-Не грусти, Ратимир. Вырос ты. Тесновата для тебя воеводская кольчужка. Тоскливо, хоть и не признаешься тебе с лодейщиками ходить. Большим делом пора заняться, чтобы не засохнуть. А здесь уж верно не заскучаешь.
У Влады глаза горят от восхищения. Горячит свою Буланку.
-Пока жив черный волхв, не будет житья от него Верховью. Туда Радогор рвется. Ты уж здесь сам управляйся, без нас.
Оглянулась на перестук копыт, а Радогор уже в воротах ее поджидает, разговаривая с Гребенкой.
Глава 18
Копытиха, как и в прошлый приезд, встретила их на крыльце, выглядывая на поросшую травой, тропу.
-Не соврал, охальник! – Проворчала она, улыбаясь одними глазами. – Приехал.
-Я же обещал….
Радогор выпрыгнул из седла и принял княжну на руки.
-И тебе здравствовать, сорока. Эк железом то увешалась. Говоришь, сбросила с шеи хомут?
-Не говорила еще. – Княжна сделала большие глаза.
-А и не надо. Я и так знаю. – Отмахнулась Копытиха и закрутила головой, вытягивая дряблую шею. – Проказника где забыли? Или медов и ягодок бабкиных не захотел?
-Придет. – Усмехнулся Радогор, снимая торока и расседлывая лошадей. – Куда он от меда денется? Заигрался должно быть. Вот думаю, матушка, что мне с ним делать. Вести с собой нельзя. Пропадет дорогой. А как оставишь, если не захочет?
-Это уж так. У зверя сердце без лукавств. И душа не покривит. Не как у людей. А вот придет, тогда и поговорю с ним. – И с лукавой улыбкой, поглядывая на того и на другого, проговорила. – Вы железо то с себя снимайте, снимайте. Оборонятсья вам здесь не от кого. Разве, что от старухи болтливой, надоедливой. Уже и банька готова. И выскоблена, вымыта до бела. Теперь выстаивается.
-Вот тебе гостинчики, матушка. А это настои и отвары. Что и как пить будешь, и чем ноги натирать вечером скажу. А после и, как готовить их, научу.
-Опять под подол полезешь, срамник? – Не скрывая подозрения, спросила Копытиха. – Не дамся.
Радогор нахально улыбнулся и подмигнул Владе.
-Своей волей не дашься, силой возьму.
Влада, которая, как только показалась старухина развалюха, тут же забыла все печали и огорчения, утробно икнула, пытаясь сдержать смех. Не выдержала и Копытиха, и тоже засмеялась.
-А попался бы ты мне, молодец, раньше, годков этак… не скажу, ну вот, как эта сорока, уж повертелся бы ты у меня.
И подтолкнула их рукой.
-Бегите уж! Я и веников для вас припасла. На любой вкус. И для мягкости, и для силы. И чтобы запах крепче держался. Полынь - трава под полком подвязана, и по всем углам растыкана.
Радогор, смущаясь, опустил очи долу. Покраснела и Влада. Одно дело, когда никто не видит. Другое дело, чужой человек рядом. И что подумает?
-А что ему думать? Он свое отдумал. – Отмахнулась старуха, угадав его мысли. И тихо шепнула княжне. – Ты только, озорница, своему телу воли не давай. Не жадничай.
-Бабушка! – взмолилась она.
-А что бабушка? Или не слышала я, как ты в копне попискивала да повизгивала, пока не рассвело? Баня, она не для писка, девица. Пищать и потом успеешь.
-А для чего же? – Влада навострила уши.
-Чтобы парня присушить к себе без всяких приворотов. Как увидит твое тело белое да посмотрит на всю твою красу без утайки, так и присохнет на всю жизнь, не оторвать. И до самой ночи, до той копны заветной, что ждет вас уж сколько дней, будешь ты у него перед глазами стоять. А потом уж, поверь мне, старой, озорница, так пищать будешь, что в пору останавливать. Поняла?
Влада быстро закивала головой, уяснив не хитрый бабкин совет. И покраснела еще больше.
-А ну, как не утерпит, бабушка?
Старуха окинула ее зорким глазом.
-И правильно сделает. Кто же утерпит, когда перед ним такое добро?
-Бабушка!
А Копытиха, не скрывая удовольствия, смотрит в ее багровое от смущения, лицо и давится смехом. И хохотала, пока не закашлялась.
-Какой же в этом стыд, Ладушка, если сам Род иного не придумал? А когда по душе тебе он, так и вовсе в радость.
-Уж так в радость, бабушка, уж так в радость. Сгорела бы вся и огарочка малого не оставила.
-Видишь? Так и беги, не гляди на меня, старую.
Из бани вернулись красные. Как огонь, счастливые и немного смущенные. Бабка поглядела на них хитро, с прищуром и рассмеялась.
-Я уж думала, не угорели ли? Звать хотела идти. – Сказала она. – Ночь уж вызвездила, а вас все нет и нет.
-Угорели и есть. – Бойко отозвалась Влада, показывая острые белые зубки. – Оба враз угорели.
И принялась расчесывать волосы, пряча под ними лицо.
Старуха снова развеселилась.
-А что и не угореть, если баня угарная.
Радогор уловил в ее словах тайный смысл и, пряча от нее смешливого взгляда, глаза принялся развязывать торока.
