- А ты чего, из милиции? - Пацан качнулся назад, и Николай торопливо замотал головой.
- Ладно, ладно! Не хочешь - не говори, не шибко-то и надо… Слушай, дело есть.
- Ну, говори, раз дело. - Мальчишка обратился в слух и принялся сосредоточенно ковырять пальцем в носу, рассеянно улыбаясь.
- На мороженое хочешь заработать? - Николай понизил голос.
- Ты чего, дядька, упал? - Мальчишка недоверчиво взглянул на него. - В такой дубак какое мороженое? Лучше на сигареты.
- Да хоть на водку… - Николай неловко выдернул из кармана мятый червонец. - Там, - он мотнул головой на кинотеатр, - где-то Вадик этот сидит. Ты сейчас туда пройдешь, Вадика дернешь, и все. Скажешь, Николай с ним поговорить хочет. Срочно. И пусть один выйдет, я тут ждать буду. Все понял?
Пацан кивнул и потянулся за деньгами.
- Раз плюнуть…
- Все понял? - переспросил Николай, отдергивая руку. Пацан скорчил гримасу и выразительно посмотрел ему в глаза. - Не перепутаешь? Ну, держи. Свалишь - после без задницы останешься, ясно?
Мальчишка еще раз кивнул, улыбнулся, ловко спрятал денежку и скользнул в кинотеатр.
Вот, значит. А что показывали тогда, не шибко-то и помню. Голливудское что-то, со стрельбой там, с музыкой хорошей.
Вот, значит, сеанс уже с полчаса идет, как к Вадику с заднего ряда мальчонок подбирается. Осторожно так, чтобы Светка не услыхала, толкает его в плечо и на ухо шепчет чего-то. Ну, Вадик обернулся, Светка, значит, тоже услышала. Поговорили они с пацаненком, Вадик ему что-то сказал, тот долго головой мотал, отнекивался. Потом пацан к выходу полез, а Вадим снова давай фильм смотреть. Светлана спрашивала чего-то, голос повышала, а он ее успокоил, к плечу прижал, ну она и примолкла.
Пацан этот, шустро так, через выход юркнул на улицу, ну и все вроде. А минут через десять в зал сам Николай зашел. Весь возбужденный такой, даже злой, а за ним мальчонка тот проскочил да на задних рядах затаился. Николай, прямо как вошел, так, даже не пригибаясь, к Вадику направился.
Подошел, значит, и, даже не здороваясь, давай ругаться. И в полный голос. Ну, люди на них оборачиваться начали, шипеть. А Николаю все равно, он, говорят, немного выпивший был тогда - ни на кого внимания не обращал. Ты, говорит, слыхал, что тебе пацан передал? А чего ко мне не вышел? Ну и, значит, разговор у них есть. Люди крутом громче шипят, возмущаются. Вадик вроде друга уговорил потише быть, как тут Света: чего, мол, он приперся, мешает тут? Ну, Вадиму пришлось еще и ее успокаивать.
Вроде утихли, сели даже на кресла. Дальше говорили тише, почти не разобрать было. Но смысл понятен был. Николаю цепочка была Вадикова нужна. Вот вынь и отдай! На свидание он на какое-то собрался, и жизнь ему не мила будет, если не в этой цепи пойдет. Люди тут вообще как на сумасшедших оглядываться стали. Вадим в ступоре. Светка снова в крик. Гони его, говорит, что он еще себе позволяет? Люди опять на них шуметь. И так минут на пятнадцать…
Тут Вадим и не выдержал. Вскочил в конце концов, рубаху расстегнул, да и рванул цепочку. Прямо с крестиком, как была, и бросил ее другу. Держи, говорит, чтобы мы еще с тобой из-за какой-то побрякушки ругались! Светка снова в крик: тряпка ты, кричит, если свое чужим раздаешь, словно попрошайкам! И бежать из кино. Вадька постоял среди них, как осел тот из басни, да за девкой ринулся. Колька цепь подобрал, чуть сам не плачет, посидел немного и следом поплелся.
- Дед, продай ружье!
Дедок недоверчиво покосился на гостя и неспешно почесал бороденку. Парень затаил дыхание, затравленными глазами глядя на старика через щель в двери.
- Если б я тебя, засранца, столько лет не знал - взашей бы выгнал, а не ружье… Почто оно тебе?
- Нужно очень, дед! Ну не людей же я убивать собираюсь! - Николай тяжело привалился к двери. Казалось - еще немного, и взорвется.
Но дед торопиться не собирался.
- Нужно очень… А ко мне потом из милиции придут, в тюрьму сажать станут. Что тогда?
- Скажешь, силой взял… Не знаю я! Не придут! Продай, нужно!
Николай готов был уже на колени упасть, как вдруг дед сдернул с крючка цепочку, распахнул дверь, развернулся и исчез в комнате.
- Не придут… Нужно ему… Того и гляди расплачется… - Похлопав дверками шкафов, он вернулся в коридор, неся завернутое в промасленную простыню оружие. - Тыщу гони.
Николай схватил ружье, словно любимую женщину прижал к груди. Левой рукой торопливо достал из кармана пачку смятых денег и вручил ее деду.
