* * * * *
На одном из полустанков в окрестностях Браззавиля к ним прицепили еще два броневагона.
- Кто это? - с изумлением спросил Джеймс, рассматривая погружающихся в вагоны бойцов.
- Мы - корабль, а это - наша морская пехота, - ухмыльнулся Белгутай. - То есть паровозная.
Товарищ Аттила в свою очередь лично провел старших офицеров "паровозной пехоты" по всему составу, познакомил с экипажем и местными достопримечательностями (вроде промасленных казенников). На каком-то этапе экскурсия прибыла в центральный орудийный вагон.
- Познакомьтесь, товарищи, - подполковник Кун развел руки в сторону, как будто собирался обнять всех присутствующих. - Мастер-капитан Белгутай, лейтенант Хеллборн. Майор Намибия.
- Намибия? - машинально переспросил Джеймс.
- Это псевдоним, - ответила она. - Nom de guerre.
Товарищ Намибия неплохо говорила по-английски и французски одновременно. "Все ясно, - заключил Джеймс, - это местная африканская Мэгги. Принцесса решила поиграться в революцию. Симпатичная негритянка… только слишком легко одета".
Не то слово. Вся униформа бравого майора состояла из одной травяной юбочки. На поясе повисли револьвер в брезентовой кобуре и огромный зловещий кинжал. Знаки отличия были вытатуированы прямо на теле - на плечах, ключице и - разглядел Хеллборн, когда товарищ Намибия уже удалялась - на правой лопатке. За ней следовали два лейтенанта, аналогичного пола и в аналогичной униформе.
- Нет, Джеймс, это не наш пуританский Грифон, - заметил через некоторое время товарищ Аттила, заглянувший к ним в вагон уже в одиночку.
- Но это дожно быть неудобно… и небезопасно… - пробормотал растерянный Хеллборн.
- Их племя сражается так испокон веков, - пожал плечами подполковник Кун. - Легкая пехота, африканские амазонки. Они признали революцию и получили свою автономную республику. Мы не станем силой надевать на них бронежилеты. Разве что силой убеждения.
"Аминь".
* * * * *
Первый бой состоялся через шесть дней после отправления из Кейптауна, где-то в районе южной габонской границы. Джеймс неспешно доедал изрядно поднадоевший бифштекс из бегемота в столовой, когда завизжала на редкость противная сирена боевой тревоги. Поскольку селектор/внутреннее радио на бронепоезде отстуствовали, дополнительных рязъяснений не последовало. Пришлось сломя голову мчаться в свой вагон, подниматься на крышу и… Он еще не успел нацепить шлемофон - все и так было ясно.
- ВОЗДУХ! - заорали сразу два стрелка по левому борту и тут же открыли огонь - в такой ситуации дополнительные приказы не требовались.
Не менее дюжины вражеских конвертопланов заходили со стороны моря. "Поторопились, ублюдки. Через какой-нибудь час солнце могло слепить нам в глаза, а сейчас оно висит прямо над головой!" - невпопад подумал Хеллборн и поднял бинокль. Чужой мир, чужая планета. У нас таких машин не было. Треугольные платформы, в каждом углу остроугольного треугольника - вертикальный ракетный двигатель, который и держит машину в воздухе. Я никогда не любил геометрию, почему-то вспомнил Хеллборн, наблюдая устремленную прямо в него пунктирную линию трассеров, с которой немедленно скрестились трассеры зенитных автоматов бронепоезда - его батареи и четырех других. Вооруженный биноклем глаз обманул, пушечная очередь с головного конвертоплана прошла чуть правее, на палубу рухнул, обливаясь кровью, один из стрелков, а остроконечный клин вражеских штурмовиков тем временем проревел над головой и принялся разворачиваться где-то над джунглями. Джеймс бросился изучать самочувствие пострадавшего зенитчика, тогда как у него за спиной уже орал в сорваный шлемофон невесть откуда выскочивший Белгутай:
- Лазарет! Это Эпсилон! Пришлите санитаров! У нас раненые!
Состав, до того равномерно преодолевавший особенности рельефа со скоростью километров тридцать в час неожиданно (попадание?) содрогнулся, Хеллборн споткнулся об труп (труп? да, верно, труп) и упал животом прямо на казенник "Скайклинера". Хорошо смазанный вертлюг провернулся, и Джеймс внезапно увидел хищные треугольники вражеских машин прямо в сетке зенитного прицела. Потянулся к гашетке. Прижал. Гильзы запрыгали прямо перед носом. Конвертопланы опять пронеслись над головой. Хеллборн устроился поудобнее, снова придавил гашетку, "Скайлайнер" изрыгнул еще одну порцию полурасплавленного свинца.
