И через миг у меня на шее оказался трясущийся зеленый ошейник. Горячий и довольно тяжелый, следует признать. Мышак испуганно рванул повод и попятился. В результате я упала вперед и поехала коленями по земле.
- Спаси меня, добрая смертная, - умоляюще кричал ошейник. - Защити меня от этих рогатых чудовищ, и я подарю тебе сокровища мира!
- Прическа! Прическа! Стоять! Стой!
Конь продолжал пятиться, добавляя в эту сумятицу фырканье и топот. Пробороздив половину поляны, я догадалась наконец разжать руку.
- Ай! - сказала я, едва не ударившись о землю лицом.
- Уффф, - сказал ошейник и слетел с моей шеи.
Я медленно поднималась. Мышак с любопытством глядел на результат переполоха, но, встретившись со мной взглядом, попятился и скрылся в кустах. Иногда я умею все ясно сказать, не произнеся ни слова. Есть у меня такой талант. И зеленый тоже все понял и замолчал.
- Прическа.
Мышак подошел, как только я поманила пальцем. Быстро достала из сумки бронзовое блюдо, плеснула воды из чашки, произнесла заклинание, глянула на отражение. И застонала.
Прическа. От хитроумного творения лучшей мастерицы Ордена остались лишь глумливые остатки. Сплетение прядей и оттенков, переливающееся на солнце и сияющее в свете звезд, не боящееся ни воды, ни ветра и все равно заботливо укрытое накидкой на время пути, не существовало больше. А ведь, по легендам, об орденские прически не раз ломались мечи.
- Теперь я, пожалуй, верю, что ты дракон. Никто другой на такие разрушения не способен, - сказала я зеленому нытику. (Тот уткнулся в траву и л ишь боязливо косил оттуда изумрудным в этот раз глазом.) Я добыла из сумки гребень, поставила стоймя блюдо и вздохнула: - Так каким ветром сюда занесло дракона?
Тот недоверчиво встал из травы, все еще готовый броситься наутек, но больше опасающийся блуждающих в зарослях коров, а не меня.
Давай-давай, рассказывай, - поторопила я, активировав гребень и вонзив его в волосы. Первая прядьначала медленно, с усилием, поддаваться. У меня была уйма времени для выслушивания всякого рода историй. Появляться перед людьми в таком виде я все равно не могла.
Глава вторая О ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ
Близость людского поселения угадать несложно. Страсть людей что-нибудь если не сломать, так поцарапать, проявляет себя обязательно. Тут с ними трудно равняться даже оркам. Те в худшем случае сожгут все, что горит, и нарисуют похабные руны на негорючем. Однообразно, скучно, без фантазии. А вот украсить разнохудожественными надписями скалу на высоте трех человеческих ростов, наломать веток с деревьев и увенчать вековую ель рваным сапогом - такую композицию может придумать и изобразить только мой народ. Да, крепка в людях любовь к искусству. И не мне за это их стыдить. Ведь не будь этой любви, не существовало бы и Ордена Пяти Дорог. Так что столичный Светлый Город возвестил о себе заранее. Расколотыми и поцарапанными валунами, развешанными где попало коровьими и козьими черепами, разбитыми телегами и осколками посуды. Отдельно и гордо высилась неизбежная парочка свалок, на которые свозят все - от дохлых собак и гнилой капусты до утративших силу амулетов и забродивших зелий, а потом страшно удивляются чему-нибудь зубастому, светящемуся и злобному, которое там заводится. Мышак прохлюпал по широкому мелкому разливу - тоже людскому детищу, не иначе. Только люди могли попытаться засыпать ручей камнями, вместо того чтобы бросить небольшой мостик. В общем, когда за очередным поворотом открылся вид на городскую стену с множеством поднимающихся дымков, я уже была к этому готова.
Остановилась ненадолго, поправила плащ и пустила Мышака медленным шагом. А за десять шагов до воро г сбросила с головы накидку. Предстояло первый раз явить миру мое недавнее творение, в котором я совсем не была уверена. Мою прическу.
Мышак в принципе от новой меня не шарахался. Зеленое чудовище оценило результат как "лучше, чем было". Так что для уверенности у меня были некоторые основания, если бы не зеркало. Да, зачем я глядела в зеркало? В работе с гребнем я никогда не была среди первых и давно с этим смирилась. С другой стороны, я и не пыталась восстановить десятисложное творение орденского мастера, просто соединила Вечерний Ветер с прядями Зеленой Росы. И вот настал момент показать результат людям. Первый отзыв не заставил себя ждать.
- Да хранят нас пресвятые отцы, последние дни наступают! - Стражник у ворот присел за разверну тым щитом, уронив копье и скрестив в охранительном знаке руки. Только вытаращенные глаза из-под шлема сверкали. Я проехала мимо, тихо фыркнув. Одно хорошо: монету за вход он требовать не стал. Ну что ж, может, я наткнулась на самого нервного и мнительного человека во всем городе? Я стала с нетерпением ждать следующей встречи.
