Маша поклялась не душить сегодня Антона. Он вел себя как избалованный ребенок: чуть что - орал, визжал, топал ногами и носился кругами, а все на коленях умоляли его не уезжать, не резать вены, не топиться в ледяном пруду и не уходить в дворники.
Единственный раз Маша испытала к нему благодарность - когда он отогнал от нее девушку Милу, представленную как стилистка. Мила начала с того, что привезла белье на два размера меньше. Белье не надо было возвращать в магазин, поэтому стилистка отобрала свой размер, нимало не беспокоясь о том, что Маше оно мало. Возвращать Милу в город никому не хотелось, поэтому все лицемерно упрекнули Машу, что она потолстела, и обрядили в трусы, которые врезались в тело.
Когда съемки в полуголом виде на чьей-то холодной даче за сто километров от города наконец закончились, за Машей приехал Гриша. В первое мгновение Маша обрадовалась. Ей ужасно хотелось вернуться побыстрее в город и согреться горячим шоколадом. Но она вдруг сообразила, что Гриша отнюдь не Дед Мороз. Он - ее любовник. И он наверняка захочет ее обнимать, целовать… При мысли об этом в животе засосало - ей было страшно. Но, хоть она даже сама себе в этом не призналась, интересно. Попав в новое тело, Маша уже не чувствовала себя собой - Марией Джастис. Она ощущала, как новое тело влияет на нее - подсказывает какие-то запретные, греховные, соблазнительные вещи, манит искушениями и уверяет: "Это не ты, это она, манекенщица Маша Лужина, а тебе всего лишь надо смириться и жить так, как жила она".
Маша с интересом поглядывала на Гришу, воображая, понравится ли ей то, чем они будут заниматься… И каково это - иметь власть над мужчиной, быть Мессалиной, Клеопатрой или мадам Помпадур, хотя до них-то этой Маше, конечно, далеко, но кто знает…
- Куда поедем? - спросил Гриша, открывая перед ней дверь.
"А он галантный!" - подумала Маша, но изменила мнение сразу же после того, как Гриша, помогая ей устроиться, щипнул за попку.
- Все равно, - ответила она.
- В "Ле Дюк"? В "Шинок"?
- Слушай! - Она кое-что вспомнила. - Поехали в "Макдоналдс"!
Вчера, когда она первый раз увидела по телику рекламу, ей немедленно захотелось бежать в магазины и покупать все, что было в телевизоре. Зубную пасту, шампуни, кремы, чистящий порошок, печенье и, главное, толстые, аппетитные бутерброды с сыром, котлетой и салатом. В холодильнике у девочек обитали лишь йогурты, морская капуста, пророщенное зерно и выпивка. Что-то в сознании намекало, что ее тело не любило ни бутерброды, ни шампуни, ни рекламу, но Маша приказала воспоминаниям заткнуться. Ей хотелось пробовать этот удивительный новый мир: "гамбургер", "Колгейт", "Ариэль" и "Тайд" - звучные, прекрасные названия, "Шаума", "Марс", "Олвэйз"…
- Куда? - икнул от удивления Гриша.
- Поехали, съедим по гамбургу… в смысле гамбургеру, - попросила Маша.
- Маша и "Макдоналдс", - хмыкнул он. - Это просто сказка… Я-то не против, я-то люблю быструю жратву… Это крабы из аквариума или из консервов? - передразнил он. - Запихните их обратно в банку, а мне прямо сейчас найдите живого и как можно быстрее сделайте его жульеном! Я не ем русскую икру, только иранскую! Ма-ашь, ку-ку, и при чем здесь "Макдоналдс"? Там же даже курить нельзя… и там едят в пальто.
- Я хочу попробовать гамбургер! - взорвалась Маша.
- Только не говори, что ты ни разу в жизни живой гамбургер не видела! - немного разозлился он. - Ты же не всю жизнь по кабакам за мой счет ходила!
- Ты меня что, упрекаешь? - вспылила Маша.
- Ой, посмотрите на нее! - Гриша всплеснул руками. Как мне надоели твои капризы! То ты отказываешься от "вчерашних" устриц, то тебе "Макдоналдс" подавай! Наверное, моему терпению подошел конец. Давай расстанемся, а? Я же знаю, ты мне изменяешь, я тебе нужен только ради денег, ты спишь с моими друзьями и говоришь им, что я жадный…
- Как ты можешь?! - ужаснулась Маша. - Как тебе не стыдно?!
- Мне стыдно? - разозлился Гриша. - Мне должно быть стыдно после того, как мои приятели, отводя глаза, рассказывают, как ты им лезла в штаны…
Новый сияющий мир затягивали тучи. Маше не хотелось дальше выслушивать, какая она мерзкая и бессовестная. Она не хотела помнить, что такие ссоры с Гришей Маша - та Маша - выдерживала по два раза в неделю, ругалась, уверяла, что больше не будет, что все всё врут… Ей не хотелось быть такой Машей - пустой, никчемной и жадной потаскушкой. Она решительно потребовала:
- Останови машину! Может, ты и прав, может, нам стоит расстаться! Я была не права, извини меня за все!
Гриша остановился, предполагая, что Маша откроет дверь, прикинет, как на загородном шоссе, в слякоть будет ловить машину - это в новом-то белом пальто! - и передумает. Но она смело выскочила на дорогу, махнула рукой и пересела в затормозивший "КАМАЗ".
