Ник подошел - в крохотной комнатушке для этого хватило шага, - и Лиза положила ему на лоб холодную руку. Прикосновение напоминало влажный шелк.
- Ну-ка, - продолжила она. - Возможно, я смогу оказать тебе услугу.
И с этими словами Лиза забормотала что-то себе под нос, так, что Ник не мог разобрать ни слова. Потом она громко и отчетливо произнесла:
Пеплом, прахом, тьмой ночной,
Как пушинка над волной,
Тенью тайной пронесись,
Сном забытым растворись!
Что-то огромное коснулось Ника, прошлось, словно щеткой, с головы до ног. Мальчик задрожал и покрылся гусиной кожей, по телу побежали мурашки.
- Что ты делаешь? - спросил он.
- Протягиваю тебе руку помощи, - отозвалась Лиза, - Я, может, и мертвая, но ведьма, помнишь об этом? И мы ничего не забываем.
- Но…
- Тсс! - шикнула на него Лиза. - Они возвращаются.
Заскрежетал замок чулана.
- Эй, дружок, - раздался голос, которого Ник прежде не слышал, - Я уверен, мы с тобой поладим.
С этими словами Том Хастингс отворил дверь, но тут же застыл в дверном проеме, с озадаченным видом озираясь по сторонам. Это был редкий здоровяк, рыжий, словно лиса, и с красным носом выпивохи.
- Эбенейзер! Ты ж вроде говорил, что он в каморке!
- Да, именно, - донесся сзади голос Болджера.
- А по-моему, от него тут ни слуху ни духу.
Из-за рыжего здоровяка высунулся Болджер и оглядел комнатку.
- Спрятался, - удрученно заметил Он, глядя в точности на то место, где стоял Ник, - Зря скрываешься! - громко предупредил Эбенейзер, - Я тебя вижу! Вылезай-ка!
Двое мужчин вошли в чулан; Ник неподвижно стоял между ними, подобно столбу, и думал об уроках мистера Пенниуорта. Мальчик не реагировал и не шевелился. Взгляды мужчин скользили мимо него.
- Ты пожалеешь, что не вышел, когда тебя звали! - пригрозил Болджер. Он закрыл дверь и обратился к своему приятелю: - Давай-ка, перекрой выход, чтобы мальчишка не удрал.
И Эбенейзер двинулся в обход; он заглянул за коробки, неловко наклонившись, посмотрел под стол, прошел совсем рядом с Ником и открыл шкаф.
- Я тебя вижу! - крикнул он, - Вылезай!
Лиза хихикнула.
- Что это было?! - удивился Том Хастингс, резко развернувшись.
- Я ничего не заметил, - возразил Эбенейзер.
Лиза хихикнула снова. Потом она сложила губы трубочкой и подула - раздался свист, перешедший в звук наподобие отдаленного шума ветра. Электрические лампочки в комнатушке зажужжали, замигали и наконец погасли.
- Чертовы пробки! - выругался торговец, - Пойдем отсюда. Это пустая трата времени.
Снова щелкнул ключ в замке, и Лиза с Ником остались одни.
- Он ушел, - сказал Эбенейзер Болджер.
Ник хорошо слышал эти слова через дверь.
- В этой комнате ему попросту негде спрятаться. Был бы он там, мы бы его увидели.
Молчание.
- Эй, Том Хастингс! Куда делась брошь?
- А? Что? Она у меня. Я храню ее.
- Хранишь? У себя в кармане? Странное место для хранения, как мне кажется. Сдается мне, ты намереваешься удрать с ней. Ты хочешь присвоить мою брошь!
- Твою брошь, Эбенейзер? Какую твою брошь? Ты хотел сказать - нашу?
- О чем ты? Нашу? Не припомню, чтобы ты был тут, когда я забирал ее у того мальчишки.
Снова надолго воцарилось молчание, потом Эбенейзер Болджер продолжил:
- Похоже, терновку мы допили. Что скажешь насчет доброго шотландского виски? У меня есть бутылочка в подсобке. Сейчас принесу.
Торговец отпер дверь в подсобку и вошел внутрь; в руках он держал трость и электрический фонарик, выражение его лица было даже более кислым, чем обычно.
- Если ты еще здесь, - со злостью буркнул он, - не вздумай удирать. Я позвонил в полицию, понял?
Эбенейзер пошарил в ящике стола, вытащил полупустую бутылку виски, а следом за ней - крохотную черную бутылочку.
- Брошь моя и только моя, - пробормотал он и тут же гаркнул: - Уже иду, Том!
Лавочник сердито осмотрел темное помещение, глядя мимо Ника, вышел, держа бутылку перед собой, и снова запер дверь.
- Давай, Том, снимай пробу, - донесся из-за двери голос Эбенейзера Болджера, - Подставляй стакан. Хороший глоток спиртного - и у тебя волосы на груди дыбом встанут. Скажешь, когда хватит.
Тишина.
- Дрянь виски, дешевка. А ты чего не пьешь?
- Да у меня от терновки живот прихватило. Минутку подожду, чтоб внутри успокоилось… - Последовала короткая пауза, - Слушай, Том, так куда ты подевал мою брошь?
