Наконец Атлетии начались. Одна церемония сменяла другую, кругом полыхал пурпур, казалось, город утопал в море цветов. Днем по улицам вышагивали нескончаемые торжественные процессии, ночью подвыпившие участники шествий зажигали факелы и надевали маски добрых или злых героев-богов из народных мистерий. Над Грономфой всё время парили воздушные шары, украшенные разноцветными лентами. В кратемарьи было сложно попасть, так что запоздавшие путешественники не знали, где переночевать и как утолить голод и жажду. Виночерпии не успевали разливать напитки, и их радушные хозяева богатели на глазах. Город наводнили продавцы снадобий, толкователи снов, бродячие силачи, предсказатели судьбы, чудотворцы, мимы, странствующие лицедеи. На площадях витийствовали ораторы, восхваляя Атлетии и щедрость Инфекта. На возведенных тут и там помостах выступали танцовщицы, фокусники, мелодины и комедианты. Много было жонглеров и акробатов. Отовсюду слышалась музыка: росторы Инфекта наняли двадцать пять тысяч музыкантов, чтобы они играли в течение тридцати дней на всех площадях во всех авидронских городах. В акватории Внутреннего озера дали потешный бой боевые корабли, и немало из них было в угоду зрелищу сожжено. А на Сиреневых холмах каждый день разыгрывались небольшие сражения.
Гиозы сбились с ног, следя за порядком. Впрочем, всё проходило мирно, и беспокоиться было не о чем. Только очень одолевали разные проходимцы и убогие, которых запретили пускать в Грономфу. А еще попадалось много "грязных люцей", которые, вопреки всем законам, на свой страх и риск, пытались без ведома Инфекта и без участия акелин заработать на удовольствии мужчин. Таких женщин тут же хватали и волокли за волосы в Липримарию, где они без лишних проволочек подвергались большой или главной ристопии – в лучшем случае их ожидали долгие годы тяжелейшего труда на плантациях.
Вскоре Инициатор государственных кратемарий и Инициатор акелин Инфекта сообщили Божественному на Совете Пятидесяти Друзей, что доходы их инициатов увеличились во много крат и что за тридцать дней празднеств будет собрано не менее миллиона инфектов сверх ожидаемого.
ДозирЭ еще раньше несколько раз как бы в шутку говорил Идалу, что обязательно примет участие в состязаниях, хотя бы для того, чтобы получить серебряный нагрудный знак участника Грономфских Атлетии. И вот, когда подошло время, молодой человек, получив на то разрешение начальства, отправился в Атлетию Мира и внес распорядителям состязаний необходимую плату.
Всего набралось около пяти тысяч атлетов, из них не менее половины – авидроны. Некоторые, чаще самонадеянные юнцы, рассчитывали добиться звания Первого Атлета Шераса. Другие, в особенности те, кто уже участвовал в подобных состязаниях, рассуждали более здраво, считая большим достижением победу хотя бы в чем-то одном – кулачном бою, беге, метании копья, скачках на лошадях, стрельбе из лука, плавании или в чем-то другом. Такие победители получали колесницу, доверху наполненную серебром.
Состязания проводились в три этапа. На первом, предварительном, выявлялись наиболее способные участники, а откровенно слабые отсеивались. Второй и основной этап, куда допускалось не более тысячи мужчин, позволял выявить лучших в каждом виде состязаний. На третьем этапе десять атлетов, набравших наибольшее число "красных жемчужин" (они присуждались за победы в предварительных состязаниях), мерились силами за право называться Первым атлетом Шераса.
ДозирЭ быстро бегал, прекрасно плавал и неплохо стрелял из лука, в чем и сейчас сумел отличиться, но чуть позже не смог поднять над головой слишком тяжелый камень, а в кулачном бою был крепко побит первым же своим соперником – гигантом из Сактафока. Таким образом, он не попал во второй этап состязаний и, весьма огорченный, уселся на трибуне рядом с Идалом и Арпадом.
– За двадцать пять инфектов золотом, – недовольно сказал Кирикиль, увидев ДозирЭ всего в кровоподтеках, – тебя еще и побили, мой хозяин. Клянусь Великанами, я бы это сделал значительно дешевле! В следующий раз обращайся прямо ко мне.
– Заткнись! – угрюмо огрызнулся ДозирЭ, а Идал с Арпадом отвернулись, чтобы скрыть невольные улыбки.
За несколько дней до окончания Атлетий ДозирЭ явился в Круглый Дом, так как его призвал Сюркуф. Молодой человек надеялся, что речь пойдет о сопровождении Вишневой армией Инфекта в его очередном походе в Иргаму, как это было в начале войны. Однако Сюркуф не без удовлетворения сообщил, что Божественный считает, что Вишневыми он рисковать не может: мол, их и так мало, у них и без того дел предостаточно…
ДозирЭ заметно огорчился. Он надеялся разыскать в лагере под Масилумусом старого друга Тафилуса, который, по его сведениям (а ДозирЭ, пользуясь своими новыми возможностями, кое-что разузнал), всё еще находится в Иргаме и по-прежнему сражается в рядах партикулы "Неуязвимые".
