Завершится моя миссия удачно - хорошо; если же нет… Что ж, он сделал всё, что мог.
Конь, на котором я выехал, вначале заартачился было, но, когда лагерь остался уже далеко позади, успокоился, а другие две лошади, которых я держал на привязи, были вполне послушны. Все они время от времени высоко вскидывали головы и втягивали воздух через красноватые ноздри, словно пытаясь определить какой-то запах, имеющий для них особую важность.
Так мы путешествовали четыре дня, и последние три из них - по пустынной местности, кое-где поросшей кустарником, когда конь, на котором я скакал, издал ржанье, напоминавшее более жуткий пронзительный вопль. Остальные две лошади незамедлительно ответили ему, и эти дикие звуки эхом прокатились по остроконечным холмам, тесно обступившим дорогу с обеих сторон, так что давно уже казалось, что двигаемся мы в непроглядных сумерках. Сомкнувшиеся вокруг нас стены становились всё более и более высокими, а затем две скалы соединились верхушками, образуя арку, в которой, несмотря на день, царил полный мрак.
Мой конь перешёл на быструю рысь, и я даже не пытался его сдерживать. Остальные лошади в свою очередь тоже увеличили скорость бега. Мы пронеслись через туннель с неровными стенами и выскочили на другую сторону, в настоящий яркий свет дня, не то что в последние несколько часов.
Вот она, Пустыня! Дорога пропала, одни лишь голые камни, иногда пересекаемые то тут, то там струйками грубого песка. Голая равнина стелилась до самого горизонта. Вдали какие-то тени сливались с небом, и мне показалось, что это, должно быть, горный хребет. Его-то я и наметил для себя в качестве ориентира.
Лошади, которых я вёл на привязи, больше не хотели плестись позади, подтянулись и теперь скакали по обе стороны от меня, подстроившись под темп бега моего коня, будто на них также скакали всадники, готовые к кавалерийской атаке. Я подумал, что они чувствуют себя как дома в этом краю и, наверное, возможно по их поведению получить предупреждение о других формах жизни, которые могут здесь нам повстречаться, хотя кто или что могло жить в местности, подобной этой, я и предположить не мог.
Солнце ещё стояло высоко в послеполуденном небе, но я уже разбил лагерь, потому что лошади первым делом направились к провалу в земле, расщелине, на дне которой, вытекая прямо из скалы, струился грязноватый ручеёк, пересекая впадину лишь для того, чтобы вновь исчезнуть в прожорливой земле. Однако по обе стороны его росла трава и несколько невысоких кустов. Из ближайшего стрелой взлетели несколько крылатых существ и умчались ввысь с весьма большой скоростью, но я успел рассмотреть, что перья у них чёрного цвета, а головы, свисавшие вниз на странно изогнутых шеях, красно-коричневые, будто только что ощипанные.
Их писклявые крики были такими же неестественными, как и вопли лошадей, и они кружили над нашими головами, не скрывая своей ярости, что их потревожили. Мне не понравился их вид. Что-то зловещее чудилось в их чёрных телах и голых головах.
Что собрало их здесь, стало ясно через несколько секунд: я учуял тошнотворный смрад чего-то мёртвого, и мёртвого уже долгое время, а мой конь полуподпрыгнул, полусоскользнул вниз к краю воды.
Он глубоко погрузил свою морду в воду, другие две лошади поспешили за ним. Я выскользнул из седла и торопливо привязал поводья к ближайшему кустарнику. А затем, хотя мне и не хотелось этого, направился посмотреть, что же такое там лежит, что привлекало этих так и не переставших пронзительно кричать птиц.
Пылающее солнце и клювы птиц сделали свою отвратительную работу, но оставалось ещё вполне достаточно, чтобы понять, что это была фигура, напоминающая человека… хотя и очень маленькая. Ребёнок… здесь? Я старался не дышать, подходя поближе. Кем бы оно ни являлось при жизни, никакого родства с жителями Долин у него не было. Тело в тех местах, где ещё сохранилась плоть, было покрыто щетинистыми коричневыми волосами. Голова и лицо настолько испортились, что я не мог разглядеть никаких черт и был этому только рад. Пальцы - как на руках, так и на ногах - заканчивались огромными кривыми когтями, и на некоторых из них до сих пор были комья земли. Существо это наполовину зарылось в землю, будто для того, чтобы избежать предназначенной судьбою гибели.
С помощью веток, сорванных с кустарника, я перекатил это существо подальше и забросал его камнями и песком. Я не собирался оставлять его здесь непохороненным, там, где мне пришлось разбить лагерь.
Выполняя эту работу, я всё время оглядывался вокруг. Что бы ни убило это существо, оно могло всё ещё оставаться здесь… хотя тут и спрятаться-то было совсем негде, и я не думал, чтобы птицы устроили своё пиршество, да и лошади мои не вошли бы в этот оазис, будь здесь опасность.
