Несколько минут они кружили почти на месте, периодически выбрасывая вперед копья. Противников, более полно совпадающих друг с другом по различным параметрам, невозможно было представить. Одинакового роста и веса, примерно равные по физической силе и ловкости. К тому же, они прекрасно знали слабые и сильные стороны соперника, едва ли не лучше, чем свои. Ведь сколько раз, играя и соревнуясь, братья дрались между собой на палках.
Первым ошибся Грох, и Рунату удалось уколоть его в плечо. Воодушевленный успехом, Рунат ринулся в атаку и просчитался, слишком далеко выбросив копье вперед одной рукой. Грох удачно подсек оружие противника древком своего копья, и то вылетело из рук Руната, упав с обрыва в реку. Рунат остался безоружным. Но теперь уже поторопился Грох.
Он резко бросился на брата, однако тот успел отскочить в сторону и сделал подножку. Грох упал на бок, а Рунат накинулся на него, стараясь захватить шею. Гроху пришлось выпустить из рук бесполезное в такой позиции, копье, и братья покатились по траве, в стремлении оседлать противника.
Наконец, в результате изнурительной возни, Грох подмял брата под себя, прижав его спиной к земле. Какое-то время Рунат удерживал руки брата, перехватив их в запястьях, но тот давил сверху всей тяжестью и Рунат не выдержал напряжения. Секундная слабость - и вот уже одна ладонь Гроха сдавила горло Руната. Через несколько мгновений к ней присоединилась вторая ладонь.
Напрягая последние силы, Рунат снова вцепился в руки брата, пытаясь разжать мертвую хватку, но тот продолжал сдавливать ему горло. Задыхаясь, Рунат судорожно втягивал воздух широко открытым ртом, но в глазах у него все почернело, затем с бешеной скоростью завращались черно-белые круги, он терял сознание. И вдруг хватка Гроха резко ослабла. Через мгновение его тело покачнулось и повалилось на бок.
Рунат заморгал глазами - перед ним, как в тумане, расплывалась фигура Ираса.
- Живой? А я уж думал, он тебя задушил.
Рунат присел при помощи старшего брата.
Чуть в стороне боком на траве лежал Грох. На виске запеклась кровь. Рядом валялась палица Ираса.
- Э-э… Чего это? - не сказал, а просипел Рунат еле слышно. - Кто его?
- Я, кто же еще? - спокойно ответил Ирас.
- Почему?
- Слишком много шутил, - узкие глазки Ираса злобно сверкнули. - В акуде* полно таких шутников. Ему там будет весело.
Рунат закашлялся, помассировал горло. Мысли еле шевелились в гудящей голове.
- Что отцу скажем?
- Скажем, 'бизоны' напали. Гроха убили, а нам удалось уйти. Порежешь мне бок, не сильно. Скажем - рана. И тебя бы надо копьем, что ли, слегка кольнуть.
Рунат с трудом встал на четвереньки. Посмотрел по сторонам. Голова кружилась, воздух с трудом, с болью проходил через гортань. Среди травы, в луче солнца блеснул ярко-зеленым цветом 'косулий глаз'. Рука Руната потянулась к камню…
*Мухил - неженатый молодой мужчина, холостяк.
*Малиса - летняя распашная одежда без рукавов из шкуры животного, что-то вроде меховой безрукавки, с длинным ли коротким подолом.
*Добруска (руг.) - собака женского пола, от добера - прирученного (доброго) волка.
*Сатуй - большой праздник по окончанию традиционного важного обряда, например, обряда инициации или выборов вождя.
*Мусса - алкогольный напиток из перебродившей смеси меда и дикого винограда.
*Акуд - подземный мир, куда по представлениям первобытных людей переселялись души умерших.
Глава первая. Набег
Пронзительный свист кнута, рассекающего воздух, и судорожный вскрик человека. Надсмотрщик спешил выслужиться, заметив вождя. Руната сопровождали двое: колдун Ирас и ариг* Хран. Они осматривали новый участок земли, подготавливаемый под посадку пшеницы.
Стойбище племени Лося располагалось почти в предгорье, на границе лесной и лесостепной зоны, на широком отлогом берегу небольшой реки. Когда-то гарты, после паводка, просто засеивали низинный участок между стойбищем и рекой семенами пшеницы, используя для обработки почвы каменные мотыги. Со временем, подсмотрев некоторые технологии у бобров, научились строить примитивные ирригационные системы, комбинируя плотины и канавы. С помощью плотин часть воды задерживалась во время паводка. Через канавы вода перераспределялась и отводилась, в случае надобности, после сильных ливней, когда река временно выходила из берегов.
Сами гарты земляные работы не выполняли. Использовали пленных.
Воин-надсмотрщик подбежал к вождю, остановился в ожидании распоряжений.
- Как дела? - процедил Рунат. У вождя были добрые голубые глаза, но на дне их таился ледяной холод. Длинные, завязанные в хвост, темно-рыжие волосы на висках покрывала седина.
- Плохо, - воин переминался с ноги на ногу. - Мало людей. А сегодня еще один молодой хотел убежать через болото, как-то веревку развязал. Пришлось застрелить, а то бы ушел.
