Проговорил ровно, спокойно, но Торопка все же уловил в его голосе осуждение. И ворон оторвался от угощения и с удивлением, как показалось всем, качнул головой. И даже клювом прищелкнул для большей ясности.
- Ты ешь, ешь, Радогор. Торопку слушать, не переслушать. Уж он такого наплетет! - Сказал Смур и подвинул к нему блюдо. - Вот, мясца отведай. Или рыбку вкушай. А то и за пироги сразу берись. Мнится мне, что дольше своих друзей ты к еде не притрагивался.
В нос ударил запах прокопченного в сладком дыму, мяса. А с другой стороны уставился на него румяной шершавой коркой подрумяненный хлеб Отвернул ножом ломоть мяса, придвинул к себе краюху. В рот потоком выплеснулась слюна. Желудок тут же отозвался громким неистовым урчанием. Покосился на старосту. Уж очень он, сразу понял, не понравился старцу. Как бы не осудил, что от жадности чуть не давится. Сам же староста ел мало, откусывал скупо, не зхабывая всякий раз запивать вином проглоченное мясо.
- В роду бэров так принято, чтобы к столу оружно лезть?
Не утерпел старик. Снова кусанул сношенными, почерневшими зубами.
Радко чуть куском не подавился. Судорожно проглотил его и отодвинул от себя блюдо. Серые глаза потемнели от обиды. - не вяжись к парню, староста. Дай поесть сначала, а потом уж с расспросами лезь к нему. А хочешь меч в руках подержать, так попроси без язвы и без укора. - Вступился за него Смур, подумав, что далеко ли до беды? Парень еще от крови не остыл. В лице перееменился от обиды. Не его, род цапнул Остромысл гнилыми зубами. Шепнет Радогор слово со зла и нет старосты. И уже сердито выговорил. - А наперед запомни. Меч сей от чужой руки заговоренный. Потому и не снимает, чтобы беды не было.
Ясно видит, что разгорелся зуб у старосты на меч. Одни каменья чего стоят. А еще работа нездешняя. Ножны узорочьем выложены и серебряной нитью шиты. И зачем, де, такой меч безусому? Ему по его годам и копья простенького хватит.
Словно услышал его мысли Радко.
Поглядеть хочешь? Погляди. - С неприкрытой неприязнью процедил сквозь зубы, темнея лицом.
Не глядя цапнул за рукоять и камни полыхнули огнем Лезвие со злобным шипением, как послышалось всем, выскочило из ножен. И озарилось синим огнем, скатываясь от рукояти по клинку к кончику.
- И подержать можешь, коли смерти не боишься.
Старика смутить не просто.
Я к тому, отроче, или как там тебя зовут, что не ты сам и привлек тот набег к городу. Поблазнил кому меч или прослышал кто…. - Говорит староста тих, с хитрецой, словно раздумывая над каждым словом. - Не простому вою меч ладили.
- Кому ладили, того уж нет. - Сказал, как отрезал Радогор, дернув ноздрями. А мне меч дедко, старый волхв завещал И шел я за набегом следом и рядом его скрадывал. И стрелой бил и мечом сек. Мне не веришь, людей пошли. Они так спешили к вашему городу, что на то, чтобы убитых похоронить, время тратить не хотели. Я же прямым путем шел, через топи. Род чужой, да язык один.
Вскружил меч голову старому. Радогора почти не слышит. От меча глаз оторвать не может.
Да ты, Радогор, ешь. - Попробовал выправить ситуацию Торопка. - За город староста боится. Вот и мнится ему всякое.
Воевода Смур злым взглядом на старосту косится. Думает, "Чтоб ты окривел, недоумок, на жадный глаз. И на что он тебе, когда палку свою таскать не можешь?"
И поперхнулся.
Лучше не думать про такое, после того что со стены увидел. А ну, как услышит его слово да и воздаст старику за неласковый прием. А станется с него, пожалуй. Губы надул и в глазах смертельный холод застыл. Аж мясо под кожей ходуном ходит.
И десятники отмалчиваются. Леший бы их взял всех.
Спохватился и даже рот ладонью прикрыть.
Бэры с лешими соседи близкие. Не успеешь слово вымолвить, а они тут как тут. И просить не надо. К тому же парень еще силищи своей не знает. Брякнет десницей вгорячах, как на стене было. И города, как не бывало. Напрасно старосту призвал! Без ума. Но парень молодец. Не дает себя в обиду. Силищей от него так и прет. И откуда бы ей взяться?
- Ты что говоришь, староста? Торопка так и взвился с лавки. Последний ум растерял по дороге? Привык к тому, что сырым и вареным тебе тащат. А парень вместо тебя город отстоял, да так, что и люди взволноваться не успели….
- Ты это на кого лаять вздумал? - вскинулся старик. От злости и глаза прочистились и взгляд прояснился.