- …а то отдам тебя волколакам, - пыталась устрашить мальчика лет пяти молодая женщина. Тот лишь засмеялся. Не испугали его также орки, тролли, драконы и дедушка Мирлин с соседней улицы. Уже почти отчаявшаяся женщина остановила свой взгляд на мне. - Ну так вот, если не будешь есть перловую кашу, отдам тебя этой тете!
Я уже проехала мимо них и не узнала финала истории. Но начало было обнадеживающим. Лишь глянув на меня, недавний сорванец спрятался за маминой юбкой и уже оттуда взахлеб обещал чудеса послушания. "Что ж, из всего можно извлечь пользу", - подумала я, но все же мстительно стукнула кулаком один из притороченных к седлу мешков. Тот слабо трепыхнулся и взвизгнул в ответ.
- Поросенка на продажу везете, госпожа? - поинтересовался словоохотливый горожанин у дома.
- Нет, дракона изловила, на обед зажарю, - угрюмо ответила я, и не так уж соврала. Идея закусить этим негодяем сейчас не казалась особо странной. Да и в мешке сидел именно он.
Что делать, взяла я его с собой. Его глаза умели глядеть так жалобно, а сам он так трогательно хныкал… Может, это и была грозная и таинственная магия драконов?
История, рассказанная им, была незатейлива и запутанна. Запутанна, если верить во все его вранье, и проста, как ложка, если оставить одну правду.
А правда заключалась в трех вещах: для дракона он был удручающе молод, он потерялся вдали от дома и очень хотел домой вернуться. Про его юный возраст говорили несоразмерно толстые и короткие лапы при тонкой шее, бочкообразный живот и совершенно щенячий неуклюжий задор, не имеющий ничего общего с воспетой в легендах завораживающей драконьей грацией. Что потерялся и хочет вернуться, говорил он сам, да еще при этом хныкал. В подробностях же он безбожно путался и много врал. Во-первых, он сюда прилетел. Во-вторых, летать он не умеет напрочь.
В-третьих, он полетел первым из своего выводка. В-четвертых, его ищут. В-пятых, он - король драконьего племени Сияющих Пиками Лазурных Гор. И в-шестых, он король, и в-седьмых, и в-стотридцатьпервых.
Король… король… король… король… Он повторял это через слово и тут же становился чванливым, дерзким и невыносимо капризным. Мне ведь выпала высокая честь, оказывается, чему я и должна быть дико рада. Одна беседа его величества со смертным - уже небывалое событие, но ведь это еще не все свалившееся на меня счастье! Я ведь могла еще и сопроводить его королевское величество в его королевские земли и получить за это королевскую награду. И вообще, в его присутствии следует ложиться на брюхо и склонять голову! Как я дерзка! Как я смею! Да он меня сейчас испепелит! Каждый такой приступ я обрывала ударом мокрой тряпки, и беседа опять возвращалась в бо-лее-менее нормальное русло.
- Слушай, я еду в сторону гор, и до них примерно десять дней пути, - сказала я ему, когда он смолк после очередного шлепка влажной тканью, - Не знаю, какие там сияющие пики, но люди зовут эти горы Синими.
- Жалкие смертные могут запомнить лишь крохотную часть истинного имени, - фыркнул он в ответ, но тут же сменил тон, уловив грозное шевеление тряпки. - Где они, твои горы?
Я неопределенно махнула рукой в сторону севера.
- Да, они там - сияющие пики, пронзительно чистый воздух и облака, достойные лишь северных ветров! - подтвердил он и странно зашмыгал носом.
Я даже опустила гребень.
- Это же строка из баллады об Эльфийской Деве! Откуда ты ее знаешь?
- Гостил у нас один смертный менестрель, - признался дракончик. - Он и научил меня высокому людскому наречию, на котором монарху подобает общаться с жалкой чернью.
- Да, недолго ты здесь с такими речами продержишься, - подвела я итоги практичному воспитанию. - Так что же ты собираешься делать, Воротник?
С именами вышла отдельная история. Называть свое он отказывался до судорог и мгновенной истерики. С прозвищем та же беда. В результате я пообещала назвать его по своему разумению. Но и тут вышла заминка. Ни "Визгун", ни "Пискун", ни "Крылатая Жаба", ни "Зеленая Коза" его не устроили. Он яростно возражал против любого упоминания своей внешности, размеров и свойств характера. Но тут все решил случай. Раза три дракончику мерещились в кустах не то звон, не то мычание, и он мгновенно кидался мне на шею. В первый раз ему это удалось, он даже сумел опрокинуть меня. Но потом я была настороже.
- Да ты прямо воротник какой-то! - пропыхтела я, едва перехватив у самой своей шеи нечто с выпученными глазами и яростно шоркающими по мне лапами. На Воротнике мы и остановились. Но ему еще надо было как-то называть меня.