Жан-Клод воспользовался Ричардом и его связью с волками, чтобы помочь нам, но все кошки были животными Белль. Я обоняла леопарда. Леопард во мне проснулся и потрусил по этому длинному пути в моей голове. Мой зверь любил запах леопарда Белль, и нам нравилась Белль. В первый раз она попробовала призвать меня, как будто я была просто еще одним верлеопардом, а она - моей хозяйкой.
- Ты все еще теплая, Анита. Жан-Клод может отрезать от меня твою вампирскую часть, но он не владеет леопардами, а ты недостаточно знаешь, чтобы бороться со мной.
Я подумала о своих леопардах, Мике и Натаниэле, и знала, что они идут. Я протянула руку и попробовала силу Дамиана. Я позвала его к себе. Белль раскрыла нас слишком широко, и я могла чувствовать много людей. Она сняла все мои щиты, и ощущение было таким, словно чтобы проникнуть в дом она сносила стену. Я не могла ее удержать, но внезапно я ощутила людей, которых никогда не могла почувствовать раньше. Я знала, что Рафаэль, Король Веркрыс, сидел за столом в ресторане с другими его родере, животными его группы. Я знала, что Король Лебедей посещал в Сент-Луисе наших местных лебедей. Как будто каждый, на ком я когда-либо кормила ардер, вдруг ясно открылся моему уму, лицо за лицом, тело за телом. И я поняла, что Белль перебирает их, тасует, как колоду карт.
- Ты гордость моей линии крови, Анита. Посмотри на них всех, ощути их вкус, почувствуй их, - промолвила она.
Жан-Клод отстегнул другое запястье Ашера, и Ричард подошел к ним, помогая поддержать мужчину, все еще недостаточно пришел в себя после случившегося. В тот момент, когда Ричард перестал меня касаться, леопард во мне перешли на бег. Он ударил бы по поверхности кожи и прокатился волной боли и страдания. Белль смеялась своим мелодичным, мягким, обольстительным, пугающим смехом.
Тогда Жан-Клод коснулся кожи Ричарда едва заметным движением, и втолкнул эту прохладу, это спокойствие, которому Ричард научился от тигров, в моего леопарда. Мой зверь замедлился, но она по-прежнему целеустремленно двигалась к свету. Жан-Клод и Ричард перенесли Ашера ко мне, положили его с одной стороны от меня, а Ричард лег с другой. Ашер сполз ниже, так, чтобы положить голову мне на плечо, обняв меня за талию. Он все еще был безвольным и пытался взять себя в руки; как он говорил, у него не было триумвирата, так что у него не было такого количества энергии, как у нас, чтобы бороться с ней. Ему нужен был кто-то из вергиен, которые были его животными зова. Я мысленно передала это Натаниэлю и Мике, и более далекому Дамиану.
Жан-Клод лежал по другую сторону от Ашера, но он положил руку на кровать, и они с Ричардом сжали запястья друг друга. Жан-Клод перебросил руку через Ашера, чтобы взять мою кисть. Как только наши пальцы соединились, мы почувствовали себя более уверенно. Наполненная тенями комната с факелами стала выцветать по краям, отступать, как дурной сон.
Тогда запах цветов зла стал сильнее, мы словно купались в аромате жасмина, но под всем этим был жар, сухая трава, а еще - лев. Картинка в моей голове снова обрела четкость, и это была четкость кристалла, со всеми острыми гранями и невероятным сверканием цвета, совершенно несвойственным снам. Белль Морт стояла там, натравливая на нас льва и леопарда, а у нас был только волк, которого мы касались. Этого было недостаточно.
Она улыбнулась, и аромат роз и жасмина усилился.
- Белль, что ты сделала? - спросил Жан-Клод.
- Розы - это твой запах, но жасмин - Матушки Тьмы, - сказала я.
- Что ты сделала, Белль? - повторил Жан-Клод.
- Она была Матерью для всех нас. Если бы мы позволили ее силе умереть вместе с ней, мы бы все умерли, - сказала Белль Морт.
- Это ложь, - возразил Жан-Клод. - Ложь, призванная удерживать нас от нападения на тех, кто нас создал.
- Мы не можем позволить себе рисковать, - проговорила она. Я чувствовала ее силу, тянущуюся к нам, почти видимую, как какой-то зловещий туман. Я не знала, что она собирается делать, но если она действительно поглотила какую-то часть Матери Всей Тьмы, то я не хотела, чтобы эта сила коснулась нас. Похоже, туман был хитростью, трюком, призванным меня отвлечь, потому что ее сила внезапно просто оказалась там, в моей плоти. Я чувствовала коготь, зарывающийся между ребрами. У меня перехватило дыхание от боли, и струйка крови потекла вниз по моему телу. Белль никогда не удавалось резать на расстоянии с помощью ее животных. Более того, невидимая лапа была рукой, которая потянулась к моему леопарду, словно говоря: 'Приди, возьми меня за руку, позволь мне освободить тебя', и не важно было, каким контролем над зверьми внутри себя я обладаю - все они хотели наружу. Они все были разочарованы этим человеческим телом, которое не позволяло им выйти и играть.