"Нет, это не я в него попал", - с легким разочарованием отметил Джеймс, когда один из самолетов задымился и принялся кувыркаться в воздухе. "И в этого тоже не я". Еще одна подбитая машина устремилась к земле - нет, не штопором, а осенним листом. "Быть может, стоит выстрелить в этого? Прекрасная мишень".
Но в белоснежный купол парашюта никто из других зенитчиков не стрелял, поэтому и Хеллборн отказался от этой мысли. Возможно, здесь так не принято.
Уцелевшие конвертопланы испарились над океаном. Над бронепоездом медленно оседал их прощальный привет - целое облако листовок. Джеймс подобрал одну из них. Надо же, какой возвышенный слог! Что они хотели этим сказать?
_____________________
"- Скажи, отважный барабанщик,
Свалившись в грязь с кровавой раной,
Ответь, о чем ты думал раньше,
Когда стучал по барабану?
Скажи-ка, мальчик, ведь недаром,
Отлиты в бронзе монументов,
Шагали строем коммунары
На пулеметы интервентов?
- "Мы были первыми и взоры.."
Но нет, не будем повторяться;
Мы в оны дни вдыхали споры
Свободы, Равенства и Братства!
Отбросив смутные сомненья,
Твердили правило святое:
"Никто - не даст - нам - избавленья!
Мы сами - боги и герои…"
Что были нам врагов угрозы?
Отправлен вызов гуннам, туркам!
Нас в бой вела богиня Роза,
Императрица Люксембурга!
Когда Судья поднимет палец,
Наш тяжкий грех пристрастно взвесьте,
Мы многократно ошибались -
А кто б не стал на нашем месте?
Узрев пожар священной Трои,
Мы твердо верили, Всевышний -
Мы наш, мы новый мир построим,
Он будет лучше, чем погибший!
Из пепла прошлого восстанут,
Как победителям награда -
Дворцов возвышенные храмы
И бастионов колоннады.
Когда Судьба в горячем тигле
Смешает кровь сестры и брата,
Мы наш, мы новый мир воздвигнем -
Он будет лучше, многократно!
Со всех сторон сойдутся люди,
И на Земле - не в райских кущах! -
Я твердо знал, что Город будет -
Град-на-Холме, в садах цветущих!
Тогда, сжимая Меч Господень,
Отравлен воздухом Победы,
Я знал - взойдет над миром Полдень,
За ним - Туманность Андромеды!
- Ну что ж… Прислушавшись к пророкам,
Ты взялся обработать камень,
Но что могло взойти до срока
Из пепла, грязи и страданий?
Пусть мир прогнивший уничтожен,
Но был триумф достоин Пирра:
Низвергли Молоха - и что же?
Воздвигли нового кумира!
Зачем без жалоб или плача
Девчонки гибли и мужчины,
Чтоб дать партийным бонзам дачи -
И персональные машины?!
Вождям - одежды золотые?!
Их цель была такой простою -
Развесить лозунги пустые
На уши тухлою лапшою…
И кто посмеет удивиться
Концу истории в реале?!
Ворвались варвары в столицу -
И на руинах пировали.
Зачем вы в бой шагнули дружно -
Чтоб прахом стать, дорожной пылью?
Зачем вы взялись за оружье,
Раз ничего не изменили?
Зачем, неистово и твердо,
Вы шли под грохот канонады,
Зачем смотрели смерти в морду?!
- Солдат, не спрашивай.
Не надо".
_____________________
- Опоздали на три года, - сказал где-то над его правым ухом Белгутай. - Надо было сбрасывать эти листовки в годы правления Тунгстена.
"Пуссикэт" еще раз содрогнулся - экстренное торможение. "Хм, а на бронепоездах тоже установлены стоп-краны?" Упали посадочные рампы "пассажирских" броневагонов, и "паровозная пехота" устремилась в джунгли, потрясая оружием. Собираются захватить пилота, сообразил альбионец. Интересно, что с ним сделают?
- Мы оба совершили ошибки, - продолжал Белгутай. - Соображаешь?
Джеймс туго, но соображал.
- Тебе следовало оставаться внизу, а мне - возле командирской "тумбы".
- Именно так, - вздохнул тамплиер.
Хеллборн поднял глаза - здесь уже была Патриция, и еще два санитара. Одного из стрелков накрыли куском брезента, второго просто перевязывали.
- Я как услышала - "Эпсилон", и голос Белгутая вместо твоего, решила - все, я опять осталась здесь одна, - шепнула Леди-Глаза-На-Мокром-Месте.
- Я еще тебя переживу, - отозвался все еще туго соображавший после боя Джеймс, но Патриция даже не обиделась. Хеллборн выбрался из пулеметного гнезда и сел прямо на палубу. Восстановил дыхание. Осмотрелся. Море, джунгли, торжествующие черные амазонки. Они нашли сбитого пилота и теперь тащили его к бронепоезду. "Сожрут сырым или поджарят?" - заинтересовался Хеллборн. И не угадал.