-Вот этим настоем натирать, матушка, ноги к ночи будешь. Это по утру, чтобы легче ходилось. А вот отвар… - Подал ей плотно завязанный горшок. - … его пить надо. Боль снимает.
Бабка, разом согнала улыбку с губ, принимала от него горшки и горшочки, внимательно слушая, и принюхивалась. Чтобы уловить знакомые запахи.
-Садитесь – ка вы, ребятушки, к столу. Потчевать буду. – Вдруг спохватилась она. – Гостинцы разворачивать не буду. Наелись вы их у себя в красном тереме. А вкусненьким угощу. Небось оголодали, пока парились?
Не съели, сметали все, что на столе их ждало. Не разбирая, где вкусное, а где сытное. И Радогор, тяжело отдуваясь, встал из – за стола, не забыв сказать.
-Спасибо за хлеб – соль, матушка.
-И за баню. – Невнятно пробормотала княжна, сонно щуря глаза. – Тоже…
-И за баню. – Согласился, снова краснея, Радогор. – А теперь тебя лечить буду, матушка.
Но старуха вдруг заартачилась.
-Я твоим отваром нашоркаюсь, настоя твоего хлебну…
-Не больше ложки, иначе плохо тебе будет.
-Ну и ладно. – Согласилась, покладисто мотнув головой, Копытиха. – Вы же спать идите, пока княжна с лавки не скатилась.
Услышав ее слова, Влада вытянулась, подставляя себя его рукам и скорчила уморительную рожицу, чем развеселила старуху.
-Беги дитятко на ручки. – Со смехом сказала она, глядя на то, как Радогор легко, играючи, вскинул княжну на руки. – Знала, плутовка, на что княжение меняла. Ловкая девка. Так то и трех княжений не жалко.
Уж и птицы отговорили, и лес отшумел, успокаиваясь И вран задремал, сидя рядом с ней на крыльце. А она все не уходила с крыльца, глядя на ночное небо. На звезды и что – то беззвучно шепча. Боль после всех отваров и настоев улеглась. Дышалось легко и на душе было спокойно.
-Радо… ну же, Радо! – Краем уха слышит она голос княжны.
-Руки, Лада, руки…
-Я так тебе вся, без утайки открылась, а ты от меня вон еще сколько всего спрятал. Хорошо, что баня истопилась, а то так бы и жила, не ведая.
-Ладка!
Звенит, щебечет княжна сладким смехом.
-Я ночью проснусь, а твоя рука знаешь где?
-Так ночью спишь, и не знаешь куда она ляжет, эта рука.
-Вот и я спала, и тоже про руку, где она была, не помнила, пока ты не разбудил. Я же, когда просыпаюсь, лежу себе тихохонько и тебя не бужу.
-Руки, Ладка, руки.
Не трудно догадаться ведунье, куда ее дерзкая рука заползает и что она там вытворяет.
Послышались звуки недолгой возни. И сладкий вздох.
Сломала таки парня, девка. Пересилила.
-Радо, Радо…
Шепчет его имя, словно все другие слова перезабыла.
Копытиха улыбнулась.
-Шепчи, шепчи, сорока. Короток бабий век.
Но на утро не повезло Ратимиру.
-Пусть без нас управляются, как знают. – Решила княжна. Сладко щурясь и потягиваясь. – Венец отдала, гривну тоже. Сами большие уже. А я спать буду. И тебя не отпущу. После бани на сон клонит.
-Не ловко, Лада. Я Ратимиру обещал, что утром вернусь.
-Ты обещал, а я нет. Я вообще, Радо, помалкивала. Потому, что знала…
Но что она знала такого, чего Радогор не знал, узнать не удалось. Ухватилась за его руку покрепче и уснула заново сном младенца. А Радогор полежал, терпеливо дожидаясь, когда она уснет крепче, высвободил руку, наскоро умылся, - после бани и так чистый, - и подошел к избе.
-Сладко ли спалось, молодец? – Спросила Копытиха, лукаво глядя на него.
-Еле глаза продрал, матушка. Я же говорю, спится здесь, как у дедки Врана. – Вставать не хочется.
-Ну, так… баня!
Радогор мучительно покраснел и быстро увел разговор в сторону.
-Я вот что хотел спросить, матушка. В какую сторону идти мне, чтобы на ту черную дрягву выйти? Где мне этого волхва искать?
Копытиха задумалась. Думала долго, основательно. С кряхтением. И, наконец, до чего то додумавшись, взбодрилась.
-Не два века жить собралась. Попытаюсь… В лоб не стукнет. Вечером увидим, где он прячется от людей. Тебя в это дело лучше не путать. Колдовство гольное. А как тебя не путать, если тебе это самому надо?
Поморщилась, поковыряла пальцем сначала в одном ухе, а потом и в другом. И решилась.
-Придется путать. Мне самой не обсказать. – И махнула рукой в сторону. – Там болотце есть. Крохотное, но дурное. Чуть ногой ступишь не туда и враз утянет. Ты туда, Радо, не лезь, а найди место посуше и зачерпни воды болотной. Лягуху туда пусти, и пиявку добавь. А вечером, когда месяц выглянет мы с тобой поведьмачим. Поищем того проклятого Упыря.
И улыбнулась во весь рот.