* * *
Герцог Калас следил из близлежащего переулка за тем, что творилось на западной стене.
- Там! - крикнул кто-то, и городские стражники молниеносно вскинули луки.
"А они напуганы, - подумал Калас. - Напуганы едва ли не до потери рассудка". Во время войны Палмарис, как никакой другой город Хонсе-Бира, узнал, что такое сражения. Надо признать, защитники города действовали доблестно. Но Калас знал: люди сыты войной по горло, и любой, кому доводилось сражаться с поври, не хотел новой стычки с этими тварями… Если, конечно, эта стычка не продумана заранее и ее исход не предрешен задолго до начала.
Вновь послышались крики, и со стены опять полетели стрелы. Затем толпа дрогнула; часть горожан спрыгнули с десятифутовой стены вниз и со всех ног дали стрекача.
Вскоре остававшиеся на стене зашумели еще сильнее - в стену ударилось что-то тяжелое.
Калас улыбнулся. Вчера его стрелки полдня провозились с катапультой, нацеливая ее таким образом, чтобы удар по стене не повлек за собой разрушения.
Лучники ответили на удар новым залпом, затем послышались крики, вопли, и в общем шуме отчетливо послышались резкие голоса поври.
Герцог Калас скользнул в тень, не желая, чтобы его заметили монахи и Джилсепони. Они бежали к стене, чтобы присоединиться к стражникам и горожанам. Герцог следил за ними со смешанным чувством. Его радовало, что монахи спешат на помощь горожанам. Каласа особенно взволновало появление прекрасной Джилсепони: она станет свидетельницей его триумфа! Но одновременно герцог испытывал страх: а вдруг Джилсепони с помощью какого-нибудь самоцвета нанесет удар по поври и спутает ему все карты?
С этими тревожными мыслями Калас бросился на другой конец переулка и взмахнул рукой, подавая сигнал трубачам. Потом он уселся на своего боевого коня - рослого пегого тогайранского пони и занял место на правом фланге отряда из пятидесяти вооруженных рыцарей.
Над городом запели трубы. Казалось, их звук раздается с каждой крыши. Эта музыка звучала боевым маршем доблестной Бригады Непобедимых. Все, кто находился на стене, повернули головы. Вскоре к трубным звукам примешалось нарастающее цоканье копыт.
- Ворота настежь! - зычно потребовал кто-то из бойцов.
Городская стража моментально подчинилась - выход из города был открыт.
Бригада Непобедимых с шумом и грохотом помчалась в поле. Несмотря на тусклый, ненастный день, их доспехи отливали ярким серебряным блеском. Всадники привычно образовали идеально ровный клин, во главе которого мчался герцог Калас.
Какое-то время трубы еще продолжали звучать, потом боевая музыка стихла столь же внезапно, как началась. Все, кто был на стене, смолкли и уставились на легендарных бойцов из Бригады Непобедимых. Даже Пони, повидавшая немало подобных сцен, залюбовалась их великолепием. Цвет королевской гвардии, рыцари в серебристых латах. Найдется ли во всем королевстве, а то и во всем мире сила, способная противостоять им?
Но Пони, умевшей ударом магической молнии сразить великана и видевшей, как Эвелин с помощью аметиста снес вершину горы Аида, королевские воины не казались такими уж непобедимыми.
Герцог Калас стремительно выхватил из ножен свой меч и поднял его высоко над головой.
Воцарилась недолгая тишина, какая обычно бывает перед битвой.
И тут из тумана послышались проклятия, изрыгаемые поври.
Сражение началось: призывные звуки труб, гром копыт, звон стали, воинственные крики.
Со стены стоявшим были видны лишь призрачные фигуры, мечущиеся в тумане по полю. Неожиданно несколько поври вынырнули из тумана и бросились к стене. Прежде чем лучники успели вскинуть луки, прежде чем Пони сумела взять протянутый ей братом Браумином графит, герцог Калас и его рыцари ударили в спину нападавшим. Они косили поври мечами, давили копытами и в считанные секунды уничтожили всех. Затем они лихо развернули своих тогайранских коней и вновь скрылись в тумане.
Кое-кто на стене шептал молитвы, но большинство стояли, раскрыв от удивления рты. Людям еще не доводилось видеть, чтобы крепкие, упрямые поври были целиком уничтожены с такой быстротой и легкостью.
Судя по затихавшим звукам битвы, поври обратились в бегство, а герцог и его гвардейцы пустились за ними в погоню.
Сотни глоток издали крик ликования и слились в один приветственный возглас в честь герцога Каласа - нового палмарисского барона.
- Только бы их не заманили в ловушку, - заметил брат Фрэнсис.
Опасения Фрэнсиса не были беспочвенны; такое вполне могло случиться.
Пони, стоявшая рядом и пытавшаяся разглядеть что-либо за молочно-белой завесой тумана, отнюдь не разделяла его опасений. У нее не было ощущения, что герцог и его Бригада Непобедимых очень рискуют.
Что-то во всей этой битве было… не совсем настоящим.
Можно было бы, взяв гематит, отправиться духом через завесу и узнать, что делают герцог и его гвардейцы. Но Пони, покачав головой, отбросила эту мысль.
