Среди тех, кто собрался поглазеть на чужое несчастье, Илькавар вдруг приметил знакомую фигуру. Молодой человек пригляделся внимательнее. Ошибки быть не могло – в переулке, устроившись так, чтобы по возможности скрываться в тени, стоял знакомый Илькавару нищий. Отвратительная ухмылка блуждала по физиономии старика: он явно наслаждался происходящим.
– Теперь ты от меня не уйдешь! – воскликнул Илькавар и, позабыв о всякой осторожности, бросился к нищему.
Почему-то Илькавар был уверен в том, что Конан последует за ним. Молодой человек не сразу понял, что король, увлеченный огненным погребением не-мертвого Кракнора, вряд ли мгновенно заметит его исчезновение. Обычная ошибка для пария, привыкшего, несмотря на всю свою простоватость, в глубине души считать себя пупом вселенной.
Нищий обнаружил преследователя сразу же. Он отступил в тень, а затем нырнул в переулок и побежал прочь, передвигаясь на удивление резво для такого старого человека. Илькавар следовал за ним по пятам. Он совершенно потерял голову. Разгадка находилась, как казалось, всего в двух шагах. Нужно было только догнать ее и как следует допросить. А если у Илькавара не получится правильно задавать вопросы – король ему поможет.
Они миновали несколько перекрестков и снова оказались на населенных улицах. Здесь нищий пошел медленнее, но и у Илькавара не было возможности схватить его. Как ни были безразличны к чужой участи здешние прохожие, за своего против чужого кто-нибудь да вступится. А кто в воровском квартале чужой – сомневаться не приходилось.
Нищий пару раз бросал на Илькавара торжествующие взгляды. Он как будто заранее решил, каким способом ему одолеть сильного и выносливого юношу.
Неожиданно нищий зашел в дом, стоявший в тупике, поблизости от маленькой грязной рыночной площади, где продавалось разное рваное тряпье – вроде того, что сгорело в хижине двух невезучих бедолаг, чей дом Конан превратил в огненную могилу для Кракнора.
Как ни был Илькавар увлечен своей погоней, у него хватило ума не соваться в чужой дом без спросу, да еще в одиночку. Поэтому парень пробрался под окно и начал подслушивать – благо ни бычий пузырь, ни ставни не закрывали оконного проема, да и само окошко располагалось почти на уровне мостовой.
– Сегодня ночью работа будет завершена, – прозвучал хриплый голос нищего.
– Для чего ты позвал меня сюда? – отозвался второй голос, странно знакомый.
Илькавар пытался вспомнить, где слышал его совсем недавно. Одна мысль пришла ему на ум, но он поспешно отогнал ее. Не может быть! Это исключено.
– Я хотел рассказать тебе о том, как идет наше дело, – хихикнул нищий.
– Это не наше дело, – второй человек заговорил громче, он явно был возмущен. – Это твое дело, негодяй!
– Еще большой вопрос – кто из нас больший негодяй: я, которого довели до нищеты и уродства, или кое-кто другой! Душа Катабаха сгорит в чудовищных мучениях, и никогда не погаснет пожирающий ее огонь! Я знаю, как это сделать, и я это сделаю.
– Ты отвратительный глупец, – сказал второй человек со вздохом. Он как будто устал от происходящего. – Я думал, ты хочешь договориться…
– Нет, я желаю торжествовать! – нищий сорвался нa крик.
Илькавар решил, что момент подходящий, – двое спорщиков были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на соглядатая, – и быстро заглянул в окно. Увиденное поразило его. Нет, ему не почудилось, когда он подумал, что узнает второй голос.
Собеседником нищего был дворецкий дядюшки Катабаха.
Странно было видеть этих двух стариков, одного растрепанного и жуткого, другого – благообразного, поглощенных яростным спором. Они пылали ненавистью друг к другу – ненавистью, которую не сумели погасить ни прожитые зимы, ни физическая их немощь.
Нищий сжал кулак и потряс перед носом дворецкого.
– Запомни: я уничтожу его и тебя впридачу!
– В последний раз прошу тебя: оставь нас в покое.
– Нет! – выкрикнул нищий. – Никогда я не оставлю вас в покое!
– Рано или поздно тебя остановят…
– Кто меня остановит? Уж не ты ли? Или, может быть, этот глупый мальчишка, племянник Катабаха? Да он в штаны наложил, когда увидел меня.
– У меня больше никого нет, так что придется мне верить в пего, – эти слова дворецкий произнес со спокойным достоинством.
– Бедняга! – издевательски воскликнул нищий. – Плохи же твои дела! А сейчас они станут еще хуже… потому что этот ублюдок, твой юный хозяин, нас подслушивает, и я намерен воспользоваться этим обстоятельством.
Илькавар опоздал всего на мгновение. Юноша уже перепрыгнул подоконник и бросился в комнату, когда нищий прямо на его глазах ударил дворецкого ножом в грудь. Швырнув тело на руки Илькавару, нищий бросился к двери и выскочил наружу.