Бэр, привлеченный громкими голосами, оторвался от сома и дышит старосте в спину, сердито ворча. Почувствовал неладное и ворон. Прошел с ленцой мимо блюд и тарелей. Будто и не по столу, по перепаханному огороду идет. Только червей не ловит. Остановился напротив старосты и уставился на него своими черными, бездонными глазами. И показалось Остромыслу, что тонет он в этих колдовских глазах, растворяется без остатка. А перед ним хоромина его, а в хоромине он сам на лавке домотканой дорожкой выстланной. Лежит, лицо желтое и синью отливает. На глазах по медной денежке. А во рту еще одна выглядывет. И пеленами белыми укрыт.
Вскрикнул жалобно, выдираясь из омута. А птица, злой вещун, уже на плече у парня сидит. И на него презрительно смотрит.
- Не я сказал, сам видел… - Хмуро вымолвил, без усмешки, парень.
- Смилуйся, Радогор! - Старик, забыв о своем чине, с лавки вскочил и в глаза парню заглядывает.
Все слова свои мерзкие сразу забыл. И имя вспомнил, которое и знать не хотел
- Не я предрек. Боги указал.
И не понятно, парень ли говорит или птица вещая.
Смур с Торопкой переглядываются, понят что-то стараются. Десятские всполошились и с лавки вскочили. Догадались, с кормильцем не ладное происходит. А что делать и куда бежать, никто не укажет.
- Через два дня на третий, ближе к ночи. - Услышал Остромысл холодный, пугающий своим равнодушием, голос и кулем рухнул на лавку. Из головы все мысли вон вылетели. Хоть бы одна где застряла. Притащил же его воевода, чтобы смерть свою увидеть близкую! Давно мешал ему, в дела мирные не пускал. А от своих гнал, сил не жалеючи. Жил, беды - горя не знал, даже зимней порой не хварывал, а эвон. Как все обернулось. Принесла же нелегкая этого дерзкого парня, волхва злого.
А тот стоит, нависнув над столом, а вран его на плече сидит, глазами буравит.
- Не я сказал, сам увидел. - Снова повторил Радогор.
Может, сослепу перепутал и за себя другого принял.
-Через два дня на третий, ближе к ночи…
Как мертвый выполз из - за стола старик. От страха ноги не держат. Десятские под руки подхватили и из трактира поволокли.
- Да, ты садись, Радогор. Не смотри на него, старого дурака. Одна только слава от него осталась, что Остромысл. - И Торопка с силой потянул его на лавку. - А ведь, прежде человек, как человек был. Город берег, богатство его множил… Чем ты его так перепугал. - не я сказал….
- Слышали уже…. Сам так увидел. - Хохотнул Смур. - не понятно только, что он сам увидел?
- Что хотел, то и увидел.
Говорит Радко сквозь зубы, через силу выдавливая каждое слово.
- Сам не знаю, как вышло. Ни сном, ни духом не знал, а вран помог.
- И что все - таки ждать ему через два дня на третий?
- Смерть за ним придет. - Неохотно, отворачивая глаза в сторону, ответил Радогор. - Не я ему сказал. Вран предрек.
Смур побагровел, кусок от неожиданности в горле застрял, и громко крякнул в кулак. А Торопка, уже зачерпнувший ковшом из бочонка мед, так и застыл с ковшом в руке.
- А не прост же ты, парень! Напрасно тебя задрал старик.
- Каждый видит, то что видит. А я ему смерти не желал. И вран смерть на крыльях не носит. Вещует и только.
- Ин ладно. - Смур легко смирился с его ответом. - На тризне пображничаем. Ты же мне скажи, Радогор, что дальше делать будешь? Скажу тебе без лукавства, а Торопка соврать не даст, хочу, чтобы ты в городе остался. Не простым воем, вторым воеводой сделаю. А нет, так в волхвы иди, хотя и молод ты пока и для того и для другого. Не все довольны будут Но это уже не твоя забота.
Воевода выпалил все на одном дыхании и повернулся за поддержкой к Торопке.
- А уж если про старосту, и про злую смерть слух пройдет… - Торопка расхохотался, и кивнул головой в сторону лодейщиков. - А покатится непременно. Это хоть в бобы не ворожи.
- Тогда и рты затыкать не придется. - Кивнул головой воевода и искоса посмотрел на Радогора. - Ты только, парень, с ответом не торопись. Поживи, погляди, подумай. А сейчас ешь, пей и отсыпайся. В городе дурного слова не услышишь.
А Торопка снова засмеялся.
- Кто и надумает затыкать, так и дня не проживет.
Смур, который уж было совсем за чарку взялся. Бросил на него хмурый взгляд.
- Прикуси язык, Торопка. Не то первому выдеру. Мне надо, чтобы верили ему, а не боялись. Воев моих многому учить надобно. А он может. Хотя сам в толк не возьму, откуда волхву воинское ремесло знать?