Мадам Анну Николаевну Кукушкину действительно знал каждый в этом квартале, и даже больше: с её рук здесь кормились и городовые, и постовые, и околоточные, и даже сам господин полицмейстер не брезговал принимать от нее подарки. Надо заметить, очень роскошные подарки. Анна Николаевна могла себе это позволить, ведь как - никак она была самой крупной скупщицей краденого в Москве. Помимо скупки похищенного барахла и драгоценностей у домушников и шниферов, мадам содержала два нелегальных публичных дома, одну опиум курильню, три катрана, в которых с её разрешения, отстегивая покровительнице долю малую, трудились в поте лица профессиональные каталы всех мастей. Довольно часто её услугами пользовались блинопеки и фармазоны. К тому же мадам располагала рядом конспиративных квартир, где можно было пересидеть лихие времена, и которыми частенько пользовались мошенники находящиеся в розыске. На все проделки мадам Кукушкиной полицмейстер Огарев, добрейшей души человек, милостиво закрывал глаза, получая в очередной раз в дар то орловского рысака, то чудную борзую. Кроме всего прочего, Анне Николаевне помогало природное обаяние, большие деньги и обширные связи, она была аристократкой голубых кровей, а её покойный супруг, всамделишный князь Николай Александрович Кукушкин, тянувший род от самих Рюриковичей, водил знакомства с очень влиятельными людьми. Был у князя один грешок, очень уж он любил перекинуться в картишки. Что-что, а играл Николай Александрович знатно - он был не просто заядлым игроком, он был каталой высшего класса. Садившиеся играть с ним за один стол, случалось, враз лишались целых состояний. Состарившись, Николай Александрович, катавший лопухов всю свою сознательную жизнь, не мог просто так отказаться от прежней профессии - он открыл свой собственный игорный дом. После смерти мужа мадам Кукушкина лишь укрепила хозяйство, присовокупив к катрану публичный дом и опиум курильню. Через несколько лет безупречного ведения дел, мадам стала пользоваться бешеной популярностью в преступных кругах Москвы. Именно благодаря близости этим самым кругам с ней познакомился Саша Галанов, известный среди бродяг как Шныра. Удачливый щипач Шныра сразу завоевал расположение мадам - Саша работал только с состоятельными клиентами. Он посещал балы и дорогие салоны, театры и балет. Ему фартило, и довольно часто он подбрасывал мадам раритетные вещички, технично отработанные на какой-нибудь светской вечеринке. Последний раз он прокололся случайно - тиснул лопатник у фраера ушастого, а фраер оказался ни много, ни мало, зятем самого обер-полицмейстера Угрюмого. Обер быстро поставил на уши всю Москву, пообещав за информацию щедрое вознаграждение. Сашу взяли с поличным: помимо лопатника, он снял с клиента еще и золотые запонки ручной работы, которые как раз нес на продажу все той же мадам. Отвесили Шныре на полную катушку: двадцать пять лет рудников, и ни какие связи не смогли ему помочь. Но удача не оставила своего любимца - на этапе Шныре удалось бежать с помощью взломщика Дубова и случайно обнаруженного лаза. По прибытии в Москву, Саша направился прямым ходом к мадам Кукушкиной, прихватив с собой нового кореша. У дверей беглецов встретил привратник - суровый мужик, заросший черной разбойничьей бородой по самые глаза, не чесанный и опухший с похмелья, но, тем не менее, одетый в чистую золоченую ливрею.
- Куды! - проревел он, загораживая вход широкой грудью и обдавая гостей перегаром. - Мадам отдыхают! Не велено пущать!
- Слушай, Степан, - вкрадчиво обратился Шныра к привратнику, - я конечно понимаю, что доброта Анны Николаевны не знает границ, но так распустить прислугу… Как принимаешь дорогих гостей, скотина?!!! - брызжа слюной, неожиданно заорал он на опешившего привратника. - Батогов давно не получал?!!!
- Алексан Саныч, кормилец, - узнал Шныру бугай, - не ожидал! Я ж думал…
- Тебе думать не положено, - оборвал привратника Алексан Саныч, он же Шныра, - тебе положено помнить нужных людей в лицо!
- Виноват! - бугай вытянулся по стойке смирно. - Прикажете доложить?
- Давай, докладывай, - распорядился Шныра, проходя в гостиную. - А нам пускай горло смочить принесут! Да побыстрее!
- Сей минут исполним! - отрапортовал бугай и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, исчез в глубине дома.
Шныра плюхнулся на низкий диванчик.
- Присаживайся, Прохор, - пригласил он товарища, - чувствуй себя как дома.
Едва только Дубов присел на краешек дивана, как в гостиной появилась нарядно одетая горничная с подносом в руках. На подносе стояли два узких запотевших бокала, заполненных рубиновой жидкостью.
- О! - воскликнул Шныра, стягивая с рук перчатки. - Вот это другое дело! Бери, Прохор, бокал. Наконец-то нам начало фартить! За это надо выпить!
- Мальчики, мальчики, - раздался мелодичный голос, - разрешите и мне разделить вашу радость?
Гости обернулись - никто из них не заметил появления хозяйки. Дубов смутился - для мужчины непозволительно пропускать таких женщин. Мадам была очаровательна, в свои сорок семь она все еще выглядела роскошно, пребывала в "самом соку", как любил выражаться господин полицмейстер Огарев.
- Анна Николаевна, голубушка, - Шныра припал губами к руке хозяйки дома, - как же я рад вас видеть!
- Поверьте, Сашенька, - ответила Анна Николаевна, - я рада не меньше вашего! После приговора я, право, не надеялась увидеть вас так скоро!
- Человек, мадам, предполагает, а Господь располагает, - сострил Саша. - Его милостию, да с помощью моего нового товарища, нам удалось порядком сократить наше вынужденное отсутствие.
- О! - воскликнула Анна Николаевна, окинув недвусмысленным взглядом крепкую фигуру Прохора. - Сашенька, представьте мне поскорее этого молчаливого молодого человека, оказавшего вам неоценимую услугу.
- Прохор Дубов, великий знаток замков и запоров, - сказал Саша, - волею судеб оказавшийся с вашим покорным слугой на одной цепи. Только с его помощью "запоры рухнули - свобода воспряла радостно у входа".
При упоминании своего имени Прохор почтительно склонил голову.
- Полноте, - остановила его мадам Кукушкина, - у нас все по-простому. А сейчас, мальчики, - хозяйка взяла гостей под руки, - мы закатим пир на весь мир!