- Сюда, кис-кис-кис, - сказала Белль, а затем позвала и по-французски. Язык не имел значения, лишь сила. Я корчилась и старалась не закричать.
Ричард положил руку мне на живот, и я снова почувствовала эту успокаивающую силу. Он погладил моего леопарда, как раньше гладил волка. Леопард зарычал на него, но перестал бежать к поверхности. Он сделал несколько кругов, порыкивая от разочарования. Мой леопард остановился, но Белль останавливаться не собиралась. Она царапала мою кожу, и слабые красные линии проявлялись у меня на животе.
- Сейчас меня не так легко остановить, некромант. Я обладаю силой нашей Матери, и ты не можешь ей противостоять.
Дверь открылась, и вошли Натаниэль, Мика и Дамиан под руку с одной из наших новых женщин-вампиров. Ее звали Кардинал за ее рыжие кудри, хотя они были более золотистыми, чем у Дамиана. Мало что было таким же кроваво-красным, как его длинные прямые волосы, тогда как глаза у него были зелеными, как у кошки, и нечеловечески красивыми, хотя я знала, что они были того же цвета, что и при жизни. Она была почти шести футов ростом, что делало Кардинал очень высокой для женщины того века, в котором она умерла, худощавой, с маленькой грудью и по-мальчишески узкими бедрами под шелковым платьем. В свое время она была слишком худой, но сейчас ее внешность можно было назвать модельной.
Мика и Натаниэль достигли кровати первыми и просто взобрались на нее. Мика был в фиолетовых шелковых боксерах, но Натаниэль был обнажен, что означало, что они спали в постели, или пытались уснуть. Большинство оборотней не надевали ничего на ночь, если я их не заставляла. В последнее время я перестала настаивать на этом. И только вожаки стай набрасывали что-нибудь на себя, ходя по Цирку.
Я протянула руку, и Натаниэль прикоснулся ко мне первым. Сила пронеслась по моей коже порывом теплого ветра. В тот момент, когда его сила коснулась моей, когти стали причинять немного меньше боли, но Натаниэль вздрогнул, и я увидела, как на его коже появились красные линии. Он лишь разделял ущерб, а не останавливал его. Мика опустился на колени у моих ног, положив руку на плечо Натаниэля и мое бедро. Его сила была похожа на успокаивающее омовение водой, спокойный глубокий бассейн. Его зверь клубился в его теле, а затем пересек барьер. В какой-то момент я чувствовала, как его зверь скользит в меня, а потом ощутила, как он трется о меня своим шелковистым мехом. Я чувствовала, как наши звери приветствуют друг друга, трутся друг о друга этим длинным волнообразным кошачьим движением от щеки к бедру. И в то же время, мне казалось, что их шерсть касается меня изнутри моего человеческого тела, так что был момент дезориентации, когда я была одновременно и моим леопардом, и его леопардом, и собой одновременно. Оба леопарда обернулись, как один, рыча на силу, которая пыталась прорваться в нас.
Прежде наших с Микой сил было достаточно, чтобы изгнать Белль. Она не была готова к тому, что мы - истинные Нимир-Ра и Нимир-Радж. С Натаниэлем, моим леопардом зова, этого было достаточно. Мы оттолкнули ее. Запах жасмина и роз начал угасать.
- Не в этот раз, Анита, - сказала Белль. Я почувствовала запах прокаленной солнцем травы и бьющегося, пульсирующего тепла, и большие когти надавили на мой живот. Львица выглянула из глубин меня и начала свой путь вверх по дороге. - У тебя все еще нет льва зова, и ты не присоединилась к местному Рексу. Тебе не победить. Я разбужу твоего зверя, Анита, и сделаю тебя своим животным зова.
Я подумала о львах и тут же ощутила двоих из них - далеких, но прислушивающихся. Один из них был Хейвен, наш местный Рекс, а другой был Никки, который был чем-то меньшим, чем животное зова, но и чем-то большим. Он был Невестой. Моей Невестой. Это не имело ничего общего с браком, это значило, что я окрутила его разум до такой степени, что он был хуже, чем рабом. Я намеревалась окрутить его, но результаты получились пугающими даже для меня. Я сказала Никки - "Приди", а Хейвену - "Не надо". Местный Рекс не входил в мой график кормления из-за того, что одним утром начал ссору с Натаниэлем и Микой, и за то, что "женился" на верльвице и лгал ей и мне, что она была его Региной. Это была всего лишь уловка, чтобы я ревновала, и когда это не сработало, он расторг брак и отправил ее паковать вещи. Как будто он застрял в сериале и не знал, как вести себя в реальном мире. Он передал мысль, что придет. Я ответила: 'Нет, не надо'. У меня был верлев поближе, и двое мне были не нужны.
Дамиан встал рядом с кроватью в новом шелковом халате, который был почти таким же зеленым, как и его глаза, Кардинал потянула его за руку. Он повернулся к ней, и я услышала, как он произнес: "Ты видела двор Белль. Ты хочешь, чтобы она и здесь всем заправляла?"