- Ты что? - спросил брат Браумин.
- Да так, ничего, - ответила Пони, проведя рукой по мокрым, густым и светлым волосам.
Она продолжала всматриваться, в туман, прислушиваясь к боевым выкрикам гвардейцев и стонам умирающих поври. Что-то явно было здесь не так.
- Это я о своем, - добавила Пони.
* * *
Из зарослей на другом конце поля за сражением следил еще один человек. То был Маркало Де’Уннеро. Его монашеские одежды давным-давно обветшали и истрепались. Он промок и перепачкался в грязи. Душу Де’Уннеро жестоко терзали демоны. Однако бывший настоятель не лишился рассудка и сейчас, притаившись в зарослях, мыслил вполне здраво и последовательно. Если поври отважились столь дерзко напасть на Палмарис, значит, силы их внушительны. Но как же они смогли подобраться к городу? Де’Уннеро бродил в этих местах уже несколько дней в поисках пищи и крова, пытаясь не умереть с голода и не сойти с ума. Он внимательно наблюдал за теми немногими крестьянами, которые отважились остаться в своих бедных жилищах на зиму, закрывшись на все засовы. Долгими часами Де’Уннеро изучал повадки и движения юрких лесных зверей.
Чаще всего бывший настоятель высматривал именно зверей - свою основную добычу. Он научился чувствовать их, научился видеть мир их глазами. Однако сейчас его ноздри не улавливали того особого, разлитого в воздухе запаха страха, какой вызывает любая приближающаяся армия, в особенности если она тянет за собой тяжелые катапульты.
Тогда откуда же появились поври?
Де’Уннеро нырнул в заросли. Сквозь деревья ему удалось разглядеть катапульту. Она была всего одна. Возле нее, на полянке, скрытой деревьями, находились не поври, а люди. Де’Уннеро видел, что катапультисты сделали только один выстрел и совсем не торопились стрелять снова.
- А ты умен, герцог Калас, - произнес Де’Уннеро.
Он тут же смолк, поскольку невдалеке хрустнула ветка. Где-то совсем рядом Де’Уннеро почуял запах крови.
- Хо, проклятый человечишка, - услышал он сердитое ворчание поври, а затем увидел и самого карлика, медленно бредущего по тропке.
Де’Уннеро заметил рану на плече карлика: яркая струйка крови была видна даже сквозь туман. Да, он увидел и почуял кровь, ее сладостный аромат, наполняющий ноздри и будоражащий чувства.
Превращение началось почти сразу же. Де’Уннеро негромко зарычал от внезапной и резкой боли в пальцах рук и ног. Затем от боли свело челюсть - изменения в челюсти всегда были самыми болезненными.
Спина Де’Уннеро изогнулась, и его плечи подались вперед. Он встал на четвереньки - так было удобнее совершать превращение.
Теперь в зарослях скрывался огромный оранжево-полосатый тигр.
- Проклятье, - продолжал ворчать приближавшийся поври. - Обещал же, скотина, что ударит не сильно!
Поври прислушался. Он насторожился, чувствуя, что здесь кто-то есть. Потом рванул назад, но оступился. Из кустов на него выпрыгнул могучий зверь. С легкостью тигр опрокинул поври на землю. Карлик отчаянно вырывался, но когти чудовища оказались сильнее. Наконец мощные челюсти тигра впились в горло своей жертвы.
Теперь Де’Уннеро мог спокойно приступить к завтраку.
Но вдруг услышал, что сюда приближаются всадники и сыплющие проклятья карлики. Де’Уннеро вцепился в плечо мертвого поври и потащил завтрак в глубь леса.
- Ты пришиб их насмерть в своем паршивом сражении!
Даламп Кидамп размахивал коротким, крючковатым пальцем в направлении герцога Каласа, кричал и брызгал слюной. Герцог, прямой, как струна, восседал на пегом белогривом тогайранском красавце.
- Я говорил, что кто-то из вас, вероятно, погибнет, - равнодушно ответил Калас.
- Но не столько же! - крикнул тот самый карлик, который несколько дней назад влез в разговор герцога с их главарем в застенках Чейзвинд Мэнор. - Ты обманул нас, вонючий пес!
Слегка пришпорив свою вышколенную лошадь, герцог мгновенно оказался рядом с поври. По части воинского мастерства Калас, возможно, не имел себе равных во всем Хонсе-Бире. Одним грациозным движением герцог выхватил сверкающий меч и отсек строптивому поври голову.
- Вы думали, это игра? - прикрикнул герцог на Далампа и его соплеменников. - Может, для полноты победы нам всех вас отправить на тот свет?
Далампа Кидампа не особо волновала гибель его соплеменников. Он даже обрадовался, что Калас убил этого горлопана. Главарь поври уперся кулаками в бока, наклонил голову и пристально поглядел на герцога.
- Думаю, теперь мы заслужили посудину, на которой можем отплыть домой, - сказал он.
Герцог Калас, успокоившись, немного помолчал.
- Весной, как только погода наладится, - пообещал он. - А пока с вами будут хорошо обращаться. Вы получите вдоволь еды и теплые покрывала.