– Я уважаю твое страстное желание сразиться с давними твоими недругами – иргамами, – не без легкой иронии заговорил Сюркуф, – но призвание Вишневых, к которым ты сегодня принадлежишь, сражаться, прежде всего умом, а не оружием. Кругом затаились враги, которые желают погубить Авидронию. Ты видел это в Мантрах. Действуют они чаще не открыто, как глупый Тхарихиб, обманутый своим подлым братом, а наговором и изменой. Кто же, как не мы, их распознает и остановит? А? Ты понимаешь?
ДозирЭ вынужден был согласно кивнуть головой.
– Хотя ты и был телохранителем Инфекта, – сухо продолжал Сюркуф, – вряд ли в полной мере можешь представить, какими способами Авидрония справляется с возникающими трудностями. А ведь большинство политических головоломок Грономфа решает не с помощью армии, которой достаются все почести, а благодаря хитроумным интригам и золоту. И как ты думаешь, кто на деле осуществлял большинство задуманных планов? Наши прожорливые послы, которые знают толк лишь в пышных церемониях, или престарелый беспомощный Совет Пятидесяти Друзей? Нет… Вишневые плащи, поверь мне, рэм, Вишневые плащи! Вот подлинные защитники Родины, вот кто, выражаясь знакомым тебе слогом, не думая о смерти, всегда сражается в первом ряду монолита!
Красноречие Сюркуфа впечатляло. ДозирЭ с неподдельным вниманием слушал его, иногда поражаясь той запретной откровенности, с которой он характеризовал высших росторов Инфекта. Молодой человек давно заметил, что Вишневые наделены особой привилегией: говорить обо всех и обо всем прямо, непозволительным тоном и в язвительных выражениях, – и, честно говоря, ему это очень нравилось.
– Теперь же послушай, мой друг, – понизил голос Сюркуф, – неотложные дела не позволяют нам более бездействовать. В конце концов, обманутые старообрядцы, которых мы сейчас одного за другим "катаем" на "колесе правды", всего лишь глупые дети, никому не нужные, втянутые ловкачами в большую и опасную игру; честнее было бы их сразу, не мучая, обезглавить. Божественного и многих военачальников Круглого Дома больше беспокоят, например, маллы. Если ты помнишь, тебе уже доводилось с ними сталкиваться…
ДозирЭ вспомнил о схватке с маллами в кратемарье несколько лет назад и нахмурил брови.
– Так вот, – Сюркуф оглянулся на писаря – Белмодоса, который сидел за столом в углу и копался в свитках, не поднимая головы, – есть предположения, что они могут сойтись или уже сошлись с Фатахиллой или иргамами. А ведь что-либо страшнее предательства маллов трудно и представить. Авидрония много лет возводила Великую Подкову, чтобы обезопасить страну от нашествия флатонов. И вот сейчас, когда, возможно, всё самое ужасное и произойдет, в тылу этих неприступных укреплений мы имеем многочисленный мерзопакостный народец, который в любой момент готов ударить в спину. Малльские племена только делают вид, что относятся к нам дружественно. Их сердцевина – воинственные и невежественные горцы, – ты их видел, – пока еще не избавились от той ненависти к авидронам, которую им внушили отцы. Они продолжают разбойничать, заниматься грабежами и убийствами, впрочем, как и их предки, делавшие это на протяжении столетий. Ежедневно они нападают на наши караваны и обозы, на наши колониальные поселения. Они вынуждают Инфекта отвлекать от военных действий огромные силы. Но даже эти силы, эти грозные, особым образом подготовленные партикулы, которые сейчас должны были бы находиться в Иргаме, не гарантируют никакой безопасности путникам на дорогах и мастеровым, участвующим в строительстве Великой Подковы…
ДозирЭ уже понял, куда клонит Сюркуф. Поскольку тот запнулся, о чем-то вдруг задумавшись, молодой человек позволил себе задать вопрос:
– Что мне надо делать?
Сюркуф внимательно посмотрел на айма. Видимо, до этого он рассчитывал продолжить свой познавательный рассказ о маллах, но, услышав вопрос, отбросил всё лишнее и закончил холодно и кратко:
– Поедешь в горы, к маллам. Будешь выдавать себя за военного ростора, обеспечивающего камнем и лесом строительство Великой Подковы. Таких там много, тебя ни в чем не заподозрят. Войдешь в доверие, будешь следить за малльскими вождями, за их настроениями и намерениями. Обо всем увиденном и услышанном будешь сообщать нам определенным тайным способом. Ничего сложного…
Вечером того же дня ДозирЭ сообщил Идалу о предстоящей поездке и о порученном деле. Молодой человек, конечно, не имел права об этом говорить, но Идал был его другом "на крови".
– Тебя посылают на верную гибель, – с грустью произнес эжин. – В этом нет никакого сомнения.
– Похоже на то, – равнодушно отвечал самолюбивый ДозирЭ, – однако еще посмотрим…