Да и одет парень был не по-русски, не по-нашенски. Солидность ему придавал кожаный кафтан, из-под которого выпросталась длинная, много ниже колен, шитая из широких вощёных листьев какого-то неувядающего дерева мужская юбочка. А ноги, обутые в деревянные сандалии, крест-накрест были опутаны ремешками из верблюжьей кожи, которые крепились к тем же сандалиям. Это ж надо в таких обутках в гиперборейскую столицу заявиться!
Только сгусток энергии, в виде которого оказался здесь Семён Сёмин, сразу почувствовал родственные связи. Может быть, этот юноша был далёким пращуром Семёна - кто знает? - но невидимые объединяющие связи между ними ощущались. Поэтому Семён без излишних экивоков на тактичность проник в тело юноши, нашёл там себе тёплое место и затаился до времени. Парень даже закашлялся при этом, но продолжил речь с девушкой.
- Ты так и не сказала, Нава, что это на тебе надето сегодня? - вскинул глаза юноша. - Я ни одной здешней бабы не видывал в такой душегрейке!
- Ах, это? - девушка ласково провела рукой по меху вывернутой наизнанку шубы. - Это яга. Тоже мне скажешь, душегрейка! Неужто никого в ягах не видывал?
- Видывал, - признался тот. - Только в ягах здесь почему-то одни старухи ходят. А ты совсем даже нестарая.
- Так-таки и нестарая? - рассмеялась девушка. - У вас ни в Израиле, ни в Греции, ни в Египте таких не носят, потому что там жизнь совсем другая. У вас больше кочуют да скот пасут, и только.
- Точно, - согласился парень. - Но здесь, я заметил, одни бабы ходят в ягах. Никто из мужиков, стариков, мальчишек не надевает такую лохматую шубу. Зачем это?
- Бабы, говоришь? - нахмурилась Нава. - А в какой стране ты видел мужика возле печи? В какой стране мужики умеют металл из болотной ржи добывать, руду переплавлять? Где ты мужика у печки видывал?
- Так ведь не обед же готовишь! Ты металл плавишь, всё одно, как корову доишь! - попытался отшутиться парень. - Так, как это делаете вы, не умеют нигде. Уж поверь мне: таких баб, как ваши, ни в одной земле не видывал. А перестранствовал я - дай Бог каждому, не смотри, что молодой. И как вы живёте, не живут нигде. Откуда здесь такое?
- Слушай, Толмай, - обернулась к нему Нава, - ты только приехал, а сразу всё знать хочешь. Поживи, тебя никто не гонит. Даже у меня пожить можешь, в гостевой постелю, - девушка в подтверждение своих слов махнула рукой в сторону необыкновенного дома на краю города. - Ведь ты не один к нам приехал. Гости круглый год в город приезжают, живут здесь и каждый в свою страну увозит то, что ему нужно. Нам не жалко делиться Божьими дарами, затем и родились на этот свет. Если поможешь ближнему, он тоже поможет тебе, неважно, на том или этом свете. Ведь если мы пришли в этот мир, значит, должны помогать друг другу. Иначе зачем приходить?
- Помогать? Кому это помогать? - ехидно усмехнулся Толмай. - Что ж тогда во все века люди войны устраивают? Или никак меж собой рабов да завоёванных царств не поделят? А ты предлагаешь помогать извергам делить отнятое и продавать в рабство обездоленных.
- Ты говори, да не заговаривайся! - прикрикнула на парня девушка. - Наши люди создали здесь свой мир, нужный только нам одним, а торговля всякая по вашему Израилю, по Галиции и Месопотамии проходит красной чертой. Дай срок, вы и души научитесь продавать, и Бога.
- Своего? Или вашего? - не сдавался юноша.
- Треглав всегда Един, только во всех странах его величают по-разному, - пояснила девушка. - У нас он тоже триедин: Вышень, Род и Сварог, а богиня любви - Лада затмила всех ваших женщин красотой не своей внешности, а души.
- Даже Инанну? - поинтересовался Толмай.
- Кто это - Инанна?
- Ты, такая умная, и не слышала про Инанну? - искренне удивился юноша. - У нас даже песни в Лагаше про неё поют:
"Докучать, оскорблять, попирать,
осквернять - и чтить -
в твоей власти, Инанна…"
- Ты баешь, мол, умная я? - улыбнулась Чернава. - Наши мужики бабам такие слова говорят, только когда хотят опростоволосить: "Молчи, дура!" Иль у вас не так?
- Не так! - выразительно отреагировал Тол май и в подтверждение рубанул ладонью воздух.
- Отрадно слышать, - улыбнулась девушка. - Тогда зачем же ты к нам-то пожаловал? Ведь который день всё молчком да молчком. Негоже так.
- Я и раньше сказать хотел, - принялся оправдываться юноша, - да недосуг как-то. Надысь ваши мужики пособить просили, а сегодня не к месту…
- У нас всё к месту, - перебила его девушка. - Поведай, коль к лицу, зачем пожаловал?
Толмай снова кашлянул. Но, видя, что собеседница даже отложила работу, надеясь выслушать исповедь гостя, решил не скрывать и не уворачиваться от ответа. Ведь Чернава - действительно умница, поэтому, вероятно, и одна. А то такую кралю вряд ли кто отпустил бы. Вдруг подскажет, как найти то, что Толмай давно ищет?
- В нашем царстве, - начал он, - есть предание о герое Гильгамеше, который спустился когда-то в нижнее царство, чтобы спасти друга Энкида от жизни, дарованной ему богиней Эрешкигаль.
- От жизни?
- Да. От жизни в нижнем царстве, - подтвердил парень. - В том мире человека судит по его делам сама царица Эрешкигаль с помощью семи чёрных ангелов. Но человека оставляют работать на царицу там, в царстве тьмы, а вывести его оттуда можно только с помощью травы Пуригавы.
- Я знаю, - кивнула Нава. - У нас она зовётся Мяун-травой. Надеюсь, у Гильгамеша всё получилось?
- Он обошёл всё царство, - продолжал парень. - Увидал там рощу с деревьями чудесной красоты и сразу же отвратной уродливости, потому что деревья эти были облеплены драгоценными камнями. А любой драгоценный камень будит в человеке не только любование красивой игрой радужных струй, но и желание денег, власти и насилия. Потом Гильгамеш попал на остров бессмертного Утнапишти, который рассказал, как найти нужную траву. Только Энкиду не предстояло быть спасённым, потому что траву утащила кошка.
- Это на них похоже, - рассмеялась Чернава. - У нас даже дикие кошки с кисточками на ушах всё для тебя сделают ради такого угощения.
- И всё же я собрался в нижнее царство не за этой заветной травой, - нахмурился юноша. - Никому не говорил. Тебе скажу. Царица Эрешкигаль держит в плену свою сестру Инанну, которую у вас Ладой зовут. К пленнице я мечтаю попасть, чтобы спросить: есть ли на свете то, чего все люди ищут и найти не могут? А вход в нижнее царство где-то в ваших краях должен быть.
При этих словах Чернава, прищурив глаза, посмотрела на Толмая, задумчиво погладила его по голове и совсем не к месту спросила:
- А не боишься с нижним царством познакомиться? Ведь живым оттуда мало кто возвратился. Мой дед, я думаю, тоже от этого пострадал.
- Дед? - вскинул глаза парень. - Он тоже мудрец Аркаима?
- Да, истину глаголешь, - кивнула девушка. - Про Заратустру слыхивал?
- Кто ж не слышал про мудреца, - пожал плечами парень. - Да только он пропал где-то бесследно.
- Вовсе не бесследно, - обиделась Нава. - Он родился здесь, потом в Индию уехал. А когда в Тёмном царстве побывал, то вернулся, чтобы умереть в почести. В моём доме и встретился с ангелом смерти.
- Прямо здесь? - открыл рот Толмай.
- Здесь, - подтвердила девушка. - Каждый человек должен умирать там, где родился. Вот и ты пришёл в нижнее царство наведаться, а, поди, испужаешься, не дома же.
- Волков бояться - в лес не ходить, - нахмурился юноша. - Я бы не обошёл пол-Земли, кабы боялся. Ведь так?
- Так-то оно так, - кивнула девушка. - Дак обламываются мужики-то, кто любовь ищет. Настоящих мужиков ни в одной стране не сыщешь, а тех, что за показушной славой гоняются, богатырями и назвать-то грех. - Видя, что Толмай хочет что-то возразить на прямое, но заслуженное обвинение, девушка снова прикрикнула на него: - Нишкни, Толмай!
Пока Чернава говорила и выясняла с собеседником различные жизненные проблемы, пламя в горниле разгорелось само собой, да так, что печка вскоре загудела от рвавшегося на воздух огня. Вырвавшийся наружу сгусток пламени, насыщенный оранжевым колером с малиновым оттенком и жёлтыми прожилками по краям, стал так похож на адский язык онгона, что юноша смотрел на происходившее, раскрыв от удивления рот, потому как такое увидеть где-либо ещё было бы в диковинку.
Девушка, засучив рукава на яге, стала загружать жёлоб увесистыми кусками ржавой руды, вынутой из старого Игримского болота. Юноше надоело сидеть в стороне, глазея на её хлопоты и выполнять оставленную для него роль важного иноземного гостя. Толмай встал, отодвинул девушку лёгким, но уверенным движением руки в сторону, готовясь приняться за работу. Но не тут-то было. Парень вроде бы делал всё так же: вычерпывал куски руды, загружал в лоток, отправлял в печку, подбрасывал угля, только всё у него получалось как-то не так. Чернава с улыбкой наблюдала за усердным парнем, но вскоре, немного отдохнув, снова взяла дело в свои руки, пощадив нерадивого помощника.