ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ТАМ, ГДЕ МЕНЯ ЖДАЛИ
Куратор проекта "Дети-уникумы" бушевал - казалось, воздух в его кабинете насыщен грозовым электричеством, то и дело разряжавшимся гневными молниями.
- Сидоров, ты обосрался! Жидко! Пэвэошники сработали на "отлично" - сбили эту чёртову вертушку, не задавая лишних вопросов, - а вы? Спецы, мать вашу… Какого хрена твои скорохваты стали изображать из себя киборгов-убийц? Что, нельзя бы крикнуть - мол, не бойся, дура, мы свои? Или парализовать её, в конце концов… Вы же перепугали бабу до смерти, вот она и сиганула с обрыва. Идиоты, одно название! Терминаторы долбанные… Не понимаете вы, сопляки, в женщинах ни хрена - вам бы только постебушки-потрахушки, как сейчас говорят… Литературу читай, Сидоров, - художественную! - а не только нормативные документы. Загнанная в угол русская женщина-мать - это же граната на боевом взводе! Она ведь видела перед собой врагов, понял, нет? Врагов!
Майор Сидоров, стоявший по стойке "смирно" перед разъярённым начальством, сильно напоминал кота, которого принудительно вымыли, а потом высушили в центрифуге стиральной машины.
- Нельзя было стрелять иглой, - уныло оправдывался он. - Она стояла на самом краю - так и так упала бы вниз. Капитан Иванов и лейтенант Смирнов действовали по методике, рекомендованной психологами: медленное приближение к объекту захвата парализует волю объекта и снижает вероятность неадекватной реакции с его стороны.
- Психологи? Дерьмологи, фрейды-кустари! Вот вы и снизили девчонке реакцию на… - сколько там, говоришь, высоты было?
- Порядка двадцати метров, товарищ генерал.
- …на двадцать метров. Орлы, ничего не скажешь! И что теперь? Тела нашли?
- Никак нет, товарищ генерал, - майор окончательно превратился в символ уныния. - Следов крови или клочков одежды на скалах тоже не обнаружено - как рассветёт, осмотрим всё более тщательно. Есть вероятность, что они каким-то чудом упали в реку, и…
Генерал походил на бульдозер, пыхтящий на холостом ходу, однако при этих словах своего подчинённого грозное генеральское сопение стало чуть менее угрожающим.
- В реке уже работают водолазы, - майор слегка приободрился, - правда, поиски пока безрезультатны. И есть ещё один вариант, - поспешно добавил он, заметив, что бульдозер в генеральских погонах снова начал набирать обороты.
- Ну?
- Недалеко от места падения, ниже по течению, стояла моторная лодка, и…
- Ну?
- …и вскоре после прыжка Алины лодка дала ход и быстро скрылась за поворотом реки. Задержать её мы не смогли - пока мои ребята нашли спуск, пока спускались… - майор втянул голову в плечи, ожидая новой вспышки начальственного гнева. - На корме лодки сидел только один человек, но в ней вполне мог находиться - лёжа на дне - и ещё кто-то. Поэтому по лодке не был открыт огонь - а вдруг?
- Хоть на это хватило ума… Да, - генерал задумался, - теоретически возможно. Их могли подобрать из воды… А что за лодка? Что она там делала на ночь глядя? И случайно ли она там оказалась?
- Никак нет, не случайно, товарищ генерал.
- Даже так?
- Так точно. Дал показания парень, который вёз эту сумасшедшую, - мы взяли его живым, хотя он сдуру начал отстреливаться. И его показания совпали с показаниями приведённого в чувство отчима Алины. Лодка ждала наших подопечных - она должна была доставить их в военно-спортивный лагерь патриотического фонда "Россия".
- Ах вот оно что… То-то эти фондовцы засуетились - меня тут уже теребили.
- И на машине они ехали туда же - лодка была страховочным вариантом.
- Хм, так вот какая тут мозаика…
Генерал надолго задумался. Майор молчал, опасаясь слишком громко дышать.
- Значит, так, - произнёс, наконец, куратор программы "Дети-уникумы". - Если, на наше счастье, Алина и её сын живы-здоровы, они должны быть в этом лагере - не могли же они бесследно исчезнуть.
- Прикажете послать туда группу захвата?
- Отставить ненужное рвение, майор, - раньше надо было думать, причём головой, а не задницей. Я сам туда поеду. Вокруг этого мальчишки уже слишком много шума - кто-то здорово постарался. Хватит пальбы - пора дипломатничать. Если они там, то всё обойдётся - может быть.
- А если нет? - осторожно поинтересовался майор.
- А если нет, подыскивай себе место охранника на платной автостоянке, Сидоров, - это тебя ждёт в лучшем случае. А меня уйдут на пенсию, и это тоже в лучшем случае.
И генерал тяжело вздохнул.
* * *
…Меня несло, переворачивало, кидало из стороны в сторону. Я не чувствовала своего тела, а сознание было каким-то ватным, и там мухой в паутине билась одна мысль: "Сашенька… Шепоток…". Волной накатывало забытьё, и я растворялась непонятно в чём - хрен его знает, как это состояние называется. Приплыли, короче. И всё - тьма беззвучная…
А потом я открыла глаза и с некоторым удивлением поняла, что я как бы жива. Это меня вообще-то порадовало, не буду врать, - оставалось только понять, где я нахожусь, и самое главное: где мой сын и что с ним. Я очень отчётливо помнила всё вплоть до того мига, как я шагнула в пропасть, а вот дальше - ну ни фига не помню. Амнезия называется.
