3
Ворота захлопнулись прямо перед носом Нашки тяжело и грузно. Даже зазвенело что-то, хотя ворота были деревянные и звенеть в них вроде нечему. Засов тоже задвинулся резко, будто кто обругал ее. Она даже поежилась от этого звука и от окончательности своего унижения.
А ведь все так славно начиналось… Вчера, очухавшись в кабаке у Сапога, она разнюнилась, зато потом сходила, искупалась и отлично выспалась. А сегодня поутру подобрала свои булавы для жонглирования и, поигрывая ими, отправилась в гладиаторскую школу получить какую-нибудь работенку. Но дальше пошло не так уж и хорошо, вернее, вовсе не пошло.
Пришла, посмотрела, как на маленькой арене в грязноватом песке возились с тяжелыми деревянными мечами двое каких-то совсем еще молоденьких дурачков, которые и не умели ничего, попросила встречи с ланистой. К ней вышел не сам Модро, а один из его прислужников и стал грубо спрашивать, мол, чего притащилась. Она объяснила, что жрать нечего, вот и придумала она - а не возьмут ли ее сюда тренером. Она будет ребят наставлять, а он… Ну и про деньги хотелось бы поговорить, если сладится дело.
Тогда прислужник этот, какой-то скользкий и противный, наверное из этих, из тех, кого местные рубаки используют не по прямому мужскому назначению, если имеют к тому охоту, снова куда-то убежал. А ей принесли, чтобы она не слишком глаза мозолила без дела, хлеба с коровьим маслом, хотя она бы предпочла оливковое, чуть сбитое и с мелко растертым чесночком, и немного сильно разбавленного вина. Еще принесли сушеных груш, нарезанных ломтиками, что остались от зимы, но они, как многое тут, в Крюве, заметно припахивали плесенью, и она их трогать не стала.
Модро так и не появился, но отчего-то Нашка была уверена, что он поглядывает на нее из какого-нибудь малозаметного окошка, оценивая ситуацию. В том, что такие окошки у ланисты есть, она не сомневалась, ведь невозможно было, чтобы у главного во всей гладиаторской казарме не было возможности отслеживать малую арену, где почти всегда тренировался кто-нибудь из молодняка. Конечно, это была совсем не престижная для местных арена, все те, кто считался уже уважаемыми и долгоживущими, заслуженными бойцами, тренировались в гимнасиуме, на большом поле, как это тут называлось, хотя полем та, другая посыпанная песком площадка могла выглядеть только в представлении тех, кто вообще больших арен не видел. Но все же она была, и даже, как сказывали, за ней ухаживали, не то что за этой - малой, где пыли и грязи было больше, чем песка, которая и утоптана была местами до состояния мостовой, и пота на ней было пролито столько, что от нее ощутимо пахло, будто бы от давно не стиранного тряпья бродяги.
А этот прислужник вновь откуда-то незаметно появился и стал спрашивать, чему она может научить местных живо-мертвых? Нашку это прозвание покоробило слегка, она от него отвыкла, но все же следовало быть менее разборчивой, и поэтому вида она не подала. Хотя вспомнила, как и ее назвали пару раз - живо-мертвой… Прозвание это установилось в Империи по отношению ко всем, кто зарабатывал себе на хлеб с риском для жизни, потому что считалось, что все подобные люди: гладиаторы, канатоходцы, ныряльщики за жемчугом на море, а то и сплавщики леса по верхним, горным рекам, - все они уже в силу своего основного занятия как бы мертвы, уже прожили свои жизни. И если еще ступают по земле, разговаривают и даже хотят временами есть, то это ровным счетом ничего не значит.
Тогда-то она подхватила свои булавы и стала показывать, что умение держать равновесие, правильно работать ногами, корпусом, руками и - главное - думать головой очень будет способствовать развитию навыка обращения с мечами, с короткими восточными алебардами, которые в этой школе были в большом ходу, с боевыми дубинками и многими прочими видами оружия. И что умение бросать ножи, или дротики, или даже сурикены без этого вот автоматического поддержания равновесия - просто невозможно.
Ну этот женоподобный покрутился, посмотрел задумчиво на кажущийся едва ли не сплошным стожок летающих булав - после чего в наличии потаенного окошка Нашка уверилась окончательно - и снова куда-то умотал. Зато вернулся он уже не один.