- Ну, выручил, ну, спасибо, отец…
- Да ладно, чего там, - дед быстро пересчитал деньги, - не скулил бы столько - фигу тебе, а не ружье… А мне-то оно и на самом деле боле не надобно.
- Слушай, Никифорыч, - Николай словно проснулся и, вздрогнув, снова обернулся к старику, - а патроны и этот… ну, набор такой, чтоб самому их делать? Пули там лить, гильзы засыпать?
Дед подозрительно посмотрел на Николая, вовсе не торопясь приносить патроны.
- На войну, что ль, собираешься? - Неожиданный покупатель шумно сглотнул. - Ох молодежь пошла… Еще пятьсот!
Николай полез в другой карман, выудил из него мятые деньги. Дед незаметно улыбнулся, поглаживая усы.
- Тут только четыреста, дед, извиняй… Пойми, нужно. После сочтемся, клянусь!
- Смотри, не пробожись. - Старик снова исчез в комнате. - Еще скажи, что на том свете угольками рассчитаешься… - Вернулся, неся в руках большой бумажный сверток. - На вот, только смотри, с порохом осторожнее. Пересыпешь хоть чуток - рванет…
- Спасибо, дед, ох, спасибо! - Николай осторожно забрал у старика сверток.
- На кого охотиться-то собрался, шалопай? Сезон-то уж, считай, вышел весь…
- На волка, дед.
А цепка, я вам так скажу, и правда видная была. Вадик как с армии пришел, так ему родители и подарили, чтоб к крестику подходила. Красивая, плетения хитрого, тяжелая, серебра высокой пробы. А тут вот так… С друзьями сложно иногда. Вот такие вот штуки бывают. Но на то они и нужны - и друзья, чтоб их творить, и штуки, чтоб этих друзей на прочность проверять.
А дальше совсем недоброе началось. Сейчас расскажу, так вы отсюда переедете еще. Нет? Хе-хе… Ну, ладно, путать не буду. Вы, поди, и сами слышали, а коли не верите - в газетах посмотрите.
Дня через два в одном из канализационных люков труп нашли. Обгорелый. Мужчина, лет двадцати пяти. Его застрелили сначала, в живот выстрелили, а потом, значит, бензинчиком окатили и подожгли. А как догорел - в колодец запихали. А слесаря наши полезли туда, починять чего-то, и нашли.
Милицию, значит, вызвали. Собак тоже. Труп этот голый - документов никаких. Замерили все, сфотографировали да в лабораторию повезли - по зубам личность устанавливать. Но менты сразу поняли: не бензином его обливали, а какой-то кислотой - сам видал, как собаки от трупа как ошпаренные шарахались. Едкая, видать, штука была для псов. Так менты думали…
Начали свидетелей опрашивать да маньяков всяких искать. И что вы думаете? Приходит через пару часов в отделение девица одна, зареванная вся, словно из ведра облитая, и заявляет, что убитого знает. А еще знает, кто убил. Во как! И кто бы вы думали, эта девица была?
Так вот часто бывает. Сколько по жизни от людей ни бегай, так или иначе с одними и теми же приходится всю жизнь пересекаться. На небесах такие вещи рождаются, людей на всю жизнь объединяющие. Или под землей… Не знаю точно.
Проплакалась, значит, Светлана и говорит, что убитый этот - Максим, друг брата ее. Тот самый, которого со свадьбы погнали. Ушел, говорит, позавчера вечером и велел не ждать. А у нее прям сердце упало, отпускать не хотела, все держала, брата уговаривала не пускать. Но он пошел. И вот уже два дня ни весточки.
А ушел, стало быть, с парнем одним встретиться. Со знакомым недавним. С кем? Нет, не с Вадимом. С Николаем…
Ну, милиция наша на подъем быстрая - шмыг по машинам и к Кольке. Так вот и взяли его, значит, да в опорный пункт. А у парня свеженький перелом левой руки. Гипс там и все такое. Менты радостные, готов подозреваемый, значит. Светлана снова в слезы, лезет, глаза Николаю выцарапать хочет, словно кошка. А тот молчит только да руку больную придерживает, морщится.
Доставили его к следователю, поговорили: как, что, когда, что с рукой и далее по расписанию. А после обратно на квартиру к Кольке. С обыском. Там обрез-то и нашли.
Вот такие вещи, понимаешь, и творятся. Да только я так скажу: не всякий человек с оружием - зло. И не всякий убитый - мученик святой. Но оперу этого я рассказывать не собираюсь. Он и сам с головой.
Как ружье нашли, отпечатки проверили и еще шире заулыбались. Им ведь что, раскрытое дело - премии да звездочки на плечи. Отпечатки Колькины были, а сам он все отмалчивался, только губы от боли кривил. Его, значит, прямым ходом в лазарет, да не простой, а при СИЗО… Забрали Николая, а квартира их совсем пустая осталась - сначала Наташка, затем братишка ее. Вот так…
Мотив налицо был, орудие, все, в общем, как полагается. Они ведь ругались. А менты еще и до Вадика опять дознаваться стали. На этот раз, правда, недолго - чего там, и так все им, молодцам, ясно…
Как не рассказывал? Да не может быть! Ну, простите, опять промашка. Конечно, конечно…