Глава 1:
(конец первой декады января, луна только начинает расти)
"Веселись! Ибо нас не спросили вчера.
Эту кашу без нас заварили вчера.
Мы не сами грешили и пили вчера -
Все за нас в небесах предрешили вчера"
О. Хаям "Рубаяты"
Телефонный звонок раздался отнюдь не в ночи. Стрелки на часах вплотную подобрались к 8.00 - черта, после которой, если не встать и не начать немедленно собираться, на работу опоздаешь неминуемо. Впрочем, можно опоздать и поднявшись на час раньше, это смотря в каком темпе "двигаться" в сторону выхода. В данный конкретный момент я не хотела двигаться вообще. А хотела я зарыться с головой под одеяло и поспать еще часок, а лучше два, а еще лучше выйти на работу после обеда. Могу я заболеть, в конце-концов? Не реже, чем раз в месяц кто-нибудь из моих подчиненных звонит и придушенно-хрипящим шепотом сообщает, что жутко простыл (отравился, потянул ногу и т. п.) и отпрашивается "отлежаться денечек". А что, начальник - не человек что ли? Тем более, что мне и вправду было плохо, хоть и не от простуды: засиделись мы вчера с подругой, беседуя о своем, о девичьем под советское игристое. В итоге домой попала далеко заполночь, пока то, се, на сон осталось три часа. Лет до двадцати пяти, да нет, даже до двадцати восьми после такой ночки я вставала если и не вполне отдохнувшей, то во всяком случае пригодной к употреблению в обществе. Но в моем возрасте такие штуки не проходят, за вчерашнее удовольствие приходилось расплачиваться по полной программе: озноб, головная боль, и еще этот мерзкий привкус во рту: как если бы я целиком сжевала свежевыпущенную газету. Знаете, такую малобюджетную, на серой бумаге, с мелким, размазывающимся под пальцами шрифтом. Уж не знаю почему, но мое похмелье имеет привкус типографской краски.
Новая трель острыми заусенцами проскребла мозг.
"Господи, неужели нельзя оставить в покое старую, больную женщину?!"
Вслепую пошарила на прикроватной тумбочке. Пустой пластиковый держатель для мобилы покатился на пол. Ага, понятно, вчера я была слишком "усталой", чтобы вытащить сотовый из сумки и устроить на привычное место.
- Ладно-ладно, уже встаю.
Никто меня, понятное дело, не услышал. Телефон продолжал надрываться. Я со стоном спустила ноги с кровати на холодный пол, и пошлепала босиком на звук. На границе между кухней и коридором линолеум кончался. Водоразделом служил узкий металлический порожек. Дальше шел голимый бетон, выкрашенный в тон коридорному "Таркетту". Затевая в прошлом году ремонт, я планировала положить на кухне плитку, но тут вмешалась судьба… Нет, не судьба, мечта! И ремонт пришлось отложить до лучших времен.
Брошенная с вечера сумка, "скособочилась" на кухонной табуретке. Я кое-как расстегнула замок, нащупала среди упаковок с мятными таблетками, помад, визиток и прочего хлама, мобильник, раскрыв, прижала к уху.
- Слушаю вас? - Голос получился что надо: четкий, без признаков сонливости, в меру деловой, хотя и недовольный. Ну, это-то как раз нормально - нечего звонками отвлекать от дороги женщину, которая сейчас по идее должна вести машину к месту службы.
- Марина Игоревна? - Приятное, но совершенно незнакомое женское сопрано.
- Да. - (Кто еще это может быть, коль вы звоните на мой сотовый? Хотя, некоторые люди ухитряются попадать "не туда", даже вызывая номер из электронной записной книжки). - Вас беспокоят из прокуратуры области…
Сон как рукой сняло, зато головная боль усилилась: в такую рань из прокуратуры звонят, только если кто-то из следаков серьезно "накосячил". "Господи, вчера же, когда уходила, вроде все было нормально!"
- …мне поручено передать, что Спасский Борис Николаевич просит вас подъехать к нему в половине десятого… - от сердца немного отлегло. Спасский - не наш куратор, - …кабинет триста одиннадцать.
- Я знаю. А по какому поводу? - Возможно, секретарша и сама бы чуть позже сказала, но не мешало продемонстрировать некоторую независимость: мол, если повод не достаточно серьезный, могу и не явится. Куратор-то чужой. Хотя явлюсь, конечно, куда же я денусь?
- Не знаю. Мне поручено только сообщить время. Вам лучше перезвонить самому Борису Николаевичу.
Я выслушала номер, буркнула: "Спасибо, до свиданья" в трубку, стараясь не выпустить из гудящей головы только что названные цифры, нажала сброс и тут же набрала новый номер. Однако звонить сразу не стала, занесла в электронную память. Прежде, чем разговаривать с прокурором, надо попытаться выяснить, что стряслось окольными путями. Как говорили древние: "Предупрежден - значит, вооружен". Если кто-то из моих и впрямь выкинул какой-то фортель, лучше заранее приготовить приличную отмазку.