Илькавар осторожно положил старика на пол никаких кроватей или циновок здесь не водилось. Лицо дворецкого посерело, глаза закатились. Он едва дышал.
– Что здесь происходит?
Дверь стояла настежь, а в дверном проеме отчетливо вырисовывалась мощная фигура короля. Илькавар в отчаянии поднял к нему голову. Теперь, очевидно, оправданий больше не будет. Илькавар найден на месте преступления – жертва с ножом в груди на полу, а подозреваемый только один. Тот, кто пытался скрыть смерть Кракнора. Тот, кто больше всего на свете боится темниц Тарантии.
– Мы опоздали, ваше величество, – сказал Илькавар безнадежно.
Конан вошел в хижину и быстро осмотрел раненого старика.
– Может быть, и нет, – бросил он.
Король не стал задавать лишних вопросов. Кто бы пи ударил старика ножом, это был не Илькавар. Конан не сомневался в невиновности парня. На своем веку киммериец повидал неудачников. Илькавар, очевидно, был из них числа.
Если уж начиналась полоса невезения, то выбраться из нее такие люди могли лишь с посторонней помощью.
– Во всем твоем деле много неясностей, – сказал король. – И я намерен в них разобраться. Старика можно спасти. Во всяком случае, он проживет достаточно долго, чтобы рассказать нам то, что нас интересует.
– Вы полагаете, ему известно больше, чем он сообщил мне при нашей первой встрече?
– Думаю, он даже пытался предупредить тебя об опасности, но… Возможно, он сам не знал, в чем эта опасность заключается. А может быть, надеялся, что ты справишься, и не желал пугать тебя раньше времени.
Конан взвалил раненого старика себе на плечо и вышел из дома. Илькавар поспешно зашагал за ним следом.
Киммериец торопился. День склонялся к вечеру, а им еще многое предстояло сделать.
* * *
Когда лекарка спускалась в общий зал "Зеленого медведя", ее забросали целой тучей вопросов, но она произнесла лишь одну фразу:
– Он будет жить и скоро очнется.
После чего потребовала себе вина, добавив, что заплатит за нее Илькавар. Утолив жажду, женщина ушла, и никто не осмелился остановить ее.
– Моя репутация в "Медведе" навек погибла, – сказал Илькавар, сидя наверху в комнате раненого дворецкого.
Конан устремил на молодого человека задумчивый взор. Казалось, киммериец не слышит, но следующая реплика показала обратное: король очень хорошо все слышал и, более того, на все у него уже имелось готовое решение.
– Твоя репутация в этом кабаке подскочила до небес. Подумай сам.
– Они узнали ваше величество?
Конан покачал головой.
– Когда я этого не хочу, меня ни одна каналья не узнает… Нет, другое. Ты ввязался в какое-то опасное приключение. Человек, находившийся под твоим покровительством, пострадал, но ты сумел его спасти. К тебе по первому же зову пришла лучшая целительница, известная в Тарантии. Ну, не считая дворцовых лекарей, разумеется. Да еще некий наемник, который помогает тебе в твоих заботах.
– Наемник?
– А за кого, по-твоему, меня здесь принимают?
Конан ухмыльнулся, и Илькавар невольно улыбнулся ему в ответ. Синие глаза короля блестели: ему явно нравилось приключение.
– Скоро он придет в себя, – продолжал король, указывая на старика. – Ты успел узнать его имя?
– Нет.
– Большая ошибка. Знакомясь с подчиненными, следует первым делом спрашивать их об имени – и потом никогда не забывать этого имени. Подобная мелочь может когда-нибудь спасти тебе жизнь.
– Я запомню.
– Просто делай так постоянно – вот и запоминать не придется.
– Меня зовут Веддет, – прошептал дворецкий.
– А, ты очнулся, – как ни в чем не бывало сказал Конан. – Я рад этому, Веддет.
– Ты король? – спросил дворецкий. – Я должен был догадаться…
– Это не твое дело, кто я, – ответил Конан, сдвигая брови.
Его показная суровость не смутила Веддета.
– Запугивать грозным лицом будешь кого-нибудь помоложе, мальчик. Ты киммериец, насколько я знаю. Варвар. И лучший король из всех, какие были в Аквилонии.
– Не сомневаюсь, – заявил Конан.
Он перестал хмуриться.
Старик говорил искренне. Ему незачем было льстить королю, потому что его жизнь не зависела от королевской милости.
– Ты можешь говорить, Веддет? – спросил Илькавар, желая хоть немного поучаствовать в беседе.
– Подайте мне вина…
Как любого раненого, Веддета мучила жажда. Илькавар поднес к его губам кубок с разбавленным вином. Дворецкий жадно напился и откинулся на набитый соломой валик, служивший ему подушкой.
– Большую часть жизни я прислуживал господам, а теперь мой господин прислуживает мне.
– Это ненадолго, – заявил Конан. – Скоро ты поправишься и займешь свое место в доме.
– Осталась третья ночь, – напомнил дворецкий. – Вряд ли мой новый хозяин переживет ее.
– Я пойду с ним, – обещал Конан.