От ливня, сбивавшего желтые листья под колеса автомобилей, на улице даже утром царили грязные сумерки. Налетал холодный ветер, желая растрепать косу, он бросал в лицо пригоршни острых дождевых капель и выворачивал наизнанку зонт. Всю дорогу в метро Катя весело щебетала, как всегда румяная и жизнерадостная. Похоже, даже паршивая погода была не в состоянии испортить ее хорошее настроение. Когда мы шли по аллее, заваленной опавшей листвой, от станции подземки к зданию факультета, то у меня, как у последней трусишки, дрожали руки. Зонт пришлось положить на плечо, чтобы подруга не заметила моего взвинченного состояния. Но, когда на автомобильной стоянке, не оказалось знакомых спортивных купе, то я облегченно перевела дыхание.
В большом холле с широкой лестницей мельтешили студенты, стоял непрекращающийся ни на минуту привычный гомон. На стене как раз напротив входа с хмурым охранником у дверей, проверявшим студенческие билеты, висели портреты известных философов, и через бежевую краску проглядывался символ перекрещенных серпа и молота. Говорили, что его закрашивали каждое лето, но красные знаки, будто заколдованные все равно проявлялись.
Попрощавшись с Катей, спешившей на первую пару, я поднялась на лифте, направляясь в деканат. К счастью, в приемной не оказалось девушкицербера, ее компьютер спал темным одиноким экраном, а стол радовал чистотой. Я постучалась в кабинет и, не дождавшись разрешения, заглянула, с изумлением обнаружив за столом преподавателя по латыни, имени которого так и не запомнила. Похоже, именно он являлся главным начальником на факультете.
Мужчина с неудовольствием оторвался от изучения какихто бумаг, а, завидев меня, и вовсе кисло сморщился, констатировав, как самый печальный за весь сегодняшний день факт:
- Александра Антонова.
- Здрасьте. - Я топталась на пороге и мяла лямки рюкзака. - Можно?
- Надолго? - Он снял очки и потер переносицу. - За три предложения уложишься? По латыни.
Я кивнула и выпалила, путая латинские и английские слова, отчего получилась неудобоваримая смесь:
- Я решила уйти с факультета и хочу забрать документы. Что мне нужно для этого сделать?
- Чего ты сказала? - Вытаращился преподаватель.
- Я поняла, что философия не мое. - Потерпев полное фиаско в объяснениях, повторила я уже порусски.
- Так. - Он скривился и ткнул пальцем на стул напротив себя. - Садись.
Нерешительно я прошла и присела на краешек, примостив рюкзак на полу в ногах.
- Ты зачем сюда поступала? - Задал он очередной вопрос.
- Думала, что философия поможет мне разобраться в себе, но сейчас поняла - мне поможет только хороший психиатр. В моем доме как раз живут двое, поэтому…
- Ты поняла, это за четыре недели учебы? - Уточнил декан, отчегото краснея. На его лысине блеснули капельки пота, и мужчина быстро обтер голову мятым носовым платком.
- Да. - Каялась я, как на исповеди. - Хуже всего логика. Никогда еще не встречала более алогичного предмета. К тому же нас еще не успели чемуто научить, а уже заставили сдать десяток контрольных. Ну, - пришлось признаться, - или не сдать.
- Так. - Глубокомысленно выдавил он и снова замолчал, поэтому пришлось продолжить, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу:
- Я знаю, что нужно написать заявление и получить справку. Я сама все сделаю в ректорате, просто будет нужна ваша виза, иначе документы не отдадут…
- Ты понимаешь, что, поступив сюда, ты заняла место того, кто действительно хотел изучать предмет? Ты сейчас уходишь, а тот замечательный студент оставил свою мечту и учится на какогонибудь инженера, - в голосе декана прозвучало презрение. - Ты разрушила своими руками чьито устремления.
- Это все философия. - Усмехнулась я. - Я не намерена думать за других, и серьезно хочу уйти.
- Родители знают? - Тон поменялся из нравоучительного в деловой.
- Да.
- Что говорят?
- Это мои решения. Я достаточно взрослая, чтобы принимать их.
- Ты так считаешь?
- Я читала свою жизнь в диссертации родителей, на шестистах листах они проанализировали все мои поступки от младенчества до юности. Когда такое видишь, быстро взрослеешь.
- Я не поставлю тебе визу. - Спокойно заявил декан и довольно откинулся на скрипнувшую спинку кресла на колесиках.
- Как? - Вытаращилась я, открыв рот.
- Ты третий человек на моей памяти, кто лучше меня говорит по латыни.
Вспоминая Заккери Вестича, изучавшего старинный томик на мертвом языке всех докторов и философов, становилось понятно каких именно оставшихся двух студентов имеет ввиду декан.
- И в тебе философии больше, чем в любом из находящихся на твоем курсе студентов. - Продолжил он.
- Почему вы так решили?
- Ну, ты же веришь во второй шанс. - Усмехнулся мужчина, обратно нацепляя очки, и хитро глянув изза стеклышек. - Я видел надпись у тебя на руке. Александра, дай себе время все обдумать, не руби с плеча. Если станет совсем не интересно, то заберешь документы после окончания первого семестра.
