- Не будут они стрелять, - Серёга словно прочёл мои мысли, - вы им нужны живыми, а не дохлыми. И по колёсам стрелять не будут - если у нас на такой скорости лопнет колесо, мы тут же слетим с шоссе и пойдём считать ёлки. В итоге они получат только трупы.
"Про трупы - это очень оптимистично" - подумала я, закрывая собой Шепотка: кто его знает, что на уме у экипажа чёрной машины?
- Не бойся, мама, - очень серьёзно сказал Шепоток, в упор глядя на меня своими чуть зеленоватыми глазищами, - я с тобой.
Интересное кино… И кто тут кого успокаивать должен, спрашивается?
Стрелять в нас действительно не стали - вместо этого нас начали умело прижимать к обочине. Серёга молча и яростно боролся, раз за разом выкручиваясь из почти безнадёжных положений, но даже мне было понятно, что мы проигрываем: чёрная машина была куда мощнее нашего старенького "пассата". А бывший гонщик понял это ещё раньше меня.
- Ребёнка держи! Сожмитесь! - заорал он, когда мы входили в очередной крутой поворот, и вывернул руль.
Удар был таким, что я чуть не откусила себе язык. К счастью, других последствий не было - Сергей оказался профессионалом и таранил чёрного зверя мастерски. Наша боевая колесница, дребезжа, удержалась на шоссе, а преследователь снёс дорожный указатель и улетел в глубокий кювет. Через пару секунд бабахнуло, и оттуда выбросило сноп рыжего огня с чёрным дымом пополам - Голливуд от зависти давится транквилизаторами.
- Серый, это супер! - Я подалась вперёд, обняла парня за плечи и поцеловала его в щёку. - Как ты их!
- Тряпку дай… Там, между сиденьями, - ответил Серёга, морщась.
И тут я увидела, что наша левая передняя дверца глубоко вмята и даже разорвана - из-под лопнувшей обшивки торчали острые металлические края. А на левой брючине Сергея, возле колена, расплывалось тёмное мокрое пятно.
- Остановись на минутку, я перевяжу, - пробормотала я, нашарив тряпицу. - Кровью ведь изойдёшь, Серёжка!
Машина приткнулась к обочине, я выскочила, перебралась на переднее сидение и как могла, прямо поверх брюк наложила Серёге повязку, чувствуя себя фронтовой медсестрой. Получилось у меня не очень - справа неудобно, а покорёженную левую дверцу заклинило наглухо. "Видел бы кто со стороны, - подумала я, затягивая узёл зубами, - ну чисто порнуха: девочка мальчику прямо в авто…". И оборвала сама себя - ну что за мысли идиотские лезут в голову!
- Как ты? - я посмотрела на бледное лицо Сергея. - Вести сможешь? А то давай я - я умею.
- Сам справлюсь, - парень упрямо мотнул головой. - Маресьев, вон, вообще без ног на самолёте летал, а я что, с одной ногой машину не доведу? Обижаешь…
Я вернулась на своё место, и мы тронулись.
Похоже, нашей тачке тоже досталась - на ходу она лязгала, кряхтела и скрежетала, словно жалуясь и раздумывая: а не развалится ли мне?
- Дотянем, - проговорил Сергей, кривясь от боли. - Смотри, вот и просёлок.
Справа в сплошней стене леса появился просвет - в глубь уходила грунтовая дорога с неглубокой колеёй. Мы свернули. Дорога была узкой и неровной, но шоссе с его чёрными машинами и вертолётами осталось позади, что не могло не радовать. Приближалась ночь с её спасительной темнотой - белые ночи уже кончились, - обещавшей укрыть нас от чересчур любопытных глаз. Только бы наша "антилопа-гну" не сдохла…
Наверно, Серёга тоже подумал об этом. Он достал мобильник и набрал номер.
- Максим? Это я. Заводи свой глиссер - мы уже на подходе. Принимай ценный груз, капитан Флинт. - И пояснил недоумевавшей мне: - Резервный вариант - Алексей Петрович предусмотрел. Там, - он дёрнул подбородком, - река, а на реке катерок. Полчаса прогулки по воде на фоне красот природы - и мы на месте. Жаль только, - он улыбнулся, - что я не смогу сегодня с тобой потанцевать.
Я только собралась ему ответить, как наш лимузин кашлянул и заглох - приехали называется. А позади, на шоссе, волчьими глазами сверкнули фары ещё какой-то машины, и она тоже свернула на просёлок.
- Так, - очень спокойно сказал Сергей. - Бери пацана и беги в лес.
- Куда?!
- В лес. Вон туда - видишь тропку? Она ведёт к реке. Там скалы, но есть спуск, типа каменной лестницы. А внизу тебя встретит Макс. Всё путём, Алинка, - беги.
- А как же ты?
- А я задержу этих - кто бы они ни были, - с этими словами он открыл бардачок и вытащил оттуда пистолет. - Мне на одной ноге всё равно далеко не уйти, так что…
Я похолодела.
- Не напрягайся ты, - добавил Серёга, заметив ужас в моих глазах. - Я сейчас звякну в лагерь, подъедут наши, и… Всё путём, Алинка, - мы ещё с тобой потанцуем. Беги, блин, чего сидишь? - приказал он, следя за приближающейся машиной. - Быстро, ну!
И я, сглотнув липкую слюну, сгребла Шепотка в охапку и кинулась в лес.