26 апреля, 17.00
Галерея "Актер"
Показ купальников был издевательством. Напротив подиума сидел какой-то краснолицый тип в кожаном пальто и огромной волчьей шапке. Он громыхал на весь зал:
- Чё за жопа? Вы кого вывели? Это ж вобля дажо с пивом не потянет! - В этом месте пять или шесть его точно таких же друзей весело гоготали. - Мусю давай! Когда Муся будет?! Уберите плоские сиськи!
И никто не просил его заткнуться. В уборной шептались, будто хам и свинья - любовник Марины Швец, надменной девицы с крепким малоросским акцентом. Что он - босс казахской мафии, которая держит шахты и металлы.
Когда Муся-Марина наконец вышла, переваливаясь как уточка, косолапя и поправляя застревающие в ягодицах трусы, восторгу босса мафии не было предела. Он вскочил, подбросил шапку и, сверкая золотой челюстью, заорал: "Мусик, покажи класс! Потряси булками!"
На фуршете в честь показа один из мафиозных друзей босса чуть не завалил Машу прямо на фуршетном столе, после чего она в панике бежала.
26 апреля, 20.24
Дома она нашла записку: "Кто-то наблевал в раковину, уберите - кому не лень. Кажется, в холодильнике взорвалась простокваша"… И внизу - другим почерком: "Кто блевал - пусть и убирает. Давайте вызовем милицию - пусть они найдут гада. Может, купим новый холодильник? Да, Маш, я надела твой голубой костюм от Версаче - чес слово, я его не растяну, я со вчерашнего утра страшно похудела". Маша выпотрошила пачку хлорки, вымыла из раковины гадость, оттерла холодильник, налила ванну и рухнула в мандариновую пену. Только она расслабилась, затрещал телефон.
- Машенька, солнышко, - послышался елейный женский голосок. - А ты, дуся, помнишь, что у тебя показ шуб в 21.30 на Краснопресненской набережной?
Звонила директриса модельного агентства.
- Я плохо себя чувствую, - попыталась отказаться Маша.
- Конечно-конечно, - залебезила хозяйка. - Я вместо тебя тетю Любу, уборщицу, попрошу. Она шикарно будет смотреться на подиуме со шваброй и в панталонах до колен.
- Ладно, еду, - решила добить себя Маша.
26 апреля, 21.27
Международный выставочный центр
- Так, девочки, - расшаркивался молодой человек с дряблыми губами. - Показ у нас элитный. Сейчас едем на яхту, работаем, отдыхаем, кушаем - но чтобы без накладок.
Он кудахтал всю дорогу. Маша чуть не скинула его в воду. На яхте девушек сразу же отвели в гостиную. Там был накрыт стол и прогуливались мужчины лет за сорок. Девушек рассадили, угостили шампанским, икрой двух видов, салатом из тигровых креветок, блинчиками с форелью и осетриной… О шубах даже не вспоминали. Пока Маша гадала, что все это значит, некоторые мужчины снимали часы, перстни, браслеты и дарили девушкам. Девушки с готовностью принимали подарки, после чего удалялись в неизвестном направлении.
Соседка - блондинка с лицом, похожим на огурец, и огромным силиконовым ртом - прошептала:
- Вот этот пупсик, - она указала на коротышку с волосатыми пальцами, - на тебя запа-а-ал… Он клевый. Прошлый раз подарил мне "Картье" чиста за пять штук. Я фигею.
Натужно улыбаясь, Маша потихоньку выбралась из-за стола и вышла будто в туалет. Она решила позвонить кому-нибудь и попросить срочно, любым способом, забрать ее отсюда. Спрятавшись в свободном номере, села на кровать, достала мобильный, но только нажала первую клавишу - к ней ворвался один из расшалившихся хозяев праздника. Без предисловий он завалил ее на кровать и задрал юбку. От него разило спиртным. Он валялся на ее ноге, одной рукой ухватившись за коленку, а другой, видимо, пытался стащить ее одежду через голову. Было и больно, и гадко, и противно, но Маша не знала, что делать - рыдать или смеяться, настолько все это было нелепо.
И тут запел телефон. Игорь объявился как нельзя кстати. Пока пьяный в лапти ухажер тщился добраться до трусов, которые, по его разумению, были у Маши на шее, она объяснила, что ее насилуют и она не знает, что делать.
- Его яйца от тебя далеко?
- Что? - растерялась она. - А-а, да, то есть нет, недалеко.
- Двинь ему побыстрее и улепетывай, только не отключай трубку. Беги на корму и, если кто подойдет, угрожай утопиться. Громко кричи, что вас преследует речной патруль, а муж у тебя из ФСБ. И не отключай трубку. Я сейчас кое-кому позвоню.
Маша сделала все, как он пояснил - Игорь в это время с кем-то говорил по обычному телефону, - забилась на корме, а когда их окружили лодки с мигалками, чуть не прыгнула в воду от радости. Хозяева яхты некоторое время хорохорились, но в конце концов сдались и высадили ее на ближайшем причале. Маша сразу же замерзла и растерялась - пальто на яхте, требовать его она не собирается.
- Эй, жертва произвола! - услышала она голос Игоря. - Дуй сюда!