В сказании Скарамуса говорилось о потомке великого основателя города Меча и Перстня, который явился, чтобы предъявить свои права на наследство, и результатом оказалось великое бедствие и разрушения. Это уже было, иначе не отразилось бы в летописи. Может быть, Дерн-Хорасад уже пережил несчастье и вновь отстроился. Может, потому постамент последнего регента пустует, что наследник отыскался? Ведь до Лёна и Меч, и Перстень уже имели владельцев. Кто же: Елисей или Финист? Царевич, повелевающий ветрами, или красный всадник? Больше некому предъявить одновременно два предмета, символа наследства - Меч и Перстень. А если нет, если эти двое, которые лишь и достойны были принять наследство Гедрикса, здесь не были, то остаётся только он - Лён!
"А надо ли мне это? - вдруг со страхом подумал он. - Зачем мне этот богатый и пышный город? Что я буду делать здесь? Чем буду заниматься? Ведь меня ждёт Паф - только ради него я полез в это предприятие!"
И тут же вспомнились ему слова из книги, которую добыл он в гробнице древнего героя и которую так и не соизволил доныне прочитать: предок завещал ему продолжать дело, начатое им. Возможно, именно это и заставило его покинуть город. Возможно, Гедрикс и не ждёт, что его потомок возьмёт в свои руки дело, в котором ничего не понимает, а будет просто делать то, что ему завещано. Узнать о воле человека, погубившего таинственное Око Вечности можно из книги, которая, к счастью, не пропала, а ждёт внимания, мирно лёжа в сумке, что висит на плече Лёна. Всё, что ему нужно, у него с собой.
- Не думаешь ли ты, что следует поискать гостиницу, чтобы передохнуть, помыться, привести себя в порядок? - вывел его из задумчивости голос Лавара Ксиндары.
- Надо сказать, что я не понимаю, зачем герцог Даэгиро послал нас в это кошмарное путешествие, - сказал товарищ, когда оба путешественника уже успели принять ванну, переодеться и расположиться на отдых в великолепных комнатах, сдающихся внаём.
- Насколько я помню его наставления, он рассчитывал на то, что мы с тобой сумеем отыскать причину поражения этих земель болезнями и прочими бедствиями, - продолжал он, - Но вот я вижу на столе прекрасного, откормленного, нежного фазана, замечательных куропаток, великолепный паштет из оленины, крупные оливки, всевозможные фрукты. Всё это как-то не вяжется с обликом бедствия. Разве что этот скрытный герцог тебе сказал нечто иное, нежели мне. Конечно, ты пропадал в библиотеке и лазал там со своим засохшим, как старый пергамент, библиотекарем - тебе, возможно, не было известно, что же творилось за пределами Дюренваля…
- Так ты не знаешь, что библиотекарь Кореспио и герцог Даэгиро одно и то же лицо? - удивился Лён.
Ксиндара был ошарашен - он действительно не знал этого. Он видел герцога лишь во время ночных рейдов, когда тот, одетый в чёрную одежду, с платком, закрывающим лицо, врывался вместе с отрядом камарингов в какой-нибудь городок или деревню и начинал творить расправу, отыскивая мутантов и ведьм. Под страхом сожжения по обвинению в колдовстве и признаках мутации состоятельные люди выкладывали деньги, а крестьяне отдавали припасы для процветания Дюренваля, города, имя которого у населения ассоциировалось с ночными вампирами. Именем герцога пугали детей.
- Теперь, когда герцог Даэгиро остался далеко за морем, я думаю пустить корни в этом замечательном городе, - рассуждал Ксиндара. - Попробую устроиться при дворе местных правителей. А ты, Лён, что думашь?
- Нет, у меня другие планы, - признался тот. - Едва ли я тут задержусь. Я прибыл в эти места единственно затем, чтобы отыскать своего заколдованного друга.
- Вот как? - удивился Лавар. - А я-то думаю: чего тебе на месте не сидится? Значит, заколдованный друг? Какими же судьбами его занесло в такую даль? Ты думаешь, он где-то здесь? Его унёс какой-нибудь злой волшебник и спрятал в горах? Сколько же времени он томится в ожидании спасения?
- Довольно долго, - признался Лён. - Несколько лет прошло с тех пор, как я потерял его.
- А, может, он уже давно освободился, живёт мирно где-нибудь, женился?
- Едва ли, - вздохнул Лён, не слишком желая объяснять Лавару, как именно всё произошло. - Он заключён в горный хрусталь, где его тело будет храниться до тех пор, пока волшебство не освободит его.
- Да? - с сомнением спросил Ксиндара. - Есть только одно волшебство, какое знаю я, и которое способно заключать человека в кристалл, сохраняя ему жизнь. Но это магия человека, которого я не желал бы видеть.
- Чья же? - спросил Лён, теряя интерес к разговору.
- Румистэля, - глухо отвечал Ксиндара. - Это он запаял меня в камень.
- Ты знаешь Румистэля?!