Сначала на малую аренку выкатили почти все живо-мертвые, гладиаторы, которых ланиста Модро тренировал у себя, и было их почти два десятка. Некоторых Нашка знала в лицо. Их временами отпускали из казармы развеяться в город, такое случалось, или когда Модро получал выгодный заказ на представление и в кошелях заслуженных ребят заводились деньги, или когда он запивал на пару недель и становился слабохарактерным. Эти вот самые ребята не раз и не два вместе с Нашкой отлично надирались местного самогона. И даже клялись ей в уважении и дружбе, хотя она-то отлично знала, что по-настоящему ей симпатизируют только Федр и Хаттах - два довольно грубых типа, но с чем-то подлинно живым внутри, вроде души… По крайней мере, с ними было понятно, что друг - это друг, а вот если они станут врагами, тогда… М-да, тогда даже Нашке, пожалуй, придется не очень-то легко одной против этих двоих. Но такого быть не могло, они немало выпили вместе и даже разговаривали о жизни, о судьбине живо-мертвых, о благородных нобилях и хозяйчиках, которые их жизнь уже как бы купили для представлений…
В общем, это были неплохие ребята. А вот за ними уже важно вкатились еще двое - сам Модро и какой-то из нобилей или из богатеньких, в почти торжественных тогах, в отличных мягких калигах, с жирными от недавнего угощения губами и сальными же глазками… У ланисты на поясе поверх простой, сероватой хламиды из оружия был только меч, чуть побольше гладиуса, без него, как сказывали, он даже спать не ложился, а если приходил в баню, то и тогда с ним не расставался.
- Покажи, что можешь, - приказал ланиста, - еще раз.
Нашка подхватила свои булавы и легко так, почти в полный мах, как на серьезном представлении, подвесила их в воздухе, все девять, перебирая их строго отмеренными по силе бросками к солнцу, работая так, что у нее даже кости во всех суставах скрипели, от лодыжек и колен и до шеи. Она лишь надеялась, что этот скрип не очень-то слышен тем зрителям, которые ей на этот раз достались. А еще она довольно отчетливо принялась ругать себя, потому что до такой степени запустить тело, не тренироваться и почти забыть это состояние сосредоточенного единения с бешено мелькающими булавами - это было в ее положении, конечно, недопустимо.
Но заметной ошибки она все же не совершила, не уронила ни одну из булав, пока те не стали грузно шлепаться на грязный песок, когда она повернулась к зрителям и вытерла пустыми уже руками пот с лица. Вышло так, что, когда она сделала полтора шажка в сторону, даже булавы хлопнулись одна на другую ровной кучкой - настолько точно она, оказывается, сработала. В прежней-то компании бродячих развлекателей это считалось весьма неплохим результатом, в этом был жонглерский шик, показатель выучки и едва ли не подлинного мастерства. Но на гладиаторов это не произвело впечатления.
- А теперь, - прокаркал нобиль, что пил с Модро вместе, - покажи, как ты кидаешь ножи.
- Бросковых ножей здесь нет.
- Да неужто без ножей ходишь? - делано удивился ланиста, и тогда Нашка вдруг осознала, что он ее не любит. - А тот, что у тебя на поясе?
- Он не для броска по мишеням.
- Тогда попробуй сравниться с моими бросальщиками дротиков.
Они выставили три доски как мишени, притащили пучок дротиков, небольших, в ярд длиной, но они для Нашки были все же чуть великоваты, может быть, так было сделано нарочно. И из гладиаторов стали поочередно выходить разные ребята, стали показывать свое умение. Нашка смотрела, смотрела, потом выбрала себе три дротика получше и поострее и вогнала их все три разом в мишень так тесно и сильно, что доска раскололась.
- Не-эт, я все же не понимаю, - заблеял полупьяный богатейчик, - если вот, предположим, она и лучший из твоих… Неужто она лучшего убьет и успеет увернуться от встречного броска?
- А мы сейчас проверим, - хмуро возвестил Модро. Кажется, Нашка что-то ему портила…
Может, этот вот… заказчик явился, чтобы потребовать себе пару гладиаторов для развлечения гостей на вечеринке, может, и без оговоренного смертельного исхода? А сейчас Нашка отчетливо демонстрировала, что ученики крювского ланисты не стоят тех денег, что за них требовалось заплатить? Что они в общем-то были вторым сортом в своем ремесле, не лучшими, которых можно потребовать?
На этот раз задача была чуть сложнее, чем просто попасть в центр мишени. На расстоянии двадцати шагов, тоже немалом расстоянии для некрупной Нашки, выставили мишени, обращенные друг к другу. И выдали по дротику.
Первым против Метательницы выступил не очень молодой, но еще очень крепкий и жилистый гоблин с татуировкой на лбу. Татуировка была, кажется, гноллская, по крайней мере, руны были похожи на те, что Нашка видела на некоторых амулетах гноллов. Они встали напротив друг друга, гоблин отошел от своей мишени чуть в сторону и шагов на пять назад, Нашка почти оперлась на треножник, на котором висела некрупная, избитая деревянная кругляшка. Модро и его гость встали посередине, чтобы получше все видеть, гладиаторы довольно отчетливо болели за своего, видимо, он пользовался среди них уважением.
- Начинайте по моей команде, - почти по-ярмарочному крикнул ланиста. - Раз, два, три…
Гоблин, который бросился вперед, чтобы усилить и ускорить бросок, лишь занес руку, а дротик, пущенный Нашкой, уже со стуком воткнулся в мишень, условно обозначающую ее врага. Деревянный хвостик его дрожал от сильного удара.
- Как это? - не понял пьяный богатей. - Этот ведь еще не замахнулся толком…