой музей. Он будет открыт для всех желающих, клянусь!
Ураган налетел через час!
На море разверзся ад кромешный. Солнце пропало, стало темно, как ночью, заметно похолодало. Волны вздымались до небес и обруши вались на палубу Ниагарским водопадом. Над мачтой сверкали мол нии, грохотал оглушительный гром, а косые струи тропического лив ня валили матросов с ног.
Корабль трещал, но держался. Всякий раз, когда очередная вол на накрывала его, пытаясь поглотить навсегда, он выскакивал из пу чины словно пробковый поплавок и плясал среди разярённых пен ных волн свой победный танец.
Налетел особенно сильный шквал. И на этот раз судно каким - то чудом умудрилось не потерять мачту и сохранить оснастку. Матро сы сбились с ног, ведя непростую войну с разбушевавшейся стихией. Синдбад с Ибн-Синой работали на равне со всеми, но когда учёного чуть было не смыло за борт, Синдбад уговорил его спуститься в куб рик, тем более что ураган уже пошёл на убыль.