Храм Парящего Духа, служивший еще и библиотекой, стал пристанищем для магов, жрецов и мудрецов, желавших обсудить суеверия и поспорить о любых истинах. Ни в одном заведении на континенте больше не существовало такого удивительного согласия между религиями и наукой, и никто здесь не боялся, что логика, наблюдения и эксперименты могут увести исследователя с божественного пути. В Храме Парящего Духа поклонялись истине, и только истине.
Ученые не опасались отстаивать здесь свои теории. Философы не боялись подвергать сомнениям общепринятые понятия пантеона и материального мира. Жрецы любых религий и богов могли не опасаться гонений, пока придерживались концепции разумного обсуждения, что само по себе могло вызвать нападки со стороны ограниченных и недалеких умов.
Храм Парящего Духа был тем местом, где позволялось задавать любые вопросы и узнавать обо всем. Споры о различных религиях Торила зачастую граничили с ересью. Здесь испытывалась природа магии, и, когда настало время неуверенности и растерянности, когда нарушилась целостность Пряжи, сюда устремились ученые со всех континентов.
И Кэддерли встречал всех и каждого с распростертыми объятиями, и каждый мог поделиться с ним своими тревогами. Кэддерли выглядел очень молодо, гораздо моложе своих сорока четырех лет. Его серые глаза сверкали юношеским задором, а по плечам рассыпалась густая грива волнистых каштановых волос. Его движения отличались проворством и ловкостью, а походка была пружинистой, словно у юноши. К обычному наряду жрецов Денира, состоявшему из светлой туники и брюк, он обычно добавлял легкую синюю накидку и такую же синюю широкополую шляпу, украшенную алой лентой.
И в эти непростые времена, когда во всем мире стали происходить сбои в магической системе, глаза Кэддерли горели не страхом, а, скорее, любопытством. Кэддерли навсегда остался студентом, его ум не лишился пытливости, и он не мог бояться того, что еще не было изучено.
Он просто хотел это понять.
- Добро пожаловать, добро пожаловать! - приветствовал он однажды ярким утром троих посетителей в одеяниях друидов.
- Полагаю, перед нами молодой Бонадьюс, - сказал один из гостей, седобородый старец.
- Не такой уж и молодой, - признался Кэддерли.
- Много лет назад я был знаком с твоим отцом, - сообщил друид. - Могу я надеяться на гостеприимство в это неспокойное время?
Кэддерли посмотрел на него с некоторым любопытством.
- Но ведь Кэддерли жив, я полагаю?
- О да, - ответил Кэддерли, потом усмехнулся. - А ты Клео, не так ли?
- А, твой отец рассказывал тебе… обо мне… - обрадовался друид, но в тот же момент удивленно ахнул. - К-Кэддерли? Это ты?
- А я уж подумал, что ты пропал в наступающем хаосе, старый дружище! - воскликнул Кэддерли.
- Но как же это может быть?.. - Клео не скрывал своего удивления.
- Так ты не погиб? - спросил моложавый жрец. - Конечно, не погиб, ведь ты же стоишь здесь передо мной!
- Я долгие годы странствовал в обличье черепахи, - объяснил Клео. - Безумие настигло меня в теле самого любимого животного. Но как ты можешь быть Кэддерли? Я слышал о его детях, которым примерно столько же лет…
В это время к жрецу подошел молодой человек, очень похожий на Кэддерли, с такими же необычными, миндалевидными глазами.
- А вот и один из них, - ответил Кэддерли, жестом подзывая сына. - Мой старший сын Тимберли.
- Который выглядит старше, чем ты, - сухо заметил Клео.
- Это длинная и запутанная история, - сказал Кэддерли. - И она связана с этим местом, с Храмом Парящего Духа.
- Отец, тебя ждут в обсерватории, - сообщил Тимберли, вежливо поклонившись гостям. - Приверженцы Гонда опять настаивают на своем превосходстве, заявляя, что технические приспособления сильнее магии.
- И обе стороны, несомненно, ожидают, что я займу их позицию.
Тимберли пожал плечами, а Кэддерли тяжело вздохнул.
- Дружище, - обратился он к Клео, - я бы хотел подольше с тобой поговорить, чтобы восполнить все пробелы.
