- Да, но…
Рози запнулась, но Женя поняла её невысказанный вопрос.
- Мне было семнадцать лет. Я училась в Женском Образцовом колледже.
- Крейгера?
- Да. И девочки уговорили меня пойти. Тогда считалось, что невинность надо терять в Паласе.
- Но… но почему?
Женя улыбнулась.
- Разве вы не читали пособий?
- Да-да, - закивала Рози. - Я вспомнила, Джен, ну конечно. Боль вызывает неприязнь к источнику, и лучше чтобы источником боли был негр. Это в самом деле так?
- Не знаю, - повторила Женя. - Я могу судить только по себе.
- Да, - вздохнула Рози. - А у меня ещё не было никого. Мне скоро двадцать, а я ещё девушка. Это ведь ненормально? - на глазах Рози выступили слёзы.
- В войну всё нормально, - отмахнулась Женя. - Вы ещё встретите хорошего парня, и у вас всё будет хорошо.
- Без Паласа? - улыбнулась Рози.
- Конечно, без! - засмеялась Женя. - Их закрыли, и слава богу.
- Джен, но ведь в Паласы ходили не только за этим. Ну, потом, после первого раза…
- Это уж кто как хотел, - ответ прозвучал суше, чем следовало, но Женя не любила разговоров о Паласах и их обитателях.
Рози не поняла этого. Или не захотела понять.
- Джен, но ведь и по одному разу можно составить впечатление.
- Как сказать, Рози. Мне больше не хотелось туда ходить, - и честно добавила. - Хотя плохо мне там не было.
Приход доктора прервал становившийся неприятным разговор. Завязалась вполне светская необязательная беседа. Рози сияла - у неё не просто "чашечка", а почти приём.
- А я всегда мечтала стать врачом, - Жене наконец-то удалось выпалить заготовленную фразу. - Но не получилось. И я даже сейчас иногда представляю, как бы я лечила.
Брови доктора Айзека изумлённо поползли кверху, он даже откинулся на спинку кресла. Явно удивилась такому обороту и Рози, но Жене уже нельзя было останавливаться.
- Вот например, на ушибы нужны холодные примочки, ведь так? - Женя дождалась кивка и продолжила. - А если у него высокая температура, ну простуда. Ведь от холода будет ещё хуже?
Доктор Айзек смотрел на неё пристально и как-то грустно. Он долго молчал, чуть заметно покачиваясь в такт своим мыслям. А Женя напряжённо ждала его ответа. Рози недоумённо смотрела на них и вдруг вскочила, захлопотала.
- Кофе совсем остыл. О, я принесу воды и вскипячу. Не скучайте без меня, - и выбежала из комнаты.
Наконец доктор заговорил. И неожиданно для Жени по-русски.
- Чтоб большей проблемы, Женечка, у вас не было. Холод только в первый день нужен, так что не волнуйтесь. А открытые раны есть?
- Д-да, - Женя ответила и испугалась, но он смотрел с таким участием, что у неё вырвалось. - Я нагноения боюсь.
- Да, таки плохо. И наверняка общее истощение.
- Да, но он не ест ничего, только пьёт.
- Это естественная реакция. Ну и давайте ему пока… - доктор Айзек грустно улыбнулся, - питьё покалорийнее.
- Я думала, может, молока с мёдом? Мама так делала. И бульон, наверное…
- Мамы всегда делают правильно. Мамы, Женечка, не ошибаются.
Открылась дверь, и доктор Айзек плавно, не останавливаясь и не меняя интонации, перешёл на английский.
И Женя не смогла не оценить его деликатность. Рози хлопотала у плитки, а он рассказывал Жене, какие бывают интересные сочетания лекарств. Это его так увлекло, что он даже вышел и принёс несколько пакетиков. Его ловкие, очень подвижные пальцы соединяли в кучки белые, желтоватые, полосатые, зеленые таблетки. Маленькие и большие, круглые и продолговатые.
- Как интересно. Большое спасибо, - улыбалась Женя. - Мне всего и не запомнить.
- А я оставлю вам, - весело сказал доктор Айзек. - Заверну и надпишу. И даже пронумерую. Изучайте.
- Большое, большое спасибо. Но это… они же дорогие…
- Пустяки, мисс Джен. Образцы, если хотите, учебное пособие.
Рози подсела к столу, разлила свежий кофе. Они ещё немного поболтали. Доктор наговорил им кучу комплиментов и попрощался. После его ухода Женя посидела ещё немного. Ещё раз обсудили причёски и платья, и Женя стала собираться.
На улице она посмотрела на часы и прибавила шагу. Как-то они там без неё? Но очень удачно всё вышло. Так естественно, без натяжек. Даже лекарства удалось раздобыть!
И снова его разбудил взгляд. Эркин приоткрыл глаз и опять увидел белую девочку. Она смотрела на него, и он закусил изнутри губу, ожидая удара. Девочка маленькая, сильно ей не ударить, если придётся не по щеке или глазу, то будет не больно.
- Здесь больно?
Она не дотронулась, только указала пальцем, и он, с безумной внезапно проснувшейся надеждой, что вдруг, вдруг она ещё не знает, что надо бить по больному, ответил.
- Да.