Тут я не нашлась, что ответить. Похоже, преподаватель, в отличие от меня, очень верил во второй шанс и продавливал его политику.
- Договорились? - Он изобразил на лице дипломатичную улыбку. - И постарайся опаздывать на первое занятее хотя бы на десять, а не на сорок минут.
- А? Хорошо. - Смутилась я, поднимаясь.
Аудиенция закончилась. Выйдя в коридор, наполненный людьми, я недоуменно повертела головой. Похоже, самым странным образом меня только что обхитрили. Новый институт, как и новый мир, наполненный страхом, угрозами и крайне опасными красивыми молодыми людьми, затянув в свои сети, не хотел меня отпускать.
Я быстро набрала на мобильном телефоне папин номер и нажала на кнопку лифта, вызывая его.
- Привет, Саша. - Резко ответил отец, похоже, расстроенный гораздо сильнее, чем пытался показать.
- Твоя взяла, я не ухожу из института.
- Ты испугалась, что станешь уборщицей?
- Нет. - Огрызнулась я. - Декан предложил попробовать еще раз. Не смогла устоять.
В этот момент разъехались двери лифта, и перед моим взором предстали и Филипп, и Заккери, теснившиеся в кабине с другими студентами. Красивое лицо блондина с забранными под ободок длинными волосами рассекали три яркие чуть воспалившиеся царапины. От ужаса у меня пропал голос, палец сам нажал на кнопку отключения вызова, но, даже входя в кабину, удалось сохранить непроницаемое выражение. Филипп потеснился, освобождая место и стараясь не соприкасаться с рукавом моей куртки. Я стояла, шелохнувшись, словно каменная статуя, а сердце бешено колотилось, желая проломить и без того треснутые ребра. Рука сжимала в кармане круглый медальон с острыми кромками, впивавшимися в кожу.
Двери закрылись, будто захлопнулась крошечная газовая камера без кислорода. Краем глаза я увидела, что Филипп разглядывал носки своих ботинок, на лице от досады ходили желваки, и на высоких скулах появились алые пятна. Зато с другой стороны Заккери с легкой ухмылкой неразборчиво бормотал в трубочку мобильного телефона и нагло изучал меня, что стало неудобно.
- Отлично выглядишь. - Двусмысленно вымолвил блондин, когда лифт остановился на первом этаже.
Я бросила на него холодной взгляд и хмыкнула:
- О тебе такого же не могу сказать, - и тут же выскочила в холл, спасаясь праведным бегством, чтобы поскорее смешаться с толпой студентов.
- Саша, стой! - Услышав Филиппа, я так вздрогнула, что выронила собственный старенький телефон.
Несчастный аппарат, падавший до того много раз, разлетелся по грязному полу мелкими деталями, даже кнопочки выпали. Чертыхнувшись, я судорожно собирала части, пока чужие ноги не успели их растоптать. Батарейка отскочила особенно далеко, и ее подняла мужская рука с длинными пальцами. Я выпрямилась, стараясь не глядеть на Филиппа, и покраснела от волнения. Он возвышался надо мной на голову и подавлял, заставляя съежиться.
- Держи. - Протянул он аккумулятор.
- Спасибо. - Буркнула я, рассматривая пуговку на его светлосером коротком пальто и, помолчав, так резко развернулась, пробуя улизнуть, что рыжая коса стеганула парня по лицу.
- Как ты? - Он схватил меня за локоть, заставляя оглянуться.
- Отлично.
И всетаки я бросила быстрый взор в его отчаянно красивое лицо. Лучше бы мне не делать подобной глупости! Сердце обиженно сжалось, перекрывая даже страх внутри. Как он мог?! Как он посмел проделать подобное со мной?!
- Или, может, ты спрашиваешь меня об этом? - Я вытащила из кармана медальон и зажала его, как монетку, между пальцев, продемонстрировав Филиппу. Заккери стоял в нескольких шагах от нас и нарочито громко болтал с невидимым собеседником по мобильному, но, заметив амулет, немедленно осекся и даже опустил телефон, забыв про разговор.
Я скривила губы в саркастической улыбке:
- Не думаю, что позапрошлым вечером получила такое же удовольствие, как вы. Это ведь твое, Зак?
Тот ловко поймал подброшенный медальон, сжимая его в ладони. Филипп смотрел на меня с вытянувшимся лицом, в глазах читалось искреннее изумление.
- Ты не можешь помнить. - Пробормотал он, нахмурившись, и пристально всматривался в мои зрачки. Люди, находившиеся рядом, уже с интересом поглядывали на нас.
- А я ничего и не помню. Я не знаю, парни, что вы в действительности такое, и не понимаю правил ваших диких игр, а потому держитесь от меня подальше! Иначе я превращу вас в крыс.
Я быстро ретировалась, перепуганная до коликов, кажется, переведя дыхание только в полупустом по раннему часу вагоне метро.