Я оттащил коней насколько мог подальше от этой свежей могилы, но сам так и не притронулся к воде, больше полагаясь на ту, что хранилась в моей седельной фляге. Фигура и размеры этого мёртвого создания заинтриговали меня.
Существует множество легенд о существах, которые порой выбирались из Пустыни, о чудовищах и демонах, с которыми сражались, убивали и сами погибали представители нашего народа, едва лишь заселив Долины. Я слышал об огромных чешуйчатых рептилиях, с когтями и клювами; о покрытых мехом созданиях ростом с башню, о более меньших по размерам летающих тварях, с жалящими хвостами со смертоносным адом. Попадались и существа с человеческим обликом, способные ввести в заблуждение людей, а затем околдовать или убить их.
Ривал настолько был очарован загадками Пустыни, что отовсюду собирал подобные рассказы и в своё время без утайки поделился этими записями со мной. В его домике хранились кусочки древних картин, которые он нашёл в Пустыне - иногда прекрасные, иногда гротескные, а иногда - пугающие. Однако никогда мы не были уверены, что это изображения настоящих форм жизни, а не придуманных художниками, которым привиделись странные сны. Но как бы то ни было, сейчас я не мог припомнить, чтобы где-нибудь слыхал или видел что-либо, похожее на существо, которое только что похоронил.
Его ужасные острые когти предназначались не только для копания. При этой мысли я вытащил меч, воткнул его в землю рядом с собой и, раскрыв сумку с припасами, достал скудный походный рацион, который затем, медленно пережёвывая, прикончил, прислушиваясь к любому звуку.
Птицы продолжали кружиться над головой ещё некоторое время, гневно пища. Наконец, собравшись в стаю, словно отвратительная чёрная туча, и в последний раз сделав круг над оазисом, они улетели на север.
Лошади продолжали пощипывать траву, ни разу не приподняв головы. Вообще-то лошадей нельзя с лёгкостью заставить приблизиться к мёртвому существу, однако эти три не предпринимали попыток убежать от этою места. Принявшись за сушёное мясо, я напомнил себе, что никогда не следует совершать самую серьёзную из всех возможных ошибок - судить о какой-либо местной форме жизни, пользуясь стандартами Долин. Я вошёл в новый и отличный мир.
Теперь, когда птицы улетели, стало совсем тихо… и тишина эта нарушалась только звуками журчащей воды и пощипывающих травку лошадей. Не было ни жужжания насекомых, ни шелеста тормошимых ветром съёжившихся и скрученных листьев. Казалось, что жар склонявшегося к западу солнца усиливается. Кольчуга отягощала мне плечи, и пот струился из-под ободка шлема.
Покончив с едой, я принялся за дальнейшее изучение этого места. Из-за растительности вода здесь текла тонкой струйкой. По берегам трава была густой, кустарник походил на твёрдые шары, переплетаясь между собой так, что мне показалось, что даже острым мечом нельзя прорубить сквозь него путь.
Эта вода, вытекавшая прямо из скалистого берега, покрытого красновато-рыжими пятнами, неприятно напоминала кровь. Имелась и ещё одна причина против того, чтобы напиться этой воды. Эта расщелина явно была неестественного происхождения, решил я, слишком уж правильной формы - словно специально высеченная в этом месте для того, чтобы путники могли испить воды из этого ручья. Но какие здесь путники?
Я с осторожностью исследовал ручей, но так и не обнаружил никаких следов того, что в последнее время здесь кто-либо останавливался. Песок и гравий лежали нетронутыми, и лишь бесформенные отпечатки следов животных свидетельствовали о том, что это место посещается.
Так что же это за существо, которое я похоронил? Я не мог заставить себя выкопать его из могилы и ещё раз исследовать. Но всё-таки его присутствие меня беспокоило. Остаться здесь, даже ради лошадей, решил я, слишком уж большой риск. И этот оазис должен притягивать к себе какую-нибудь окрестную жизнь.
Однако пробыл я тут почти до самого захода солнца, когда позволил наконец лошадям ещё раз напиться воды, а затем выехал на равнину и выбрал путь, который шёл по скалистому участку, так чтобы позади нас не оставалось следов.
Те высоты, которые я выбрал в качестве ориентира, теперь превратились в чёрную бахрому на фоне быстро темнеющего неба. Я начал искать укрытие, хотя бы какую-нибудь выступающую из земли скалу, к которой можно было бы прислониться спиной и защищаться в случае неожиданного нападения. Наконец я заметил группу из нескольких каменистых вершин и направил лошадей в ту сторону.
Было ещё достаточно светло, чтобы вскоре разобрать первые признаки того, что некто, живущий здесь, всё-таки нуждается в доме или крепком укрытии. То, что сперва показалось мне скалистыми вершинами естественного происхождения, оказалось зданием. Это строение настолько соответствовало окружающему пейзажу, что легко можно было поверить, будто это творение - какая-то причуда природы.