- Твою? Это теперь твоя брошь? Ах ты… Что ты… Ах ты ж гад, ты мне что-то подмешал в виски!
- Если и так? Да на твоем лице написано все, что ты задумал, Том Хастингс! Вор!
Последовали крики, грохот, треск, несколько сильных ударов - казалось, что переворачивают мебель…
* * *
…потом все смолкло.
- А теперь быстро, - велела Лиза, - Надо вытащить тебя отсюда.
- Но ведь дверь заперта. - Ник посмотрел на девочку, - Ты можешь что-нибудь с этим сделать?
- Я? Нет, парень, не знаю никаких волшебных фокусов, которые бы вытащили тебя из запертой комнаты.
Ник присел и посмотрел в замочную скважину. Но ничего не было видно: в замке торчал ключ. Ник задумался, и через какое-то время лицо его на миг озарила улыбка, словно вспышка электрической лампочки. Он вытащил из коробки с вещами смятую газету, старательно расправил ее и подсунул под дверь так, чтобы с его стороны остался только небольшой уголок.
- Это что еще за игра? - нетерпеливо спросила Лиза.
- Мне нужно что-нибудь вроде карандаша, только потоньше, - отозвался Ник, - Ага, вот!
Он взял со стола кисточку, сунул острый кончик в замок, повертел немного и протолкнул чуть дальше.
Послышалось приглушенное звяканье - ключ выскочил из замка и приземлился на газету. Ник втянул ее обратно в комнату, уже вместе с ключом.
Лиза восторженно рассмеялась.
- Вот это умно, молодой человек! - восхитилась она, - Вы очень находчивы.
Ник вставил ключ в замок, повернул и отворил дверь подсобки.
Посреди тесной антикварной лавочки лежали двое мужчин. Мебель и вправду падала: повсюду были разбросаны осколки разбитых часов и остатки сломанных стульев. Посреди пола распростерлась здоровенная туша Тома Хастингса, грохнувшегося поверх менее внушительного Эбенейзера Болджера. Оба не шевелились.
- Они умерли? - поинтересовался Ник.
- Зря надеешься, - ответила Лиза.
На полу рядом с мужчинами лежала сверкающая серебряная брошь: оранжево-алый камень в оправе когтей и змеиных голов, на мордах которых читались триумф, алчность и удовлетворение.
Ник сунул брошь в карман, в компанию к тяжелому стеклянному пресс-папье, кисточке и небольшой баночке с краской.
Мощенная булыжником улица была ярко освещена.
* * *
Лил дождь, и Ник быстро шел по Старому городу по направлению к кладбищенскому холму. Пока он сидел в подсобке, на смену пасмурному дню пришел вечер, и потому мальчик даже не удивился, когда воздух под фонарем сгустился, превращаясь в знакомую тень. Взметнувшийся полуночно-черный бархат обрисовал мужскую фигуру. Ник остановился.
Сайлас, скрестив руки на груди, нетерпеливо шагнул к нему.
- Ну? - произнес он.
- Извини, Сайлас, - начал Ник.
- Я в тебе разочаровался, - перебил Сайлас, покачав головой, - Я ищу тебя с того момента, как проснулся. От тебя так и веет неприятностями. И ведь знаешь, что тебе не дозволено выходить в мир живых!
- Да, знаю. Извини.
Капли дождя текли по лицу мальчика, словно слезы.
- Прежде всего нам нужно позаботиться о твоей безопасности.
Сайлас укрыл живое дитя полами своего плаща, и Ник почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
- Сайлас! - позвал он.
Опекун не ответил.
- Я немного испугался, - продолжал Ник. - Но я знал, что, если станет совсем плохо, ты придешь за мной. И еще там была Лиза. Она мне помогла.
- Лиза? - недовольно повторил Сайлас.
- Ведьма. С земли горшечника.
- Ты говоришь, она тебе помогла?
- Да. Особенно с истаиванием. Кажется, теперь я могу это делать.
- Ладно, расскажешь обо всем, когда вернемся домой, - проворчал Сайлас.
Ник затих и помалкивал до тех пор, пока они не приземлились рядом с церковью. Они зашли внутрь, в пустой вестибюль; дождь усилился и с удвоенной скоростью принялся стучать по лужам, поднимая легкие брызги.
- Теперь выкладывай, - велел Сайлас.
Ник во всех подробностях описал ему прошедший день. Когда мальчик закончил, учитель медленно и задумчиво покачал головой.
- Я влип в неприятности? - спросил Ник.
- Никто Оуэнс, у тебя действительно неприятности, - подтвердил Сайлас, - Однако я полагаю, твои приемные родители сами решат, какой выговор тебе сделать и какому наказанию подвергнуть.
С этими словами Сайлас исчез, что вообще было свойственно его племени.
Ник натянул куртку на голову, взобрался по скользким дорожкам на вершину холма, к склепу Фробишеров, и снова спустился вниз, вниз и вниз.
Оказавшись в зале, он положил брошь рядом с кубком и ножом.
- Вот, держите, - сказал Ник, - Теперь она отполирована. Очень красиво.
"Она вернулась, - В дымном голосе Стражи звучало удовлетворение, - Они всегда возвращаются".