Самка резко прибавила темпу и повела его вверх через воду, вырвавшись на поверхность через лунку во льду. Эта лунка была гораздо больше, чем те проруби, которые использовали тюлени, и в ней отдыхала целая стая китов. Бесконечный ледяной простор блестел вокруг лунки и далеко за её пределами, перерастая в высокие замёрзшие фигуры, скрытые лёгким напылением снега. Искрящаяся, почти голубая белизна, которой едва можно было найти конец, цепляла глаз, контрастируя с мягкой, пронзительно-серой белизной китовых тел.
Уджурак выпустил фонтанчик воды и сделал вдох холодного воздуха. Он увидел старого, болезненно тощего кита, на половину забравшегося на дрейфующий обломок льдины, нежащегося в последних лучах заката, и понял, что уже почти ночь. Серебристая луна уже выглянула через краешек неба. У него возникло странное чувство, что он должен быть где-то, но он не мог вспомнить, где.
- Он был совсем один! - рассказывала его новая подруга другим китам с помощью писков и свиста.- Ядозверь уже собирался атаковать его! Но я его спасла! Он даже не знал о них!
- Вау, - сказал один из самых молодых китов. - Да ты герой, Углу!
Углу взмахнула хвостом:
- Я лучше отправлюсь туда, вниз. Пукаку тоже может потребоваться моя помощь, - она сделала глубокий вздох, кивнула на прощание Уджураку и нырнула обратно в океан.
Уджурак увидел, как двое старых китов обменялись унылыми взглядами. Вокруг него собралось несколько китов, любопытно сигналящих и свистящих. Три молодых кита, плескавших друг на друга воду, прекратили играть и поспешили подплыть и посмотреть на него. Он с удивлением отметил, что ему нравились их игривые кивки: он чувствовал себя уютно в их дружелюбной компании, вместо обычного ощущения назойливости незнакомцев.
- Ты, правда, был совсем рядом с ядозверем? - спросил один из них. - Тебе не было страшно?
- Было, - ответил Уджурак. - Они ужасны.
- Откуда ты? - громко пискнул взрослый самец белуги. - Как охота там, где ты плавал?
- Где твоя стая? - поинтересовалась молодая самочка.
- Я… не знаю точно, - пробормотал Уджурак, пытаясь думать. Он не мог вспомнить ничего, что было с ним до столкновения с ядозверем. Поверят ли ему остальные киты, если он им так и скажет?
- Я проделал долгий путь, - сказал он, в конце концов. - Я поймал течение, и оно принесло меня сюда, потому что охота была не очень там, где я был… хм, раньше.
- Ну, здесь она не много лучше! - вставил всё тот же самец. - Тебе бы лучше вернуться назад.
- О, не будь таким грубым, - сказал один из старых китов, отталкивая молодого самца в сторону. - Дай бедняжке передохнуть. Можешь пытать его своими расспросами позже, если он тебе позволит.
- Как хочешь, - сказал молодой кит и, обдав Уджурака градом брызг взмахом хвоста, поплыл прочь. Остальные тут же унеслись подальше, перешёптываясь друг с другом и с любопытством оглядываясь на него через хвосты.
- Не воспринимай молодёжь близко к сердцу, - произнёс старый кит. - Их мир отличается от мира, в котором рос я. Я Кассук, между делом.
- Я Уджурак, - ответил Уджурак, благодарный, что был избавлен от назойливых вопросов. - Почему Углу так быстро уплыла?
Кассук вздохнул:
- Бедная Углу! Она потеряла Пукака, своего телёнка, совсем недавно. Он ушёл на охоту, но теперь никогда не вернётся, и теперь она каждый день уходит на его поиски, - старый кит взбаламутил плавником воду, мгновенно сделавшись грустным. - Все мы знаем, что он, должно быть, уже мёртв. Молодым китам вроде него ни за что не выжить в одиночку. Скорее всего, он заплыл слишком далеко на территорию ядозверей, и один из них убил его. Но Углу не хочет это признавать. Она даже не стала слушать нас, когда мы пытались поговорить с ней. Она просто продолжает искать.
- Пукак, - эхом повторил Уджурак. - Так она назвала меня, когда впервые меня увидела.
Его захлестнула волна горечи, когда он подумал о матери, обречённой вечно искать пропавшего телёнка.
- Скоро она вернётся, чтобы поспать, - заверил его Кассук. - Можешь остаться с нами на ночь, если хочешь, а утром отправишься искать свою стаю. Или, если нет иного выхода, можешь остаться с нами насовсем. Не похоже, чтобы ты мог причинить нам какие-либо проблемы, - он обрызгал Уджурака фонтанчиком воды в знак дружбы.
- Спасибо, - сказал Уджурак. - Я ценю вашу поддержку.
Он не знал, где ещё он может переночевать, а здесь он чувствовал себя в безопасности, окружённый целой китовой стаей.
