Куда вела тропинка - я не знал. Скорее всего, это были какие-то заброшенные ещё в незапамятно-советские времена поля, а окрестностей станицы я и приблизительно не представлял. Просто шёл, стараясь ступать как можно тише и ориентируясь на негромкие голоса впереди.
Так мы шли, наверное, с полчаса, не меньше, в довольно быстром темпе. А потом…
Потом на меня свалилось что-то тяжёлое и живое, закутало голову, я втянул в себя воздух - и отрубился, задохнувшись чем-то приторно-сладким.
* * *
- Морду подними!
Я получил сильный удар по щеке, всхлипнул от боли и открыл глаза.
В небольшом помещении пахло то ли водкой, то ли ещё чем-то таким… Побулькивал у дальней стены сложный агрегат, сильно напоминавший аппарат из старой комедии "Самогонщики". Горел костёр из какого-то мелкого сухостоя и фанерных обломков. Возле огня сидели на ящиках все трое мальчишек. Нехорошо глядели на меня. Борька с Андрюшкой курили - самокрутки, здоровые, как поленья. Димка стоял возле меня.
- Вы чего, пацаны? - пробормотал я и вдруг чихнул. Ещё раз. Ещё. Они засмеялись - сухо, нехорошо.
- Как наш табачок? - поинтересовался Борька.
- Какой табачок? - спросил я, только теперь обнаружив, что плотно привязан к стулу - за руки и ноги - а мои сапоги лежат у ещё одной двери - в глубине помещения.
- Такой, дурачок, - срифмовал Борька. - Ты думаешь, что с тобой было? Я отстал, тебя подкараулил и на башку мешок набросил. А там махорочная пыль. Апп - и готов. Мой брательник старший так чехов крутил. А до него…
- Ладно, - прервал его Колька. - Ты чего за нами шёл? Шпионил?
- Да на кой мне чёрт?! - возмутился я не вполне искренне. Что ни говори, а я именно шпионил…
- Ясно. Шпионил, - подвёл итог Андрюшка и щелчком пальца бросил хабарик в костёр. - Теперь осталось выяснить - зачем.
Мне стало не по себе. Они совсем не были похожи на играющих мальчишек. Ни чуточки.
- Пацаны… - начал я, но Колька меня перебил:
- Значит так, тёзка, - он, оказывается, помнил, как меня зовут! - Ты извини. Как в кино говорили до войны - ничего личного. Но таких, как ты, за последние две недели в округе уже несколько человек отловили, так что… рассказывай давай, что и как, а потом пойдём атамана будить.
- Да я просто так за вами шёл! - возмутился я, ощущая какое-то нехорошее кисельное подрагиванье в животе. Мальчишки засмеялись - все четверо:
- Ага, - сказал Димка, - играл просто, - и они опять засмеялись.
- Ну тогда так, - Колька усмехнулся. - Тогда мы сейчас вон тот кусок жести нагреем докрасна и тебе под ноги положим. Давай, Борь.
Борька сделал ещё одну затяжку, тоже бросил окурок в костёр и, поднявшись, переложил в огонь большую прямоугольную жестянку. Сел на своё место.
У меня в животе сжался комок.
- Да вы чего! - вскрикнул я.
- А ты что думал - это и правда игра? - и Димка вдруг сжал мои щёки с обеих сторон пальцами - как клещами. Я увидел совсем близко его осатаневшие глаза. - Ты знаешь, сколько у нас похоронок в станице?! Сорок три уже! Тридцать шестая на моего папку была! Ещё добавить решил?! На кого работаешь, гадина?!
- Пу… фти… - с трудом выговорил я. Он правда отпустил, тяжело дыша. - Пацаны, - я постарался говорить спокойно. - Если вы правда меня мучить будете, то как же вы не понимаете - я всё, что угодно скажу. Что вы потребуете, то и скажу.
- Вообще-то он правильно говорит, - заметил вдруг Борька.
- Ты же сам его скрутил, - повернулся к нему Димка.
- Скрутил, потому что про наше дело лишним знать нечего. А что он шпион… - Борька покачал головой. - Чего ему тут, у нас, вынюхивать?
- У меня отец тоже погиб, - сказал я. И первый раз по-настоящему подумал об отце, как о мёртвом. К горлу подкатил комок, а страх почти исчез. - Ну хотите - давайте, пытайте, если вам охота послушать, как человек кричит. А я наслушался уже… Казаки, пуп земли! Не бомбили вас, из дому вы не убегали…
- Горло не дери и на жалость не дави, - сказал Колька.
- Ну тогда убейте, чтобы я никому не рассказал, как вы тут самогонку гоните! - выдал я.
Странно. Они опять засмеялись, но уже по-настоящему, весело.
- От дурак, - заметил Андрюшка. - Разве самогонка так воняет?
- Не нюхал, - огрызнулся я.
Они опять засмеялись. А мне - мне вдруг до дрожи внутри захотелось узнать, чем же они тут занимаются?
- Ладно, - Колька встал с ящика, в руке у него блеснул длинный, чуть изогнутый нож с наборной рукояткой. - Иди… шпион.
Он ловко полоснул по верёвкам - раз, два, три, четыре - ножом, и я почувствовал, что свободен.
- Может, всё-таки… - начал Димка. Колька махнул рукой, убирая нож в рукав:
- Да ясно всё…
- Пацаны, а что вы тут делает? - не удержался я, подбирая сапоги.
