- Керита. Послушай, Керита, это все - гвардейцы, - сказала арбалетчица, снова показывая на своих товарищей в черных мундирах. - Знаешь, чем мы от них отличаемся? У нас уже наполовину серые мундиры, а у них они только будут. И тогда они перейдут в гвардию. Так же, как и ты перешла из легиона в гвардию. Гвардия не пришла, чтобы сделать за тебя твою работу, и потому ты сделала ее сама, отличилась, и теперь ты - гвардеец.
Лучше сказать было нельзя. На лицах акалийцев появились улыбки. Но разговор, увы, еще не закончился… Там, где мужчины прекратили бы спор, женщины его только начинали.
- А если кому-то в Акалии и потребовалась бы помощь, - Ганея не дала армектанке ничего сказать, не зная, что уже победила, - то не от лучников из Армекта. Вы наверняка хороши там, у себя, но здесь не Армект, и Акалийский легион справится лучше. - Она совершенно зря перегибала палку.
- Что ты имеешь против лучников из Армекта? - спросила Керита, отталкивая товарища, который взял ее за плечо. - Не трогай меня… Кто справится лучше? Они лучше, чем армектанская гвардия?
- Вы лучше у себя дома, а мы лучше у себя.
- Армектанка везде у себя дома.
Это был удар ниже пояса, и его громбелардка проглотить не смогла.
- Армектанка сейчас получит громбелардской ногой под зад, - сказала она, вставая со скамьи. - Ну-ка, иди сюда.
Со всех сторон кинулись два десятка солдат, пытаясь удержать воинственных женщин. Поднялся шум.
- Ну ладно, не стану я ее бить! - наконец сказала Ганея.
- Я бы тебе вырезала пару новых шрамов на руках, - ответила лучница, у которой отобрали нож.
Неожиданно кто-то засмеялся, потом другой, и в конце концов все остальные, поскольку акалийцы знали тайну шрамов на руках громбелардки. Вскоре смех смолк.
- Нет, милая, - сказала обладательница изрезанных рук. - Это уж я сама делаю. Если бы я пристрелила тебя из арбалета, то ты попала бы сюда, а если бы я тебя задушила или зарубила мечом, то сюда. - Она показала густо испещренную шрамами руку, а потом другую, на которой было только четыре отметины.
Армектанка не знала, что сказать.
Мужчины просто выпили бы пива. Женщины же не унимались.
- Я не имею ничего против твоего лука, - сказала Ганея. - Только что это вообще за оружие?
Теперь она уже оскорбляла всех лучников мира.
- Пойдем, Керита, - сказал один из армектанцев.
- Нет. Я хочу послушать, что она говорит.
- Смотри. - Ганея бросила на стол арбалетную стрелу. - А у тебя какие? - Она показала на колчан лучницы.
Керита достала тонкую длинную стрелу с наконечником в форме листа. Громбелардка внимательно рассмотрела ее, после чего неожиданно замахнулась - и пригвоздила себе ладонь к столу. Кто-то ошеломленно вздохнул. Какой-то легионер ударил себя рукой по лбу, наступило всеобщее замешательство.
- Теперь ты, - чуть хрипло проговорила арбалетчица, показывая головой на свою стрелу.
Наступила мертвая тишина. Керита медленно взяла стрелу, предназначенную для тяжелого, взводимого лебедкой арбалета. Она была толщиной в мужской палец… Четырехгранным наконечником можно было колоть орехи.
- Перестань, Керита, - сказал армектанский гвардеец. - Хватит на сегодня. Перестань, ну же.
Всем было ясно, что если девушка пробьет себе руку этим… чем-то, то никогда больше не сможет стрелять из лука. У нее были бы раздроблены кости.
Армектанка медленно положила стрелу, посмотрела на Ганею, повернулась и вышла. Следом за ней двинулись армектанские лучники. Вскоре в комнате остались одни хозяева.
Еще какое-то время все молчали.
- Ну… теперь пусть кто-нибудь ее сломает, - сказала Ганея, показывая на древко стрелы. - Может, как-нибудь… вытащим?
Крови на столе становилось все больше. Солдаты поспешили на помощь. Ганея, давно уже пользовавшаяся немалым уважением, в их глазах выросла до героини. Простым солдатам нравились подобные поступки. Однако недовольно морщившейся арбалетчице требовалось время, чтобы насладиться произведенным впечатлением. Пока что она была единственной, кто мог по-настоящему оценить случившееся.
- Не знаю, во что я ввязалась, - пробормотала она, когда стрелу сломали, - но… если мне еще когда-нибудь захочется чего-то подобного… то пусть кто-нибудь даст мне по башке.
Заскрежетав зубами, она дернула руку вверх. Окровавленный обломок стрелы остался в крышке стола.
