Мидалис смотрел ему вслед, раздумывая над несомненно мудрыми словами рейнджера. Затем он повернулся и отыскал глазами настоятеля Агронгерра. Тот усердно помогал раненому лучнику. Принц направился к нему, чтобы поговорить со старым монахом. Не стоит забывать: если бы не Брунхельд со своими отважными воинами, Агронгерр и его собратья были бы осаждены со всех сторон, а Мидалис со своим войском - либо пойманы в ловушку, либо тоже заперты внутри монастырских стен.
Да, этот союз будет трудным. Правда, замечания Андаканавара вселили в принца Мидалиса некоторую надежду. Война с гоблинами может положить начало взаимопониманию между Вангардом и Альпинадором.
- Общие интересы, - прошептал принц.
- Уверен, что вы замечательно провели время, - произнес настоятель Джеховит, обращаясь к Констанции Пемблбери. Придворная дама вновь стояла на палубе, вглядываясь в воды Мазур-Делавала. Она кисло посмотрела на Джеховита, не оценив его неуклюжей попытки пошутить.
- А скажи-ка мне, - допытывался настоятель, - король Дануб не забыл твое имя?
Женщина непонимающе уставилась на него.
- Я имею в виду в моменты страсти, - пояснил старый настоятель. - Восклицал ли он: "Констанция!"?
- Вас интересует, не восклицал ли он: "Джилсепони!"? - резко и язвительно докончила за него Констанция.
Пусть старая лиса знает, что ее не застигнешь врасплох.
- Ах да, Джилсепони, - произнес Джеховит, закатывая глаза и с притворным вздохом замирая. - Героиня севера. Какой титул явился бы наилучшей наградой за ее заслуги? Баронесса? Герцогиня? Настоятельница?
Констанция недовольно посмотрела на него и вновь уставилась на воду.
- Мать-настоятельница, - продолжал неугомонный старик. - Или, возможно, королева? Да, это был бы самый подходящий для нее титул!
Констанция обожгла его взглядом, отчего морщинистое лицо Джеховита расплылось в ухмылке.
- Никак я попал в точку?
Констанция не ответила.
- Ты же видела, как король Дануб глядел на нее, - не унимался Джеховит. - Ты не хуже моего знаешь, что Джилсепони сумела бы найти путь к его ложу, а затем и к месту на троне рядом с ним, если бы поставила такую цель.
- Она не приняла даже титула баронессы Палмариса, - напомнила Констанция, но слова эти прозвучали как-то вяло и неубедительно.
Теперь уже Джеховит с удивлением посмотрел на придворную даму.
- Она скорбит о гибели Полуночника. Такая рана может никогда не затянуться, - сказала Констанция.
- Полностью - да, - согласился Джеховит. - Но рана может затянуться в достаточной степени, чтобы жизнь Джилсепони продолжалась. Меня занимает, куда она предпочтет направиться? Для нее нет запретных дорог. Вайлдерлендс, Санта-Мир-Абель, Урсал… Разве где-нибудь решатся отказать Джилсепони?
Констанция вновь повернулась к воде, однако она чувствовала на себе изучающий, оценивающий взгляд Джеховита.
- Я знаю, чего ты желаешь, - сказал старый настоятель.
- Вам хочется унизить меня? - спросила Констанция.
- Я тебе друг или враг?
Констанция засмеялась. Она прекрасно знала, где здесь правда. Джеховиту нравятся подобные игры. Он думает, что в любом случае окажется в выигрыше. Если бы Дануб женился на ней или хотя бы признал ее детей и сделал их претендентами на трон, Джеховит обязательно оказался бы рядом - само внимание и предупредительность. Но это не сделало бы настоятеля ее союзником. Констанция понимала: основная забота Джеховита - держать Джилсепони подальше от его церкви и от вожделенного поста матери-настоятельницы. И разве выдать эту женщину замуж за короля - не лучший способ добиться желаемого?
- Джилсепони заинтересовала Дануба, - согласилась Констанция. - Впрочем, думаю, ее красота и сила заинтересовали бы любого мужчину.
Придворная дама холодно и решительно поглядела на настоятеля.
- Она и в самом деле красива, - заметил Джеховит.
- Но можете не сомневаться, ей до Урсала далеко, - продолжала Констанция. - Далеко, и путь туда намного опаснее, чем вам представляется.
Джеховит молча долго глядел на нее, затем кивнул, отвесил легкий поклон и удалился.
Констанция смотрела ему вслед, мысленно повторяя его слова и пытаясь разгадать его намерения. Этот старый лицемер явно не хочет, чтобы она подпала под очарование Джилсепони и сделалась ее союзницей. Джеховит пытался посеять семена враждебности по отношению к Джилсепони, и Констанция легко попалась на его замысел.