- Вернее, знал, - нехотя ответил Ксиндара, весь помрачнев. - Надеюсь, если этот тип и жив ещё, то превратился в дряхлого старика в отличие от меня, которому он сохранил своим волшебством молодость.
- Ты видел его?!
- Я пересёк его путь. Мы некоторое время были знакомы, пока наши интересы не разошлись.
- Каков он из себя? - волнуясь спросил Лён.
- Да тебе-то что? - удивился товарищ. - Давно это было, ещё в те времена, когда по небу над Селембрис плыл Дивояр. Всё это время до того дня, как чары распались, я пропустил.
- Послушай, Лавар! - взмолился Лён. - Расскажи о Румистэле!
- Да нечего рассказывать! Надменный тип! Некоторое время мы ехали одной дорогой, он искал какие-то кристаллы - всё время рыскал по Селембрис. Кажется, он обладал ещё способностью переходить из мира в мир - всё за одним и тем же: искать кристаллы. Ни одного кристалла я не видел, потому что этот дивоярец очень рьяно оберегал их.
- Он был дивоярцем?
- Конечно был, - подтвердил Ксиндара. - С такими-то возможностями, с такой силой да не быть дивоярцем! В конце концов случилось то, о чём меня предупреждала твоя эльфийка.
- Пипиха тебя о чём-то предупреждала?! - ещё больше изумился Лён.
- Ну да. А я разве не говорил тебе?
- Ничего ты мне не говорил! - сердито отвечал товарищ. - Чего она тебе сказала?!
- Ну ты прямо ревнуешь. Да ничего она особенного не сказала: уходи от дивоярца, сказала она, а то попадёшь под рок, что преследует волшебников. Но ты ведь не настоящий дивоярец, ты же не был в Дивояре?
- Пожалуй, так, - придя в задумчивость, ответил Лён. - Я ненастоящий дивоярец, а только, как бы заочно.
- Ну вот, я и говорю: пока ты не настоящий дивоярец, я могу не опасаться. Но, всё же, я думаю, нам придётся расстаться: я ищу тихое и тёплое местечко, надеюсь устроиться на службу, если уж жениться на принцессе мне не удаётся.
Оба засмеялись.
- Послушай, Лавар, - снова заговорил Лён, - А был у Румистэля меч, как у меня и Перстень с чёрным бриллиантом?
- Ты знаешь, вещицы, которыми обладают дивоярские маги, трудно опознать. Да, у него был какой-то особенный меч, но ни о каком чёрном бриллианте я не слышал, хотя всяких камешков с собой у него всегда было предостаточно. Жмот он был и никогда не давал ни одного посмотреть. Дивоярцы очень скрытны и не склонны с каждым встречным делиться разговорами о своих магических вещах. Ведь такие штучки есть предмет зависти любого, кто хоть немного смыслит в магии! А сейчас, если не возражаешь, я пойду, прилягу - меня до сих пор мотает на ровном месте, как на палубе.
Лавар поднялся и отправился в одну из спален, а Лён остался сидеть в гостиной - номера гостиниц в этом городе походили на зажиточное жилье. Он некоторое время сидел, потом улёгся на диване и достал из сумки книгу, которую обрёл в гробнице основателя Дерн-Хорасада, Гедрикса Вероньярского, на мрачном острове, плывущем среди холодных вод моря, в нездешнем мире, под небом, которое не знало солнца.
Глава 20
"Я, Гедрикс Вероньярский, был виновником разрушения прекрасного мира, в котором родился, что повлияло на всю мою дальнейшую жизнь. Будучи в ужасе от нечаянно содеянного мною, ибо я не знал, что от целостности огромного кристалла, спрятанного моим дедом на неприступном острове Рауфнерен под защитой чудовищ, зависит существование самого моего мира. Этого я не знал, поэтому пустился в путь, коварно наущаемый моей родной тёткой, волшебницей Эйчварианой. Она до последнего мгновения таила свои намерения от меня и обещала, что оживит моего друга герцога Алариха Вайгенерского, будущего супруга принцессы Гранитэли, дочери короля Килмара, наследницы трона и всех земель королевства.
Будучи потомком великого волшебника Джавайна, как и Дивояра, я оказался обладателем волшебных сил, о которых до своего путешествия в Рагноу не подозревал. Сам того не зная, я вызвал к жизни огромные силы и пользовался ими, как ребёнок играет горящей головнёй. Преодолев все трудности пути и потеряв всё войско короля Килмара, посланное со мной, я оказался на острове Рауфнерен, где с помощью неведомой мне силы разрушил хранилище Кристалла. В неведении я расколол мечом великий Кристалл, содержащий своей силой всё живое в моём мире, и тем погубил последний. Единственный осколок, что взял я с собой, погубил принцессу Гранитэль, невесту погибшего страшной смертью Алариха Вайгенерского, моего герцога и господина. Лишившись обоих, я обезглавил во гневе и свою тётку, волшебницу Эйчвариану, гореть ей в преисподней веки вечные за преступление её!