- Скажи ему, чтобы бежал в дом, - попросил Конрад, - а мы с тобой переждём здесь. Я не хочу выходить под дождь. Как ты думаешь, в карете нас не убьёт молнией?
- Вряд ли, ваша светлость. Разве только Господу Богу вздумается покарать нас за грехи. Но об этом, полагаю, не стоит тревожиться: среди наших спутников у Всевышнего большой выбор. Взглянуть только на слуг господина Феррары. Черти в преисподней выглядят краше!
Форейтор спрыгнул с седла и заглянул в карету.
- Ступай под навес, Ханзель, - посмеиваясь, сказал Дингер. - Его светлость беспокоится, чтобы тебя не поразило громом небесным за твою страсть к выпивке, а мы переждём тут - дождь скоро пройдёт.
Ханзель, рыжий плечистый детина лет под тридцать, ухмыльнулся, легко отодвинул с дороги плюгавого иностранца-наёмника из сопровождения Феррары, взял переднюю пару лошадей под уздцы и начал осторожно подводить упряжку к крыльцу. Наёмник обернулся с перекошенным от ярости лицом. Смуглый, коренастый, с жёсткими курчавыми иссиня-чёрными волосами он выглядел настоящим разбойником. Конрад замер от ужаса - таких уродов ему не доводилось видеть! Ханзель был выше на целую голову и раза в полтора шире в плечах, но иностранец выхватил кинжал и бросился на него. Дингер проворно и бесшумно выпрыгнул из кареты, сбил наёмника с ног, каблуком сапога наступил ему на руку. Хрустнули кости. Иностранец взвыл и разжал пальцы. Дингер пнул его в лицо, неторопливо, словно дразня, наклонился и поднял кинжал.
- Хорошая штучка! Пригодится.
Наёмник изогнулся, воя от боли. Из носа у него текла кровь. Дождь смывал её на землю. Конраду стало дурно. Он спустился на подножку кареты, не замечая дождя, и молча наблюдал за происходящим. К дерущимся устремились слуги пана Мирослава. Из кареты, остановившейся за экипажем Норденфельда, вышел Феррара в чёрном плаще и шляпе с белой атласной лентой, быстрым шагом направился к извивающемуся в грязи наёмнику, что-то громко и властно говоря ему на неприятном гортанном языке. Не обращая внимания на эту гневную речь, наёмник здоровой рукой потянулся к голенищу сапога, за которым, видимо, прятал нож.
- Дингер! - крикнул Конрад, но Ханзель успел дать наёмнику пинка в затылок и принялся бить его ногами.
Как ни странно, люди Феррары не кинулись на защиту своего товарища, а собрались вокруг, похохатывая и отпуская грубые шутки.
Светелко и Ян подъехали, растолкав конями толпу зрителей. Ян с руганью отпихнул Ханзеля.
- Отдай нож! - приказал Светелко наёмнику.
Тот нехотя подчинился, с волчьей злобой поглядывая на саблю в руке пажа пана Мирослава.
Феррара подошёл к Конраду, накинул ему на плечи край своего плаща и увёл в дом.
- Простите, ваша светлость. Если бы я предполагал, что один из моих псов взбесится, то принял бы меры. Я накажу его.
В корчме было тепло и душно, пахло жареным мясом и пивом. Пожилой хозяин вышел из-за стойки и поклонился бледному мальчику в роскошном костюме, с тяжёлой золотой цепью на груди. Феррару, одетого просто, он, по всей вероятности, принял за учителя либо бедного родственника, сопровождающего в пути отпрыска знатного рода, поэтому приветствовал его не так почтительно.
- Нам нужны две комнаты, - сказал ювелир. - Туда вы подадите завтрак на три персоны. С нами около тридцати человек. Есть они будут здесь, за общим столом.
- Господа желают остаться до утра или только переждать дождь? - Корчмарь говорил по-немецки не лучше своего итальянского гостя.
- Грозовой дождь не бывает затяжным, - сказал Ферраре вошедший вслед за Конрадом Дингер. - Я бы не стал терять время. С такими спутниками, как наши, лучше ехать быстрее. В дороге они не опасны, а здесь перепьются и неизвестно, что натворят. Перекусить, конечно, надо, да и лошадям нужна передышка, но оставаться здесь до утра - безумие.
- Решать, когда мы выедем, будет господин Светелко, - возразил Феррара. - Он знает дорогу, я нет. Возможно, если мы поторопимся, то уже сегодня к вечеру будем в Праге.
- Нет, ваша милость, - вмешался корчмарь, - до Праги отсюда далеко, а дождь большая помеха в пути.
Феррара не ответил, услышав, как Конрад тихо сказал Дингеру:
- Что-то я так и не увидел Лендерта. Куда он подевался?
- Лендерт?! - удивился Дингер. - Разве вашей светлости неизвестно, что его давно уже нет с нами? С того самого дня, как мы прибыли в Хелльштайн, никто из наших его не видел.
