- Каков засранец, а?! - мгновенно вспылил Ероха. - Всюду норовит сунуть свой нос! Разве его старейшины назначили крепостным сотником? Или ему должна подчиняться дворцовая стража?
- Тебя назначили, - тут же подтвердил Дибун. - Ив крепости, и во дворце ты стражей командуешь. Однако Ждан в дружине всегда был вторым человеком после князя. Кому же теперь, коли князь куда-то запропал, воеводою быть над всей дружиной? Я ведь тебе рассказывал, что третьего дня среди старейшин подслушал: не сегодня-завтра они хотят согласиться с желанием княжны Любавы и назначить его ладорским воеводой. Али ты запамятовал?
- Умолкни, пес! - воскликнул Ероха, замахиваясь на оруженосца.
Дибун втянул голову в плечи, привычно ожидая крепкой затрещины.
Но на сей раз сотник ограничился слабенькой оплеухой. Скосив глаз на хозяина. Дибун увидел, что тот задумчиво теребит свою кучерявую бородку и уже совершенно не обращает внимания на оруженосца.
С облегчением переведя дух, Дибун на цыпочках отошел в сторонку, дабы не помешать размышлениям Ерохи и вновь не навлечь на себя его гнев.
До айгурского похода хозяин не был таким злобным и вспыльчивым. Конечно, норовом он всегда был крут, но по пустякам, как сейчас, не раздражался, умел себя сдерживать. В Ладор вернулись - и будто подменили Ероху. Неужели все дело в его зависти к молодому Ждану? Да, наверно… Дибун не раз замечал, как Ероха смотрит на княжеского друга и советника: лицо приветливое, а взгляд колючий, холодный.
Говорят, сотник Ероха встречал Ждана еще в те времена, когда тот был пацаном и вместе с речными разбойниками грабил купеческие ладьи. Может, с тех пор и затаил на него злобу? А теперь в довершение к старым обидам новые прибавились. Ероха надеялся, что в отсутствие князя именно его сделают воеводой в Ладоре, ан вышло иначе. Хотя командовать крепостной и дворцовой стражей - весьма почетная служба, сотник все же считает, что его заслуги не оценены должным образом. Мрачнее тучи ходит, зубами скрипит, кулаки в ярости сжимает - ох. не к добру все это!..
Пока Дибун, отойдя в сторонку, размышлял об изменившемся характере своего хозяина, тот, меряя шагами узкую комнатенку, о чем-то своем думал, и надумал-таки. Сердито зыркнув глазами на оруженосца, спросил вдруг:
- А куда старуха Зарема делась? Упустил небось!
- Не упустил, хозяин, не упустил! - затараторил Дибун. - За нею до самой Княжеской башни, как мышка, от норки к норке перебегал, ни разу на глаза не попался. Видел, что она поднялась на самый верх. Слышал, как произнесла заклинание. А потом - фыоить! Прямо на глазах пропала, словно корова языком слизнула. Я туда-сюда, все уголки обшарил, даже вниз глянул - не свалилась ли? Нетути! И во дворце нигде нет, и в крепости нет… Не я упустил, хозяин, она сама, чай, в Преисподнюю провалилась!
- Дурак ты, Дибун, - удовлетворенный услышанным, хмыкнул Ероха. - Зарема не просто старая баба, она магию знает. Посредством сей магии исчезает, когда и куда требуется. Уразумел?
- Не-а, - вытаращил глаза Дибун, вовсю изображая недомыслие. "Лучше дураком показаться, чем покойником оказаться" - это правило, усвоенное с детских лет, никогда его не подводило. - Мне такие штучки-дрючки не по разуму, хозяин. Ты сотник - тебе виднее, тебе и решать.
- Вот именно, мне решать, - подтвердил Ероха. И добавил: - Не только решать, но действовать! Сейчас самое время, лучшего не будет. Дружки Ждана подались на поиски Владигора. чародейка Зарема покинула крепость, сам Владигор сгинул без вести. Значит, пора!
Он громко ударил в медное било, подвешенное у стены, и тотчас в распахнувшуюся дверь вбежали два стражника.
Ероха оценивающе оглядел их, покачал головой:
- Вдвоем, пожалуй, не управитесь. Разбудите еще двоих - Нила и Гурью, возьмите крепкие веревки и кандальную цепь… Дибун знает, где найти Ждана. Повяжете этого выскочку и сволочете в подземное узилище, туда, где Климога Кровавый всякую мразь держал. Ясно?
- Яснее некуда, - ухмыльнулся один из стражников. - У нас на щенка-разбойничка давно руки чешутся.
- Особо кулаками не усердствуйте. - предупредил Ероха. - Он мне живым нужен. А главное - без шума, без крика. Когда повяжете, пришлете мне Дибуна. Ну, чего стоите? Вперед, шелудивые, действуйте!
Стражники и оруженосец торопливо выскочили за дверь. Сотник Ероха подошел к столу, налил из кувшина браги, выпил и, отерев рукавом усы. сказал самому себе: "Теперь, княжна, посмотрим, как ты будешь елозить…"
Княжна Любава, простоволосая, в одной легкой льняной сорочке, едва прикрывающей колени, сидела возле небольшого зеркала в серебряной оправе (подарок купца из далекой Кельтики) и задумчиво разглядывала мелкие морщинки, появившиеся совсем недавно в уголках ее прекрасных глаз. Не по годам рано появились эти морщинки, но - по испытаниям, выпавшим на ее долю.