Горячая вода если и не прояснила до конца мозги, то хотя бы смыла сонную муть с глаз. Холодной я умываться не люблю, меня закаливающие ванны не бодрят, а вгоняют в лихорадку. Ненавижу холод, ненавижу зиму, ненавижу заводить машину на морозе! Это я к тому, что сейчас придется выползти из теплой квартиры и топать на стоянку за моим транспортным средством. Б-р-р-р…
Уже напялив костюм, (брюки слегка смялись на вешалке, но черт с ними, все равно в машине помнутся еще сильнее!), набрала телефон дежурной части.
- Доброе утро, это Рольская. - Обозначилась на всякий случай, услышав в ответ знакомый голос. - Как там у вас ночью, ничего не случилось?
- Тихо. - Успокоил дежурный на том конце трубки. - Вас из прокуратуры разыскивали. Я дал номер сотового. Нашли?
- Нашли. - "Блин, да что стряслось-то?" - А в суточной сводке ничего такого не было?
- Такого - хмыкнул дежурный, - ничего.
- Ладно, спасибо.
На макияж времени естественно не осталось, да и не часто я "радую" им окружающих. Для этого нужно встать пораньше, а с ранними подъемами у меня туго. Потом, чего собственно прихорашиваться? Для того, чтобы выражать свое уважение к коллегам, думаю, достаточно ухоженных ногтей и волос. Ну, еще костюмы у меня не дешевые.
Пока собиралась, включила канал с местными новостями - может какое-то событие намечается в городе, а вызов к прокурору в связи с усилением мер безопасности? Я последнее время за прессой не слежу, потому могу быть не в курсе.
Передавали как раз региональные новости. Но ничего, имеющего отношение к работе, я не уловила: никакие министры к нам в город не собирались, звезды эстрады посла новогоднего чеса по корпоративам отсыпались в своих берлогах. Из горячих новостей: на севере области были отмечены небольшие подземные толчки, силой до двух баллов, сейсмологи связывали явление с произошедшим в конце прошлой недели землетрясением в Акташе, отголоски которого докатились и до нас. Жертв нет, из разрушений - завалилась крыша в старом колхозном сарае.
В областном центре две студентки угорели в бане во время пожара "Девочки звонили родным по сотовому буквально за секунду до своей смерти, прощались…" - трагически вещала диктор. Ужас, конечно, но я об этой "новости" еще два дня назад знала, прокурорские уже и дело возбудили.
Что касается криминала, то тут во всех сферах наблюдалось затишье, не иначе вызванное все тем же морозом.
На улице было градусов двадцать ниже ноля. Терпимо, хотя, начиная с минус пяти по Цельсию, я начинаю испытывать температурный дискомфорт. К тому же синоптики обещали к концу дня дальнейшее похолодание. Мою "прожорливую ласточку" на стоянке слегка припорошило снегом, но я наскоро смахнула его только с лобового и заднего стекла. "Ничего, как потеплеет отведем тебя в мойку" - пообещала своей любимице, усаживаясь за руль, и ласково проводя по приборной панели. "Считай, еще минус триста рублей" - пронеслось в голове. Вы думаете, почему я назвала свою машину "прожорливой ласточкой"? В месяц она сжирала на бензине, масле и чистке не менее трети моего не самого большого бюджета. Ну, что же, за мечту надо платить!
Подождав немного, пока мотор прогреется, осторожно вывела свой "Ниссан-Марч" со стоянки. По городу я все еще побаиваюсь ездить на скорости, но тут время поджимало. По счастью, основные пробки на дороге к девяти часам уж рассосались. Прилежные служащие, в отличие от меня, выезжали на работу заранее. "Со следующей недели буду вставать на час раньше" - дала я себе очередной, пятьсот пятьдесят пятый китайский зарок. Почему "пятьсот пятьдесят пятый", и почему "китайский"? Понятия не имею! К тому же все равно на его исполнение у меня не хватит силы воли.
Когда я вошла в 311 кабинет, на стульях вдоль стены уже сидела пара оперов из шестого отдела и незнакомый мне мужчина лет сорока. Последний носил дорогие очки в позолоченной или, может даже, золотой оправе, и модную бородку. Темная щетина изящно обтекала губы, заканчиваясь коротким клинышком, на подбородке, под нижней губой выбриты два просвета. Борис Николаевич - прокурор по надзору за оперативной деятельностью, одетый в симпатичный темно-синий костюм, удачно сочетавшийся с рубашкой на тон светлее и широким галстуком, вежливо привстал со своего кресла, приветствуя даму. Указал на свободный стул рядом с окном, по другую сторону от его стола. Я поздоровалась со всеми. Один из оперативников вызвался помочь, принял и повесил в шкаф мою шубу. После чего я протиснулась к предложенному месту - не такой уж большой кабинет был у куратора самого "грозного" отдела милиции.