- Сколько раз говорить - проверяйте чаще узлы. Особенно по утрам, - проворчал ариг. - Им по ночам делать нечего, вот и распутывают.
Рунат покосился на Храна и тот замолчал.
- Вижу, что людей мало. Когда зерна сажать будем? - вождь смотрел уже на колдуна.
Тот сделал важное лицо, загнул несколько пальцев на правой руке:
- Дней пять, и луна умрет. Потом жертвы приносим. И смотрим, что Идол скажет.
Вождь задумался, затем перевел взгляд на арига.
- Воины готовы?
Хран кивнул головой.
- Разведчики вернулись?
- Да. Все в порядке. Нашли лесовиков. Две ночевки на лошадях.
- И дети есть?
- Есть.
- Хорошо. Две ночевки, говоришь?
- Угу.
Рунат с прищуром посмотрел на весеннее небо:
- Пусть поедят и отправляйтесь. Пацанов не упустите. Вечно они у вас сбегают.
- Сам прослежу.
Хран направился к стойбищу. Вождь и Ирас проводили его взглядами.
- Может, зря мы столько зерен сажаем? Все равно мало вырастет, - посетовал вождь.
- Не скажи. В прошлом году на пять корзин больше собрали, - возразил колдун. - И вообще, когда летом не сухо, хорошо растет. Надо бы осенью плотину повыше сделать. Чтобы вода весной не ушла рано.
- Где людей брать? Лесовиков и так почти не осталось, - недовольно пробурчал Рунат.
- Если бы свиней побольше развести, тогда и раби можно на зиму оставлять.
- Тебе бы только все больше и больше. Ну, вот будет у нас зерна и свиней, как… - вождь поискал сравнение, - как травы на земле. Что будем делать? Куда девать?
- Как куда? - удивился Ирас. - Обменяемся.
- На что?
- На копья, шкуры. На мед. У 'косуль' можно лошадей выменять. И тех же свиней.
- Свиней? Еще что ли?! Свиней на свиней? - Рунат в раздражении сплюнул. - Дурак ты, Ирас. А еще колдун. Мы осенью свиней на копья меняли и шкуры. И прошлой осенью то же самое. У нас этих копий и шкур самых разных теперь на три племени хватит. Что их, солить?
- Зачем солить? - колдун не понимал юмора. - Копья пригодятся. Вдруг, воевать будем? А шкуры… Может, у кого-нибудь там, за степью, шкур нет? Обменялись бы.
- Ну, иди за степь, меняйся. Если 'бизоны' не поймают и уши не отрежут, - старый спор вождю надоел. - Пошли, поедим твоей свинины. Копченая еще осталась?
- Осталась.
Вождь и колдун пошагали к стойбищу. Рядом они выглядели забавно: приземистый Рунат и высокий, нескладный Ирас.
- Эй, давайте, чего встали?! - надсмотрщик вернулся к своим делам.
Кнут рассек воздух.
- Теперь я хочу быть разведчиком! - заявил на обратной дороге Данул. Он задиристо смотрел на старшего брата, уперев худые кулачки в бока. Несмотря на маленький рост и юный возраст, Данул имел в общине 'лесных людей' стойкую репутацию драчуна, забияки и скандалиста. Его старший брат Павуш знал это хорошо, как никто другой. Впрочем, и про самого Павуша нельзя было сказать, что он отличался особым послушанием.
Мать обоих сорванцов Олия так и говорила сородичам: 'Мои уже родились с шильями. У Павуша оно в голове, а у Данула в заднице'. Этими словами Олия намекала на то, что отец братьев славился среди 'лесных людей' умением изготовлять из шкур одежду и обувь, и никогда не расставался с костяным шилом. Даже под лежанку его клал, - ехидничала в свое время Олия, - оттого дети такими и получились.
Справедливости ради заметим, что острый язычок Олии являлся следствием ее сообразительного и быстрого ума. И 'шило в голову' ее старший сын получил в наследство не от отца, а от матери. А вот Данулу непоседливый и, отчасти, вздорный характер перешел по мужской линии. Собственно, за этот характер дух леса Лашуй* и наказал умелого скорняка, отправив его оману* раньше времени в акуд.
Отец братьев был не прочь в свободное от полезных занятий время употребить 'веселящие' напитки. А так как 'режим труда и отдыха' вольные лесовики* устанавливали себе сами, на свое усмотрение, то 'веселился' скорняк не так уж редко. Особенно он уважал муссу. И однажды, употребив ее сверх меры, поспорил с приятелем на бурдюк любимого напитка о том, что без труда, вот прямо сейчас, добудет большой медовый 'язык'.
А начался спор с того, что приятель, бортник, ненароком задел скорняка, принизив род его занятий.
- Ну, вот ты, скрняк, - заметил первобытный пчеловод, запинаясь языком за зубы после третьей колы* муссы. - Шкры там вделываешь, одежду шьешь. Это хршо. Но без одежды пржить можно. А без меда - ни за что.
- Почему? - удивился скорняк.
- А так, - ответил приятель. - Смтри.
Встав с пенька, бортник снял с себя малису и, оставшись голышом, довольно, хотя и криво, улыбнулся: