- Завтра у меня двойная смена. Я поздно приду. А послезавтра праздник. Ты знаешь?
- На рынке слышал. Говорят, работы не будет, - он справился с собой и поднял голову. - А что за праздник?
- День Матери.
Это название ничего ему не говорило. Он не знал этого праздника. Но её горькая интонация встревожила его.
- Ты… ты очень устала?
- Ошарашил ты меня, - Женя виновато улыбнулась. - Я не ждала удара. И вот…
Эркин угрюмо кивнул. Ничего нет хуже неожиданного удара.
…Ничего нет хуже неожиданного удара. Он долго ворочался, не мог заснуть, хотя бессонницей никогда не страдал. Он так и не показал Жене покупки. Ладно, в праздник наденет. Если, конечно, что ещё не случится. Когда не ждёшь, всегда… Какое лицо было у Жени… Да и он сам был не лучше, когда там, на рынке, услышал… И с Джеффом так было…
…Они пригнали стадо на бойню. Самой бойни он не видел. Они только загнали бычков в указанный загон и остались ждать Грегори. Вернулся тот часа через два, красный, потный и вроде бы довольный. И привёл троих. Двух мулатов и явного трёхкровку. Все в рваной и грязной одежде, хуже, чем у них, но по презрению, которым их окатила эта троица, он понял: свободные. Потом подошёл хорошо одетый белый, переговорил с Грегори, отдал какие-то бумаги. Вот тут Грегори, и в самом деле довольный, спрятал бумаги, вскочил в седло и махнул им рукой. Они с привычной уже быстротой влезли на коней и поскакали следом. Грегори привёл их на площадь, окаймлённую одно-двух-этажными домами и забитую лошадьми, фургонами и грузовиками. Сновали белые, суетились и метались рабы и цветная шваль в такой же рванине, что и те трое. Грегори подвёл их к старому дереву с изрезанной, наполовину ободранной корой и велел ждать, не рассёдлывая и не развьючивая лошадей. Но разрешил спешиться и пошёл к дому, откуда неслись пьяные крики и музыка, бросив им через плечо:
- Отдыхайте пока.
Но по дороге его остановил какой-то белый. Они видели, как после разговора с ним Грегори зашёл в другой дом, с совсем другими шумами. Там звенел телефон и стучали пишущие машинки. Ему как-то в питомнике пришлось мыть полы в канцелярии, и он запомнил шум. Здесь был такой же. Грегори не было долго. Они сидели на земле возле лошадей и ждали. Джефф снова и снова на пальцах прикидывал остающийся ему срок отработки, а Шоколад и он просто сидели и глазели по сторонам. Когда Грегори вышел из "канцелярии" и пошёл к ним, как-то странно загребая ногами на ходу, они насторожились. После Пустыря они веселья Грегори боялись даже больше его гнева. А таким они его ещё не видели, и чего от него ждать, было неизвестно. Грегори постоял над ними, посмотрел на них как-то странно, махнул рукой на их попытку встать и ушёл туда, куда собирался с самого начала.
- Ох, и напьётся он, - еле слышно шепнул Шоколад.
Они с Джеффом согласились. Грегори пил редко, но зато без остановки. А если запьёт сейчас, то возвращение в имение отложится на несколько дней самое меньшее. Правда, им тогда сидеть и ждать его под этим деревом без костра и еды, а то и в рабский барак загонят, а может, и при лошадях оставят, но… Но Грегори быстро вышел и направился к ним. Следом за ним негритёнок тащил маленькое дымящееся ведёрко с бурым "рабским" кофе, а сам Грегори нёс буханку хлеба и пакет. У него сразу засосало в желудке. Хотя голодом их Грегори не морил, но раб всегда есть хочет. Шоколад быстро снял и расстелил на земле свою куртку, и Грегори нарезал им хлеба, всю буханку сразу, велел негритёнку оставить ведёрко и убираться, сунул в руки Джеффу пакет и ушёл, буркнув:
- Сами делите.
В пакете были куски варёных жил, хрящей, кости - обычное мясо рабов. В имении и такое давали только по большим праздникам и столько, что кухня всё себе расхватывала. А здесь обрезков много и очередь делить Джеффа, а тот со жратвой никогда не подличал, и сейчас подобрал куски так, чтобы каждому поровну. А кофе делили по глоткам, прямо из ведра. Блаженное чувство сытости. Но его тревожил этот странный взгляд Грегори. И на Джеффа тот смотрел внимательнее, чем на него и Шоколада. Но опасности никто не почувствовал, даже Джефф. И этот белый, что остановился в пяти шагах от них и смотрел, как они делили хлеб и мясо и ели, тоже не показался им опасным.
- Говардовские? - внезапно спросил белый.
- Да, масса, - вскочил на ноги Шоколад. - Точненько так, масса.
Белый кивнул, ещё раз осмотрел их, особенно его и Джеффа.
- А где ваш…?
- Масса Грегори туда пошли, - показал на салун Шоколад. - Тамочки они, масса.
И белый ушёл. А они доели всё до крошки и капли, Шоколад отряхнул и надел куртку. И потянулось время сытого безделья. Редкое удовольствие для раба. Они вроде задремали, и резкий голос Грегори поднял их на ноги полусонными. Грегори и этот белый, что спрашивал их, чьи они, стояли шагах в десяти от них и орали друг на друга. Разобравшись, что орут не на них, они снова сели.