Я лежала на чём-то мягком (так, это мы уже проходили, причём неоднократно), над головой был потолок из аккуратно пригнанных деревянных досок (хм, а вот это уже что-то новенькое…). На евростандарт этот потолок явно не тянул - скорее похоже на типа русский стиль "вот моя деревня, вот мой дом родной". Доски были чистенькими. Люстры или какого другого осветительного прибора не наблюдалось, однако было светло - как в квартире при обычном дневном свете.
Я попыталась встать и чуть не взвыла от боли: всё тело болело так, словно в нём не осталось ни единой целой косточки или оно, тело моё бедное, сплошняком превратилось в один очень большой и очень больной зуб. Я где-то читала, что японцы выставляют куклы боссов, чтобы все клерки фирмы, где рулит конкретный босс, смогли бы от души отметелить макет своего начальника: говорят, это помогает сохранению нормального психологического климата в коллективе - типа нервная разрядка. Не знаю, как оно помогает, зато точно могу сказать, что чувствует такая японская кукла в фирме, где работает человек пятьсот, и причём все они до остервенения любят своего шефа и превосходно владеют бамбуковыми палками. А что же вы хотели, девушка? Лететь с такой верхотуры, да ещё по камням, - скажите спасибо, что вы вообще остались живы! Но где я, и где мой сын?
Я осторожно, опасаясь новой вспышки дикой боли, повернула голову.
Комната - маленькая, но уютная: такая как бы горница-светлица в гостинице класса "ретро". Стены бревенчатые; брёвна обтёсанные и даже вроде покрытые типа лаком, но без всяких там моющихся обоев или стенных панелей под шёлк. Пол из деревянных плашек янтарного цвета, тёплый на вид. Я лежала в углу на просторном ложе, под лёгким и мягким (синтетика какая-то?) одеялом, и подушка под моей головой пахла не лекарствами, а пряным ароматом цветочного сена (травой она набита, что ли?). Справа окно - обычное: оконный переплёт, стёкла, широкий подоконник; в стене напротив - дверь (тоже деревянная). У окна стол из тёмного дерева и пара табуреток. И всё - ни телефона, ни телевизора, ни каких иных благ цивилизации. Гламур не гламур, но клёво: ладненько, ничего не скажешь, - простенько, но со вкусом, как говорится. Как же я сюда попала? Ну ни хрена не помню, хоть убей!
На одной из табуреток я увидела свою одежду (аккуратно сложенную). Ощущение тела вернулось, и я поняла, что лежу я тут в чём мать родила. Ну да, понятно, - местные типа медики должны же были осмотреть болезную меня на предмет ран-ушибов и прочих увечий. За окном просматривались какие-то как бы деревья - похоже, там был лес. Лес, лес - о чём это говорит? Беспокойство за сына всё нарастало, однако я взяла себя в руки: прежде чем совершать какие-либо энергичные телодвижения, надо хорошенько подумать - логически.
Я удрала из-под самого носа мрачных парней с дырявыми презервативами на головах - спрыгнула с высоты пятиэтажного дома (никогда бы не подумала, что я на такое способна). Судя по тому, что я жива, и даже в состоянии размышлять, мы не грохнулись на камни (при мысли о том, что было бы, если бы мы на них всё-таки грохнулись, меня продрал озноб), а упали в воду. А там - а там нас ждал лодочник (кажется, его звали Максим). Надо думать, он не щёлкал зря клювом, а выудил нас с Шепотком, и… Водную прогулку с обозрением красот вечерней природы я проделала в бессознательном состоянии - это, конечно, жаль, однако не стоит так уж привередничать: скажи спасибо, что ты здесь, а не на дне реки. Так что, надо полагать, я нахожусь в том самом лесном лагере, о котором рассказывал Сергей: за окном явно не городской пейзаж, да и интерьер моей палаты для травмированных при падении со скал тоже не урбанистический. Но почему возле меня нет заботливой сиделки? Повымерли они тут все, что ли? И где мой сын, я вас спрашиваю?
Я пошевелилась. Тело болело, но уже гораздо меньше - по крайней мере, я могла двигаться. Сейчас я встану, и наведу здесь шороху - куда вы дели Шепотка? Если не будет сил одеться, завернусь в одеяло или просто пойдут нагишом - пусть ослепнут, гады. Не фиг прятать от меня моего сына, понятно? Шевельнулась было нехорошая мыслишка - а вдруг с ним что-то случилось? - но я быстренько её затоптала: если уж я осталась цела и где-то как-то невредима, то уж Саша, которого я крепко обнимала и прикрывала руками и всем телом, и подавно.
Встать мне не удалось - тело не слушалось, и мышцы объявили забастовку. Стиснув зубы, я попробовала ещё раз - хрена. И тогда я, чуть приподнявшись на локтях (на это сил у меня хватило), позвала:
- Эй! Есть тут кто-нибудь?