- Могу рассказать тебе о жизни черепахи, - невозмутимо ответил Клео, сдерживая улыбку.
- В наше время в Храме Парящего Духа существует множество точек зрения и мало согласия, - пояснил Кэддерли. - И конечно, все немного нервничают.
- Тому есть веские причины, - заметил один из друидов.
- И отыскать их - наша главная цель, - сказал Кэддерли. - Что ж, входите, друзья, мы вам рады. У нас много еды, а разговоров еще больше. Не стесняйтесь, добавьте и ваши суждения.
Друиды переглянулись, и двое одобрительно кивнули Клео.
- Я же говорил, что так и будет, - сказал Клео. - Последователи Денира всегда считались самыми разумными среди жрецов.
Он повернулся к Кэддерли, а тот, поклонившись, приветливо улыбнулся и ушел.
- Видишь? - обратился Кэддерли к сыну, когда друиды вошли в Храм Парящего Духа. - Я всегда тебе говорил, что способен рассуждать разумно.
Он похлопал Тимберли по спине и зашагал вслед за друидами.
- И каждый раз при этом мама шепчет мне на ухо, что твоя рассудительность в первую очередь обусловлена твоими желаниями, - добавил Тимберли.
Кэддерли остановился на полушаге и притворился, что падает. А затем, не оглядываясь, рассмеялся и продолжил свой путь.
* * *
Тимберли обогнул здание и свернул к южной стене, в обширный сад, где должен был встретиться со своей сестрой-близнецом Ханалейсой. Этим утром они договорились сходить в Кэррадун, маленький городок на берегу озера Импреск, находящийся в дне пути от Храма Парящего Духа. Подойдя к ограде сада, Тимберли улыбнулся еще шире, когда увидел сестру в обществе своего любимого дядюшки.
Зеленобородый дворф подпрыгивал возле грядки с недавно посаженными семенами, выкрикивая слова ободрения и размахивая руками, одна из которых была обрублена по локоть. Точь-в-точь как птица, которая пытается взлететь против сильного ветра. Этот дворф, Пайкел Валуноплечий, разительно отличался от своих соплеменников тем, что выбрал для себя путь друида, и по этой, а также многим другим причинам стал любимцем Тимберли.
Ханалейса Мопассант Бонадьюс была как две капли воды похожа на свою мать Данику в молодости - с такими же соломенными волосами и темно-карими, как и у Тимберли, глазами. Она подняла взгляд от ряда новых сеянцев и приветливо улыбнулась брату; манипуляции Пайкела явно забавляли ее ничуть не меньше, чем Тимберли.
- Дядюшка Пайкел говорит, что растения будут крупнее, чем обычно, - сказала Ханалейса, когда Тимберли миновал ворота сада.
- Эва! - взревел Пайкел, и Тимберли убедился, что дворф выучил новое слово.
- Но я думал, что боги не слушают его, - заметил Тимберли, на что Пайкел отреагировал протяжным "О-о-о-о!" и строго помахал пальцем.
- Верь, братец, - ответила Ханалейса. - Дядюшка Пайкел знает, что делает.
- Хи-хи-хи, - откликнулся дворф.
- Нас ждет Кэррадун, - напомнил Тимберли.
- А где Рори? - спросила Ханалейса, имея в виду их младшего семнадцатилетнего брата Рорика.
- Наверное, где-то с толпой жрецов обсуждает целостность магических нитей, что управляют миром. Я думаю, после того, как закончится этот странный период, не меньше десятка могущественных волшебников захотят стать его наставниками.
Ханалейса кивнула. Она, как и Тимберли, прекрасно знала о способности и желании младшего брата ввязываться во все дебаты. Девушка отряхнула пыль с коленей и похлопала ладонями, чтобы очистить их от прилипших комочков земли.
- Веди, - сказала она брату. - Дядюшка Пайкел не даст моему саду засохнуть, верно?
- Доо-да! - торжествующе воскликнул Пайкел и пустился в танец дождя… или танец солнца… или танец плодородия, или еще в какой-то танец.
Покидая своего дядюшку, близнецы Бонадьюс искренне улыбнулись ему, как делали всегда, с самого детства.