Она убрала руку и вдруг наклонилась и подула на его горячую опухшую щёку. Этого он не ждал и не знал, что делать. Когда белый бьёт, всегда лучше показать, что больно, быстрее отстанут, а тут… непонятно, зачем ей это. Она будто поняла его растерянность и выпрямилась.
- Когда мне больно, мама дует, и боль проходит, - серьёзно сказала девочка. - Я сейчас тебе на глаз дуну.
И сложив губы трубочкой, она снова наклонилась над ним. И странно, её дыхание словно и впрямь принесло облегчение. Во всяком случае, боли от этого не прибавлялось.
- Так лучше? Меньше болит?
- Да, - солгал он, по привычке не спорить с белыми.
А она почему-то обрадовалась.
- Хорошо, правда? Хочешь пить? Мама оставила тебе. Я сейчас принесу.
Он не очень понял, кто и что оставил ему. Но появившийся в её руках стакан с тёмно-бурой жидкостью всё объяснял.
- Только я не умею как мама. Она сказала, я только разолью. Ты сам, ладно?
Он уже знал, что шевелить правой рукой не стоит, и осторожно попытался приподняться на левом локте. С трудом, но оторвать голову от подушки удалось. И девочка, по-прежнему держа стакан обеими руками, неумело поднесла его к нему. Пить было неловко, неудобно. От напряжения дрожали локоть и всё тело. И каждый глоток отдавался болью в плече, в голове, в груди. Допив, он с невольным стоном упал на подушку.
- Сейчас я стакан отнесу и опять подую, - пообещала девочка…
Когда Алиса, поставив стакан на стол, снова залезла на стул, он опять уже не видел её. Но она все-таки подула ему на глаз и щёку и с чувством выполнённого долга вернулась к своим делам.
- А скоро мама придёт, - сообщила она Спотти, заталкивая его под табуретку. - Ты посмотри, какой разгром. Убирай тут за тобой.
Особого разгрома не было. Так, обычный. Но убрать всё равно надо.
Женя вернулась в разгар уборки. Снимая пальто и переодеваясь, она выслушала полный отчёт.
- Умница, - чмокнула она Алису в щёку. - Всё правильно сделала. И не разлила? Ну, молодец.
Она быстро наводила привычный порядок. Костюмчик в шкаф, сумочку… стоп! лекарства! Лекарства на комод, сумочку на полку, покупки на кухню. Молоко сразу на плиту, обед туда же, зажечь плиту, ела без неё Алиска? Так, опять прямо из кастрюли ложкой.
- Алиска! Сколько раз говорила, чтоб не лазила в кастрюлю! Для чего тарелка приготовлена?
- Я из тарелки.
- А чего ж она тогда чистая?
- А её помыла.
- Языком, врушка? Ты ж не умеешь ещё, - рассмеялась Женя. - Убирай все своё быстренько.
- Обедать будем?
- Будем, только сначала ему лекарства дадим.
Молоко уже вскипело. Женя налила в две кружки. Алискину оставила остывать, а в другой разболтала ложку мёда.
- Мам, а это ему?
- Ему.
- А зачем?
- Это лекарство. Молоко с мёдом очень полезно.
- Мам, а молоко дорогое?
- Очень, - вздохнула Женя.
- А ты ему отдай моё.
Женя посмотрела на невинно-лукавую мордашку дочери и рассмеялась.
- Ах ты, хитрюга! Нет, Алиса, вам на двоих хватит. Пошли к нему. Осторожнее, не урони.
Когда она склонилась к нему, он не спал. Или сразу проснулся. Во всяком случае, глаз открыт.
- Ну как ты? - спросила она по-английски.
Он беззвучно шевельнул обмётанными распухшими губами. Женя поправила ему подушку, помогла приподняться.
- Вот так. Сейчас молока попьёшь.
Алиса стояла рядом, держа блюдце с кружкой. Женя взяла её, попробовала о щёку: не слишком ли горячо.
- Пей.
Густая сладкая жидкость словно удивила его, так нерешительно он сделал второй глоток. И пил медленно, отдыхая между глотками. Допив, обессилено откинулся на подушку.
- Так, а сейчас лекарство примешь.
Таблетки явно испугали его, он даже попытался отвернуться. Но Женя решительно запихнула ему в рот содержимое пакетика и дала ещё молока, запить.
- Глотай-глотай. Вот так. А теперь давай уложу тебя. Ну, вот и всё. - Она оглянулась на крутившуюся рядом дочку. - Алиска, руки мыть. Быстро.
Алиса, очень довольная тем, что её порция горячего молока уменьшилась, умчалась на кухню. А Женя осталась сидеть у кровати. Осторожно поправила ему волосы, как когда-то погладила брови, вернее только левую бровь, до правой не рискнула дотронуться.
- Ну, как тебе? Совсем плохо?
Он молча скосил на нее влажно блестящий здоровый глаз.
- Ничего, Эркин. Самое страшное позади, правда… Вас, ну сбежавших, никто не ищет, так что лежи спокойно. Лишь бы нагноения не было, а остальное заживёт. Ты же сильный, я знаю. Ты сможешь.
Вернулась Алиса, и Женя встала.
Дальше всё шло обычным порядком. Они обедали, убирали. Потом она поиграла с Алисой. Всё как всегда.