- Как же так? - Конрад растерянно оглянулся на Феррару. - Мне говорили, что Лендерт живёт в доме для слуг. Марженка видела его там!
Дингер сделал вид, что не замечает укоризненного взгляда итальянца.
- Не знаю, ваша светлость. Возможно, хорошенькой девушке он и показывался, но на мою старую физиономию смотреть не желал. Хотелось бы мне сказать вам что-нибудь утешительное, да совесть не позволяет лгать, уж простите.
- Быть может, человек, о котором ваша светлость изволит беспокоиться, немного опередил нас в пути? - осторожно предположил Феррара. - Наш друг пан Мирослав мог взять его с собой в Прагу.
- Моего слугу?!
- Почему бы и нет? Зная, как Лендерт предан вашей светлости, пан Мирослав, очевидно, хотел, чтобы он помог приготовить и обставить для вас покои, ведь кому как не любимому слуге знать вкусы своего господина?
Феррара чувствовал, что не убедил мальчика, но в этот момент в корчму вошли Светелко и Ян, а с ними несколько слуг, среди которых был избитый наёмник. Конрад отступил к стене, с тревогой следя за ним. Правая рука наёмника была перевязана грязной окровавленной тряпкой. Он сел за стол, тяжело опёрся на него локтем и вперил мрачный взгляд в стоящих у стойки людей. Феррара что-то произнёс довольно жёстким тоном. Наёмник нехотя встал и вышел.
- Чёртовы нехристи! - пробормотал Дингер, с презрением глядя ему в спину.
- Нехристи? - удивлённо переспросил Конрад.
- Конечно! Болтают по-турецки.
- Откуда ты знаешь, что именно по-турецки?
- Как откуда, ваша светлость? Уж турок-то я на своём веку повидал немало, и повоевать с ними довелось.
Конрад несмело тронул Дингера за руку.
- Не уходи от меня, я за тебя боюсь…
- За меня, ваша светлость? С чего бы это?
- Он убьёт тебя.
- Как бы не так! - Дингер потрепал своего маленького господина по голове. Конрад молча стерпел эту фамильярность. Старый солдат был теперь единственным близким ему человеком.
- Покажи мне кинжал - тот, который ты у него отнял.
Дингер вынул из зажима на поясе свой трофей.
- Дай мне! - Конрад отобрал у австрийца кинжал с причудливым узором на рукояти.
- Зачем он вам, ваша светлость?
- Какая тебе разница? Будет моим.
Кроме Феррары и его спутников, в корчме были и другие постояльцы, поэтому господам пришлось удовольствоваться одной свободной комнатой, где им накрыли завтрак. К удивлению Феррары и Светелко, Конрад потребовал, чтобы Дингер сел за стол вместе с ним, а значит и с ними тоже, поскольку отделиться от своевольного мальчишки у них не было возможности. Светелко попытался воспротивиться этому безобразию, но Феррара, который успел достаточно близко познакомиться с маленьким Норденфельдом, шепнул пажу Мирослава:
- Сударь, если вам дорог душевный покой, ни в коем случае не вмешивайтесь.
Наглый Дингер не испытывал ни малейшей неловкости в обществе благородных господ. Он с большим аппетитом отведал всего, что стояло на столе, и отпустил несколько ехидных замечаний по поводу местной кухни, которые не рассмешили никого, кроме Конрада.
Оплачивать пирушку пришлось Ферраре и Светелко, так как их младшему спутнику платить было нечем. Где его деньги, Дингер не знал, а наследнику барона Норденфельда заботиться о подобных вещах не приходило в голову.
Но главный сюрприз ожидал ювелира и пажа впереди.
Во время завтрака Конрад как бы невзначай спросил об избитом наёмнике: правда ли, что этот человек - иноверец.
- Нет, ваша светлость, - сказал Феррара. - Родился он где-то на Босфоре, но давно уже принял христианство и жил в Голландии до тех пор, пока не нанялся ко мне. Теперь ему приходится много путешествовать.
- Меня удивило, что ваши люди не захотели помочь этому бедняге, когда Дингер и Ханзель напали на него. Избиение чужого слуги оскорбительно для его господина. Я прошу у вас прощения, сударь.
Феррара улыбнулся.
- Благодарю, ваша светлость, но не стоит беспокоиться о таких мелочах. Мои люди - всего лишь наёмники, которым я плачу за то, чтобы они охраняли меня в дороге. Я им не хозяин, и их жизни мне не принадлежат. К тому же мне показалось, что это Хасан напал на вашего форейтора и получил по заслугам.
- Его имя Хасан?
- Да, ваша светлость, так его звали до крещения. Он и сейчас предпочитает своё прежнее имя новому, христианскому.
- Он совсем не понимает по-немецки?
- Прекрасно понимает, - усмехнулся Светелко. - Особенно при виде оружия.