Любаве еще семи лет не исполнилось, когда умерла ее мать, княгиня Василиса. Едва четырнадцать стукнуло, когда в неравной схватке с волкодлаками-оборотнями. которых привел в стольный город предатель Климога, погиб ее отец - славный князь Светозор. Спасая младшего брата, княжича Владигора, оказалась в плену у диких берендов, но сумела из пленницы стать воительницей и повернуть неукротимое лесное племя против Климоги. Увы, первый успех очень скоро сменился разгромом и Любава вновь стала узницей, на этот раз - самозваного князя Климоги Кровавого. Он вознамерился, дабы узаконить свою неправедную власть в Синегорье, взять Любаву в жены, да не успел. Ворвался в Ладорскую крепость юный князь Владигор. Не один ворвался - с верными друзьями и соратниками, разбил неприятельское войско, спас любимую сестру от неминуемого позора и смерти. А потом… Много всякого было потом в ее жизни - и хорошего. и плохого. Впрочем, хорошего было больше. А что дальше будет, о том лишь боги ведают.
Сдавленный вскрик за дверью и шум падающего тела заставили ее встрепенуться. Однако не успела Любава позвать стражника, дабы выяснить, что стряслось, как дверь в ее опочивальню распахнулась и через порог дерзко шагнул сотник Ероха. В его руке был зажат окровавленный кинжал, глаза сверкали черным огнем, губы подрагивали в нервной ухмылке.
- Что такое, сотник? - спросила княжна, окидывая его удивленным взглядом.
- Сейчас узнаешь, - осклабился Ероха. Затем повернулся к двери и негромко приказал кому-то: - Втащи его сюда, а сам встань на страже и никого не впускай.
Любава с ужасом увидела, как оруженосец Ерохи втаскивает в ее опочивальню мертвого стражника. Это был один из тех, кого Ждан недавно назначил ей в охранники. Она не знала его имени, не успела узнать. И вот… В том, что он мертв, сомневаться не приходилось: кровь из двух глубоких ран - в груди и на горле - еще сочилась, но зеленые глаза смотрели незряче, как два холодных изумруда.
- Кто это сделал?! - воскликнула Любава и тут же прикусила губу. Она поняла кто. Но почему?
Промедлив лишь несколько мгновений, княжна кинулась к стене, на которой висели воинские доспехи и меч, специально для нее изготовленные ладорскими оружейниками. Ероха ждал этого и, опередив Любаву, встал у стены. Для большей убедительности поднял руку с кинжалом к ее груди. Любава замерла.
- Прежде чем за меч хвататься, сперва, наверно, побеседовать надо? - усмехнулся Ероха.
- А с ним, - Любава кивнула на убитого стражника, - ты долго беседовал или сразу ударил, без лишних слов?
- На него, княжна, жалко было слова тратить. Я их для тебя приберег. Готова выслушать?
Любава промолчала. Ероха, истолковав ее молчание в свою пользу, убрал кинжал в ножны и указал на кресло:
- Садись, княжна. Чего зря утруждать такие красивые ножки?
Только теперь она сообразила, что стоит перед сотником почти раздетая. Краска стыда и гнева залила щеки, но Любава даже не попыталась прикрыть рукой полуобнаженную грудь. Нет, не она стыдиться должна, а тот, кто посмел среди ночи ворваться в ее опочивальню. Любава гордо вскинула подбородок, шагнула к креслу и села.
- Говори, - произнесла она повелительным тоном. Словно не ночной тать стоял перед ней, а провинившийся смерд, молящий о снисхождении.
Ероха понял ее вызов. Он цокнул языком и сказал:
- Напрасно выкобениваешься, Любава. Нынче сила на моей стороне. Поубавь спесь, а то ведь хуже будет.
- Ты мне угрожать смеешь? - Княжна с нарочитым удивлением выгнула бровь.
- Смею! И повторю - сила на моей стороне. Сейчас все в этом дворце подчиняются мне. поскольку таков порядок: ночью командует крепостной сотник.
- Ой ли? И бабам ты приказываешь, кого пускать под одеяло, а кого нет? И тараканам запечным - когда им из щелей выползать? И детишкам указываешь, какие сны видеть?
Ероха скрипнул зубами, выхватил кинжал и, подскочив к Любаве. приставил лезвие к ее горлу.
- На язык ты остра, Любава, да не острее моего кинжала.
- Убивать пришел? - чуть побледнев, сказала Любава. - Так что же медлишь?
- Коли сговоримся, будешь жить и Синегорьем править. А нет - пеняй на себя, мне терять нечего.
- О чем же сговориться хочешь?
- Вот так-то лучше, - кивнул Ероха, вновь убирая кинжал. - Я многого не прошу. Хочу получить то, что давно заслужил своим ратным трудом. Заслужил-то я, а почет оказан другому, разбойнику и придворному выскочке!
- Не понимаю, о ком ты? - искренне удивилась Любава. - Да и в чем тебя обделили, если поставили командиром всей стражи?
- О ком? - зло переспросил Ероха. - О любимчике Владигора, о безродном щенке, о Ждане! И нечего зенки на меня вылупливать!.. Я доподлинно знаю, что по твоему нашептыванию старейшины собираются назначить его ладорским воеводой. А ведь это почти княжеская власть!