В сиянии лунного света Уджурак увидел Углу, выплывающую к ним с глубины, чтобы присоединится к ним. Её маленькие круглые глаза было невозможно прочесть в серебристом свете - было не похоже, чтобы она нашла что-то, что могло бы дать ей надежду, но она одновременно не выглядела убитой горем. Неужели она всерьёз верила, что её телёнок по-прежнему жив и плавает где-то в далёких чёрных водах?
Стая сбилась в плотную кучку, удерживая друг друга на поверхности воды. Вскоре почти все киты уснули. Уджурак бодрствовал слегка подольше, пытаясь вытащить что-то из собственной памяти. Ядозверь и камнегрыз напугали его, но он чувствовал, что знает о них нечто большее. Если бы он только мог выхватить это что-то из своей головы!
Так или иначе, прежде чем ему удалось это сделать, его мысли унеслись в спокойную тишину вместе с шелестом ласкающих его бока волн, и вскоре он тоже погрузился в сон.
Следующим утром Кассук и несколько других китов взяли Уджурака с собой на охоту. Он почувствовал, как набухают в его груди пузырьки радости, когда он помогал им спугнуть косяки серебристых рыбок в одну точку. Когда достаточно много рыбы было загнанно в одно место другими китами, было совсем не трудно нырнуть внутрь их стаи и поймать хотя бы нескольких рыбок в пасть. Он по-прежнему видел беспокойство своей новой стаи. Было трудно найти косяк, в котором бы хватило рыбы на всех, а некоторые из них были тусклого, болезненного окраса, как те, которых он заметил у камнегрыза.
Он спросил об этом Кассука, когда они, вернувшись в дыхательную прорубь, грели бледные спины в лучах утреннего покатого солнца:
- Везде охотиться так трудно?
Кассук вздохнул:
- Это нынче так. Такого не было, когда я был телёнком. Тогда даже шевелить плавниками не надо было, чтобы достать рыбы. Некоторые киты считают, что вместе нам скоро станет не хватать пропитания. В воде поселилась болезнь, спасибо за то по-земле-ходящим.
- Нет! - воскликнул Уджурак, чувствуя нарастающую панику. Он резко повернулся, бросив на лёд за своей спиной волну воды. - Должно быть что-то, что мы можем сделать!
Он должен остановить по-земле-ходящих, где бы они не были: они поставили его друзей, его стаю, весь его вид под угрозу вымирания! Он должен спасти воду, и китов, и всё, что живёт в океане.
Но как? Должен быть какой-то способ; он знал это ещё до того, как впервые нырнул в воду, где и когда бы это не произошло. Сколько сезонов он уже провёл здесь? Он потряс головой, пытаясь вспомнить. С ним был кто-то, кто мог ему помочь… был ведь? У него было чувство, будто он не был одинок, но он не мог дать этому объяснения. С ним не было других белуг, когда Углу нашла его. И даже если где-то далеко у него были друзья, что они смогут сделать против плосколицых, и огнезверей, и ядозверей, и все прочее штуковины, существующие в мире, отравляющее всё нефтью?
Кассук окончательно сконфузился:
- Что ты имел в виду под "можем сделать"?
- Мы не можем изменить время приливов и отливов, течение волн, так не изменить нам и ход событий, - вставил другой пожилой кит. - Болезни, как морские течения, - они просто есть, и всё, а киты должны научиться с ними выживать.
- Или умереть, - мрачно сказал старый самец.
"Но я не кит! - неожиданно осенило Уджурака."
Дрожь осознания прокатилась по его коже. Он не был китом, он не приплыл сюда из далёкой стаи. Он вспомнил, что у него должны быть шерсть и когти…
"Я МЕДВЕДЬ!"
Может быть, если ничего не может поделать кит… может быть, медведь что-нибудь сможет!
Его тело мучительно закололо, как будто из его могла в любую минуту вырасти шерсть. Он должен вернуться к своим друзьям. Его друзьям. Токло, Луса и Каллик подобно молнии пронзили его сознание. Он снова забыл о них!
- Мне жаль, но я должен идти, - сказал Уджурак Кассуку, отплывая в сторону. - Я кое-кого оставил - они ждут меня. Мне жаль.
Старый кит кивнул, выглядя изумлённым, и Уджурак нырнул в море опять, стуча хвостом, чтобы плыть быстрее.
Темная холодная вода сомкнулась вокруг него, и он старался не думать ни о чём, кроме медведей.
"Лишь бы снова не забыть. Я должен вернуться к ним, прежде чем всё забуду… пока я по-прежнему знаю, что я медведь".
Он мечтал, если бы он мог плыть быстрее. Как долго он отсутствовал? Он больше не мог продолжать изменять форму. Когда-нибудь он может забыть всё, и провести остаток своих дней в теле другого животного, в другой стае.
"Я медведь! - гремело в его голове. - Я не забуду… я не забуду… я не забуду…"