Тереза всегда знала, что происходит в гарнизоне, - и ей даже не требовались доносчики. Солдат и офицеров связывали достаточно тесные отношения, и любые слухи легко поднимались по ступеням иерархии; кто-то рассказал о случившемся своему десятнику, тот - подсотнику, заместителем и другом которого был… Еще до полудня комендант уже знала, что в гарнизоне - раненая арбалетчица, которую постоянно навещают целые толпы легионеров. Узнав о подробностях, она тщательно все обдумала и решила, что ничего ни о чем не знает. Однако настроение у нее испортилось. С одной стороны, она добилась того, чего хотела: чтобы кто-то отнесся соответствующим образом к армектанским девушкам-гвардейцам; с другой стороны, гордиться было совершенно нечем. Подобные трения между солдатами, собственно, нужно было бы подавлять, а не провоцировать. А она - спровоцировала. Отчасти.
В этот день солдаты несли службу старательнее некуда, поскольку дурное настроение коменданта было хорошо заметно, и даже слишком. Тереза, вообще отличавшаяся достаточно капризным характером, бывала попросту невыносима, когда что-то ее раздражало. Однако вскоре оказалось, что ссора между женщинами была ничем по сравнению с войной, которую могли развязать их командирши. Агатра даже не думала следовать примеру солдат; вместо того чтобы избегать попадаться на глаза разозленной тысячнице, она поступила полностью наоборот - отправилась к ней с официальным заявлением. Она знала о случившемся ночью и хотела получить объяснения - так, словно это Тереза прибила себе руку к столу или лично отдала такой приказ Ганее.
Тереза, сидевшая в своей захламленной комнате, прервала подсотницу на полуслове.
- Погоди, погоди, - сказала она. - Я что, должна наказать свою арбалетчицу? Да, она сделала себе в руке дыру, а солдат не имеет права себя калечить. Но официально я ни о чем не знаю. Думаю, ее десятник хорошенько ей наподдал, но мне не доложил и не доложит, поскольку иначе стал бы шпионом, доносящим на своих собственных солдат. А для меня - ни на что не способным солдатом, которого надо постоянно опекать, иначе он сам ничего сделать не в состоянии… Я должна пойти и прямо спросить, откуда взялась рана? И выслушать в ответ ложь? Впрочем, это не дело коменданта гарнизона, так что чего ты от меня хочешь?
- Твои легионеры, ваше благородие, оскорбили моих солдат, - холодно заявила Агатра.
- И что я могу с этим поделать? Выстроить в шеренгу половину гарнизона, чтобы они хором попросили прощения? Спустись с небес на землю, девочка! - разозлилась тысячница. - Я тебе говорила, чтобы ты своих сук держала на поводке? А теперь убирайся отсюда, я занята! - Она показала на какие-то документы, которые, покрытые пылью, явно уже неделю валялись в углу.
Агатра онемела.
- Я наверняка отсюда уберусь, будь уверена, госпожа, - после долгого молчания ответила она. - И не только из этой прекрасно обставленной комнаты, но и еще дальше. Своих солдат я забираю, предпочитаю найти им жилье на постоялых дворах. - Она повернулась и направилась к двери.
Тереза довольно быстро остыла.
- Подожди, - сказала она уже намного спокойнее. - Ну подожди же, говорю, и не заставляй меня повторять в третий раз…
Они долго молчали.
- Все это злит меня еще больше, чем тебя, - наконец сказала Тереза. - Но твои солдаты - не какой-то личный отряд, как и мои. Их отдали нам в подчинение с некоей целью, а цель эта - совместные действия, всегда и везде. Когда-нибудь ты пропадешь в том проклятом лесу, и, может быть, лучше, чтобы у твоих вояк были здесь друзья, а не враги?
Агатра побледнела от злости.
- Уйдешь утром, - сказала Тереза. - Это… скажем так, просьба. Я сейчас злая и не сумею сегодня с тобой договориться, скорее дам тебе по башке, а ты мне… и хлопот потом не оберешься. Приходи завтра утром ко мне, вместе позавтракаем, и ты либо останешься, либо уйдешь. Ну? Это лучше звучит, чем "убирайся"? Оцени мои старания! - Шутка, если это вообще была шутка, скорее походила на мрачную угрозу.
Агатра пожала плечами, кивнула и вышла.
- Да я с тобой даже в одном поле не сяду, - сказала Тереза в сторону закрытой двери. - Надменная шлюха императрицы. Если бы я могла…
Но она не могла. Никак.
На следующий день, за завтраком, обе избегали неприятной темы. Комендант вернулась к разговору через несколько дней, расспрашивая о каких-то не имевших никакого значения новостях из Кирлана. Агатра же хотела лучше узнать историю пограничья.
Армектанские гвардейцы остались на территории гарнизона.