Все это серьезно задевало Констанцию Пемблбери, стоявшую сейчас на палубе и разглядывавшую темную воду за кормой. Когда она впервые узнала о Джилсепони, эта женщина ей понравилась. Констанция восхищалась ею и рукоплескала ее борьбе против Маркворта и его порочной церкви. В глазах придворной дамы Джилсепони была союзницей государства, союзницей ее любимого короля Дануба. Пусть не особо умной и искушенной, но союзницей. Теперь все по-другому. Полуночник погиб, а Дануб очарован ею. Джилсепони из союзницы превратилась в соперницу. Констанция не хотела сознаваться себе в этом, но и отрицать такого положения вещей тоже не могла. Какими бы ни были ее чувства к Джилсепони Виндон, эта женщина стала опасной - для нее самой, для ее замыслов и, что важнее всего, для ее будущих детей.
Констанция почти презирала себя сейчас и уж точно презирала мысли, бродившие у нее в голове. Но и отбросить их она не могла.
ГЛАВА 6
ВЕСНА
Настоятель Браумин смиренно вошел в массивные ворота дворца Чейзвинд Мэнор. Капюшон его плаща был надвинут на глаза, защищая лицо от моросящего дождя. Руки скрещены на груди, а пальцы спрятаны в складках широких рукавов. Монах даже не взглянул на внушительных и грозных рыцарей из Бригады Непобедимых, выстроившихся по обе стороны прохода. Он не обратил внимания ни на их доспехи, начищенные до такой степени, что даже в пасмурный день они сияли, как стекло, ни на алебарды, преграждавшие ему путь.
Браумин понимал: герцог Таргон Брей Калас, ныне облеченный силой и властью, предложил ему встретиться на своих условиях. Противостояние между ними только начиналось, ибо со времени падения Маркворта и до самого отъезда короля Дануба город никак не мог вернуться к привычной жизни. Зима и связанные с ней хлопоты полностью поглотили как светскую, так и церковную власть. Король давно уже находился в Урсале, а большинство братьев из Санта-Мир-Абель либо возвратились в свою далекую обитель, либо готовились туда отправиться. Впервые, да, впервые за многие месяцы с момента появления демона-дракона и его гнусных приспешников простой люд Палмариса начинал жить привычной жизнью.
Браумина сразу же впустили во дворец, но затем ему пришлось более часа томиться в приемной герцога, где ему несколько раз сообщали, что Калас занят неотложными делами.
Настоятель молча молился, в основном о ниспослании терпения, которое столь необходимо в нынешние времена. Жаль, что Джилсепони не согласилась пойти вместе с ним. Уж ее-то Калас не заставил бы ждать! Однако она наотрез отказалась, заявив, что с нее довольно встреч и политических интриг.
Наконец появился служитель и пригласил Браумина следовать за ним. Войдя в кабинет Каласа, настоятель увидел, что там находятся несколько человек, по-видимому чиновников. Все они стояли, шуршали свитками и переговаривались шепотом, но таким категоричным тоном, словно их дела имели первостепенную важность. Сам герцог Калас, он же барон Палмариса, восседал за столом, склонившись над листом пергамента с пером в руке.
- Браумин Херд, настоятель монастыря Сент-Прешес, - доложил служитель.
Калас даже не поднял головы.
- Мне стало известно, что вы решили нанять каменщиков, плотников и других ремесленников, - произнес он.
- Да, - подтвердил Браумин.
- С какой целью?
- Не важно. Это касается только меня, - ответил настоятель. Калас поднял глаза. В кабинете стало тихо. Герцог неприязненно смотрел на Браумина.
- Итак, - после тягостной паузы сказал он, - как мне сообщили, вам, видимо, заблагорассудилось расширить монастырь.
- Допустим.
- В таком случае не тратьте понапрасну время, - отчеканил Калас. - И ваше собственное, и нанятых вами ремесленников. Никакого расширения не будет.
Теперь уже лицо Браумина приняло суровое выражение.
- Земля вокруг монастыря принадлежит церкви.
- Тем не менее без непосредственного согласия барона внутри городских стен запрещается возведение любых строений, в том числе и церковных, - напомнил ему Калас.
Герцог кивнул одному из чиновников, стоящему в углу, и этот похожий на мышь человечек поспешил к Браумину и подал ему документ, подписанный бароном Рошфором Бильдборо и настоятелем Добринионом Калисласом и скрепленный их печатями. Внешне казалось, что утверждение Каласа вполне справедливо.
- Здесь говорится о строениях, возводимых простолюдинами, - заметил Браумин.
Калас пожал плечами и не стал возражать.
- Этот документ имел вполне определенную цель: помешать притоку бехренцев и уберечь Палмарис от перенаселения, - заключил настоятель. - И речь там идет о простолюдинах, а не об аристократах или церкви.
- Это ваше истолкование документа, - ответил Калас. - Я придерживаюсь иного мнения.
Настоятель Браумин швырнул пергамент на стол.
- В таком случае, вы искажаете намерения сторон, - заявил он. - Документ не имеет никакого отношения к постройкам внутри Сент-Прешес, поскольку земля принадлежит церкви Абеля.
- Нет, мой дорогой настоятель, - поднявшись с угрожающим видом, возразил Калас.
Браумин и герцог в упор глядели друг на друга.