- Пацана ты в зеркале увидишь, - сказал Борька, - а мы, слава богу, казаки.
Он сказал это без наигрыша. Я вздохнул. Пожал плечами. И, натягивая сапог, увидел сбоку от той, второй двери предмет, небрежно закинутый рваным брезентом.
Предмет, мне хорошо знакомый.
Я выпрямился.
- Это что, MZ-34?
- Откуда знаешь? - быстро спросил Колька.
- Отцовская фирма аэроклуб спонсировала, я летал. На "грифе". Такой же точно MZ-34 на нём стоял.
- Отец шишкой был, что ли? - усмехнулся Борька.
- Был, - кивнул я спокойно. - Исполнительный директор. Ну и что? Его бомбой накрыло. Не стали разбираться…
- Погоди, не об этом речь, - Колька подошёл ко мне. - Ты в движках что, разбираешься?
- Пока техминимум не сдашь, летать не допускали, - ответил я.
- Слушай… - Колька задумался. Андрюшка недовольно сказал:
- Ну не вздумай, сотник, он же иногородний…
- А по-моему можно, - заметил Борька. - Зря ты, братишка, на него прёшь. Дим?
- Не знаю, - отрезал Димка. И тут же добавил: - Но вообще-то не помешало бы.
- Слушай, тёзк… - Колька подошёл ко мне, усадил на стул, с которого всё ещё свисали обрывки верёвок. - Ты вообще как про эту войну думаешь?
Я промолчал. Мне пришлось сделать усилие, чтобы осознать тот простой факт, что вот сейчас, вот в этот самый момент - идёт война. И я сказал честно и растерянно:
- Я не знаю.
- Ну например, тебе нравится, что они в своих листовках пишут - России больше нет? - Колька усмехнулся. - Нам, например, очень нравится. Янки что обещают? Все казачьи области - самостоятельными республиками сделать. Казакам - всякие льготы. В армию набирать к себе, за хорошую плату. Так и пишут! Пять лет отслужил - дом и пожизненную пенсию. Даже чеченские земли нам отдадут - вон, терцам. Наши генсеки отняли, президенты не вернули, а они - отдадут. А Россия - да пошла она… - он пожал плечами.
- Да пошли вы сами! - вдруг вырвалось у меня. Я вскочил, чувствуя, как неожиданный, невесть откуда взявшийся гнев наливает мои непроизвольно сжавшиеся кулаки свинцом. - Предатели! Правильно я про вас читал, что вы ещё в Великую Отечественную фашистам продались! Ваши старшие тоже только и думают, чтобы им сэндвич долларами намазали, или вы тут одни такие умные?!
Слова у меня кончились. Вот странно, откуда они вообще взялись-то, я ж ни про что такое и не думал никогда, а тут - выдал, как из пулемёта! А теперь стоял и тяжело дышал, обводя всех четверых взглядом.
- Ого, - сказал Андрюшка.
- Ну тогда пошли, - сказал Колька.
- Куда?! - ощетинился я.
- Пошли-пошли, - он положил руку мне на плечо. - Посмотришь, какой самогон мы тут гоним… иногородний.
* * *
Их было девять. Точнее - восемь; четыре хорошо мне знакомых "грифа", три "блюза", один ТХ-42. Двухместные парапланы стояли вдоль щелястой стены низкого ангара в ряд. Девятый "гриф" висел на стропах в полуразобранном - или полусобранном? - виде.
Вообще-то они отличались от тех ярких машинок, на которых я летал в клубе. Снизу покрашенные серо-синей, сверху - маскировочно-пятнистой гаммой. Движки закрыты какими-то коробками, под двойным сиденьем проходит толстый стальной лист. На сиденьях - номера, на носовых обтекателях - сине-малиново-зелёный круг; три буквы: ККВ; названия - на каждом своё: "Атаманец", "Потёртый Гарри", странное "Саш'хо", ещё какие-то…
А ещё потом я понял, что чехлы на "грифах" - это пулемёты.
- Вот так, - сказал Колька тихо. - Вот это, значит, наши коняшки. Тут раньше - давно - аэроклуб был. Потом разорили его… лет пять назад - восстановили, матчасть в другое помещение вывезли, подальше. Мы там занимались, в этом клубе… А тут осталось всякое-разное. Мы пошустрили, глядим - можно машины собрать, только руки приложить. Вот и… приложили.
- И что вы хотите делать? - спросил я, хотя ответ знал отлично.
- Воевать, - ответил Колька.
- На этом?! - я уставился на него.
- Э-э-э… - протянул он. - Да ты, я вижу, только кино про ночной дозор и Гарри Поттера смотрел…
- Да ты объясни! - у меня не было сил злиться.
- Лады. На парапланах ещё двадцать лет назад абхазы с грузинами воевали. И очень хорошо получалось…
- С грузинами! - я аж всхлипнул. - А сейчас против нас что - грузины?! Да янки ваших
бумажных голубей своими "пэтриотами"…
Общий смех не дал мне договорить.
- Вы что в больших городах, правда все такие дикие? - добродушно спросил Борька. А Колька терпеливо продолжал:
- Значит так. Как раз в том-то и фишка, что ни фига они ни "пэтриотами", ни радарами параплану не сделают. Он может идти над травкой, где его ни радар, ни ракета не возьмут. А может планировать по сто с лишним кэмэ с выключенным двигателем. Хочешь - гранату прямо в танковый люк положишь.