- А я говорю, другой! - орал Грегори.
- Ты мне не крути! - орал белый, - за такие деньги я дерьмо не возьму!
- На, читай! - Грегори тыкал ему в лицо бумагу. - Грамотный? Так читай!
Всё это щедро пересыпалось руганью. Белый ругался не хуже Грегори, и слушать было даже интересно.
- А иди ты… - Махнул рукой Грегори. - Чтоб тебе и мамаше твоей… - и внезапно рявкнул. - Угрюмый, Джефф! А ну сюда! Живо! Оба, ну, чтоб вас…!
Они переглянулись и послушно подбежали. Грегори, красный, злой, с опасно посветлевшими глазами, рванул его за шиворот.
- Покажи номер!
Он стал засучивать рукав, противное чувство страха сводило ноги ознобом.
- Не мне, болван, я и так знаю. Этому…
Он повернулся к белому, показал номер. Белый, высокий, широкоплечий, с намозоленными от зуботычин руками, смотрел не на номер, на него. И Грегори схватил его за запястье и резко, чуть не вывихнув ему кисть, дёрнул его руку вверх, к глазам белого.
- Убедился?
- Рабский номер, - кивнул тот. - Ну, так что?
- А то! Раздевайся, Угрюмый! Живо! До пояса!
Он сбросил на землю куртку и стал развязывать тесёмки у рубашки, но Грегори это показалось медленно, и рывком за плечо развернув его спиной к белому, тот сам выдернул ему рубашку из штанов и задрал на голову.
- Убедился? Или ещё что показать?
Грегори отпустил его и уже спокойно буркнул.
- Одевайся, - и пока он заправлял рубашку, подбирал и натягивал куртку, объяснял белому. - Сам посуди, какой резон мне тебя обманывать? Я телеграмму получил, и всё. Шла бы речь об этом, и было бы сказано "раба" и номер, а ты что покупал? Отработочного. Так что давай расписку, забирай покупку и с богом.
Он всё ещё стоял рядом с ними и видел лицо Джеффа. Растерянное, побледневшее, ставшее вдруг землисто-серым и старым.
- Джефф, - Грегори взял Джеффа за плечо. - Продали тебя, вот теперь твой хозяин, - и подтолкнул к белому.
- Я ему сам объясню, - белый приготовил плеть, взмахнул…
Но он видел, что Джефф вскрикнул и стал падать ещё до удара, удар пришёлся концом плети по лбу, разорвал кожу, это больно, но не до крика, такого крика, короткого и вроде несильного, но на площади сразу стало очень тихо.
- А ты чего вылупился?! - заорал на него Грегори. - А ну пошёл к лошадям! Седлайте, живо!
Чего седлать, сам же велел не рассёдлывать, забыл, что ли, уже с перепоя, но он покорно пошёл обратно, к дереву, где Шоколад уже суетился, отвязывая лошадей. Он подошёл к Бурому и встал, упираясь лбом в тёплую шерстяную шею коня, и постоял так, пока земля не перестала качаться под ногами и он снова смог нормально видеть и слышать. Подошёл Грегори, пряча в бумажник полученную расписку, поглядел на них бешеными глазами, но не ударил. И тут заметил оставшуюся лежать на земле куртку Джеффа, поддел её носком сапога и отбросил к его ногам.
- Беги, отдай ему, - и махнул рукой, показывая куда.
Он схватил куртку и побежал. Джеффа он увидел сразу. Понурившись, тот стоял, привязанный за запястья к задку фургона. Белый затягивал узлы на поклаже. Рубашка Джеффа на спине взлохмачена двумя ударами плети и окровавлена, кровь на лице уже подсыхает. Он остановился в двух шагах. Если уже начали ломку, то отдать куртку не разрешат. Но белый, увидев его, усмехнулся и кивнул, разрешая подойти.
- Вот, сэр, мне велели отдать… - он запнулся.
Белый хохотнул и крикнул кому-то, кто сидел в фургоне.
- Грегори чужого не возьмёт!
- Зато напьётся на халяву, - ответили из фургона.
Ну, у белых свои счёты, ему не до них. Решив истолковать это как разрешение, он подошёл к Джеффу и накинул куртку тому на плечи, а чтоб не свалилась, связал рукава на груди узлом. Если не заставят бежать за фургоном, то удержится. Джефф смотрел мимо него в пустоту. Застывшее лицо человека, получившего нежданный удар.
- Я б лучше тебя купил, - голос белого заставил его вздрогнуть. - Раб, отработочный… всё краснорожий, всегда подделать можно. Да Грегори упёрся как бык.
Ему показалось, что белый сейчас схватит его. Он торопливо попятился и побежал обратно.
- Ты где шляешься?! - встретил его затрещиной Грегори. - Пошлёшь по делу, так гулянку себе, поганец, устроит!
И пока они выбирались из городка при бойнях, Грегори ругался не переставая, а на дороге погнал своего коня галопом. Они молча скакали следом. Серый Джеффа был привязан к его седлу. Расседлать не успели, и пустые стремена звонко бились о пряжки подпруги.
- А чтоб вас всех сволочей! - Грегори резко осадил коня. - Угрюмый, ты подвяжешь эти стремена чёртовы, или я тебе башку твою к чертям собачьим оторву!