Я бежала по мшистым кочкам, утыканным кустиками брусники-черники, и боялась только одного: как бы не налететь в темноте на какой-нибудь корень и не упасть. О Сергее я старалась не думать: со мной был Шепоток, и я должна была спасти его от всех тех, кто так упорно за нами охотился. А он молчал и только тихонько сопел мне в ухо.
Уже почти стемнело, и тропинку я вскоре потеряла. Это меня огорчило не сильно - лес поредел, а впереди в вечерней тишине уже слышался шум воды: мимо реки я не пробегу. Закрываясь от хлещущих по лицу веток, я проломилась сквозь заросли папоротника и кусты малинника. И в это время сзади, там, где остался Сергей, щёлкнули два выстрела - один за другим, - затем ещё один. И тишина - злая и гулкая.
И я поняла, что Сергея больше нет - вот так сразу взяла и поняла. Я была знакома с этим красивым и весёлым парнем всего несколько часов, и даже успела с ним пококетничать, но я о нём почти ничего не знала. Почти ничего - если не считать того, что он меня защищал, защищал самоотверженно, совсем как эххийский рыцарь Хрум де Ликатес. Только Серёге было куда труднее: не было у него под рукой ни боевой магии, ни даже пулемёта… А он всё равно меня защищал… Мне захотелось сесть на мох и заплакать, но со мной был мой сын, и поэтому я побежала дальше.
Берег открылся внезапно. Редколесье кончилось, в лицо пахнуло водяной свежестью. Я подбежала к обрыву, ожидая увидеть каменную лестницу, о которой говорил Сергей, и…
Лестницы не было. Берег обрывался вниз круто, словно срезанный ножом. Подо мной были отвесные гранитные скалы, внизу громоздились камни, и бурлила быстрая река. Но чтобы добраться до этой реки, нужны крылья или хотя бы квалификация мастера спорта по альпинизму с полным набором верёвок-крючьев - мне не спуститься по этой стене (да ещё с ребёнком) даже под угрозой расстрела, тут метров двадцать, не меньше. Но не мог же Серёга меня обмануть - здесь должна быть лестница или что-то в этом роде!
Я завертела головой, и вскоре увидела эту чёртову лестницу - слева, метрах в ста от меня. Берег там понижался, и вниз вела цепочка каменных выступов, по которым вполне можно было спуститься. Значит, я просто сбилась с пути и выскочила на берег не там, где надо. Ну, это поправимо, тем более что у основания каменной лестницы, за громадным круглым валуном, я увидела корму моторной лодки - капитан Флинт ждал ценный груз.
Я перевела дух, перехватила Шепотка поудобнее, и в это время кусты там, откуда я прибежала, раздвинулись.
Из кустов появились две тёмные фигуры в чёрных масках с прорезями для глаз и носа (я почему-то вспомнила безлицых - пленных орков, слуг дракона Кост-а-Лома) и пошли ко мне, медленно и молча.
Бежать было некуда.
Я стояла на краю обрыва, глядя на зловещие чёрные фигуры и зная, что сейчас будет. Безлицые изнасилуют меня прямо тут, на камнях, а потом перережут мне горло и сбросят в реку - зачем я им нужна? А моего сына, моего Шепотка, они унесут с собой, чтобы в каком-нибудь секретном центре вырастить из него беспощадного и непобедимого убийцу. В нашем мире и так много зла, а станет ещё больше, когда мой сын вырастет и превратится в то, что из него сделают.
И тут меня снова, как когда-то в кабинете директора фирмы, где я работала, окатило горячей волной.
…Я (или не совсем я - вместо куртки и джинсов на мне было какое-то старинное платье) стояла с ребёнком на руках (его волосы щекотали мне щёку) у высокого окна терема и смотрела вниз, на чёрные камни мощёного двора. Было темно, в воздухе кружился снег. В темноте угадывались контуры домов, притихших в ожидании неминучей беды. Небо было чёрным, но с одной стороны густо подкрашенное багровым - с той стороны, откуда шла эта беда.
Там, за этим багряным сполохом, остался мой ладо, муж мой, отказавшийся отдать на поругание поганому царю Батыге меня, жену свою, и принявший смерть под татарскими саблями. Он остался лежать там непогребённый-неоплаканный, и чёрные вороны выклевали очи его ясные, и волки серые растащили его белые косточки. А град мой отчий, моя Рязань, обречён - придут под его стены несметные полчища, и стены эти падут, и дома рассыплются горячим пеплом, и кровь затопит улицы, где по весне так вкусно пахнет яблоневым цветом. И меня притащат на аркане к ханскому шатру и бросят на вонючий войлок, чтобы я стала усладой ворогу. А из сына моего, из моей кровиночки, вырастят злого пса, и поскачет он со стаей таких же диких псов на мирные города и селения, оставляя за собой золу, кровь и слёзы. А не бывать этому!
И я (та, другая я) падаю вниз, на чёрные мокрые камни…
Морок растаял - я снова стояла над обрывом, и внизу снова бормотала река.
Мне некогда было разбираться в том, что я видела - безлицие были уже рядом. И я (настоящая я) точно так же, как это сделала другая я, жившая почти восемьсот лет назад, шагнула вниз, навстречу острым камням и глухому ворчанию реки, слыша, как отчаянно колотится сердечко прижавшегося ко мне сына.