6
Пока Махо тупо рассматривал плакат "Овладевай почерком чемпиона", появившийся неизвестно откуда, институт наполнялся слухами. Поговаривали о реорганизации, слиянии и переориентации. И чем больше об этом говорили, там меньше это нравилось. Слишком уж явно попахивало окопами.
Когда-то давно волна увлечения наукой захватила Махо, и он стал биохимиком. Четвертый год идет война, многое изменилось. Занятия чистой наукой теперь не поощряются. Не даром три четверти сотрудников института работают над созданием экономичных гербицидов. Но и этого оказалось мало, сейчас где-то наверху решается судьба института. Формально каждому будет дано право сделать выбор, но, в действительности, все уже решено заранее. Тем, кого военные признают профессионально пригодными, будет предложено принять участие в работах над Проектом, остальных выставят за дверь. А там перспектива одна - пехотный батальон и в окопы. Что это за Проект такой, никто не знает, но заниматься им все-таки значительно привлекательнее - изумительные возможности, белый халат, зарплата в конверте… Исследования, представляющие интерес для национальной безопасности, всеобщее уважение, никаких финансовых затруднений, Нужна центрифуга - пожалуйста. Электронный микроскоп - не забудьте расписаться.
"Просто чудо, что есть люди, которые работают в таких условиях, - подумал Махо. - И у меня все это было бы, если бы не проклятая неприязнь к военным!"
Ему почему-то всегда казалось, что военные от науки постоянно занимаются чем-то грязным, преступным. Что ж, можно было и дальше строить из себя пацифиста и интеллектуала и твердить под нос: "Я пацифист, я пацифист," но эту болезнь быстро вылечивают в окопах. Там все проще, хочешь жить - огнемет на плечо и шагом марш выбирать позицию.
Неожиданно открылась дверь, и на пороге показался директор института. Было видно, что он взволнован. За ним в комнату вошли бравого вида полковник и человек в штатском. Махо поднялся и поздоровался.
- Вот, - сказал директор. - Махо. Это он и есть.
"Если меня допустят к Проекту, видит бог, ломаться я не буду", - подумал Махо.
- Вот зтот? - спросил штатский.
Он пристально посмотрел Махо в глаза, в потом сказал, обращаясь к директору:
- Оставьте нас. Мы к вам зайдем позже.
Директор неловко поклонился и вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Полковник подошел к двери, подождал мгновение, затем открыл ее, сказал: "Идите, идите," и вернулся в комнату. Махо стоял и ждал. Полковник с сомнением разглядывал его. Он привык не верить штатским.
- Ладно, - сказал он, решившись. - Введите в курс дела. Человек в штатском достал папку и начал читать. - Пото Махо. 24 года. Холост. Биохимик. Печатные работы есть. Проверку прошел. В попустительстве не замечен. К либералам относится с осторожностью. В антигосударственных выступлениях не замечен. - Хорошо, - сказал полковник. - Ближе к делу. - Институт прекратил свое существование. Работа над Проектом будет осуществляться в наших специальных учреждениях. Вам предоставляется возможность принять посильное участие в выполнении задания особой важности, имеющего огромное значение для Министерства Обороны. Беспрецедентный случай… Он замолчал, а потом вдруг мрачно, не скрывая своего раздражения, произнес сквозь зубы: - Ты что, не доволен? Почему я не могу прочитать на твоем лице радости? Признан негодным к строевой? На воду в колене не надейся! Сейчас на это плюют. С такой ерундой - прямая дорога в действующую. А если и в самом деле возникнут затруднения с призывом, то я всегда к твоим услугам. Протолкну! Вижу, не пахнет у тебя белым листком. И это хорошо.
Махо принялся оправдываться.
- Молчи, - неприязненно сказал полковник. - Надоело. И почему они всегда так много говорят? - спросил он у штатского.
- Я думаю, это у них от страха. Перемен боятся.
Махо замолчал. Что он мог сказать? Разве они не имеют права говорить так, как это у них принято? Имеют. Они благодетели. И что бы они ни сказали, что бы ни сделали, надо стоять и молчать, думая об одном - об окопах, о грязи, о сержанте, для которого нет большего счастья, чем заставить тебя ползать в этой грязи. Не тем война страшна, что там стреляют и убивают, а тем, что просыпаешься однажды в казарме и чувствуешь, что осталось в тебе чуть меньше человеческого. Страшно постепенно превращаться в подлеца; страшно стать таким, как вот этот румяный, довольный собой полковник. - Ладно, успокойтесь. Это я пошутил, теперь о деле. Благодаря борьбе на дальних рубежах, в наши руки попал живой Гремучий Клоп. Вы должны понимать, какое огромное значение имеет этот факт. Впервые мы можем непосредственно исследовать это странное существо м выработать эффективные методы борьбы с ним. Там, в окопах, наши люди… Они взывают к нам, и мы должны протянуть им руку помощи. От нас, от нашей лаборатории сейчас зависит конец войны. - Получать будете двойной оклад, - вмешался полковник. - В бухгалтерии возьмете ключи от новой квартиры. Если будут вопросы, обращайтесь к господину Ропоту. Они ушли, и Махо остался один. Все произошло очень быстро и неожиданно, хотя он и готовился к этому. "Напрасно радуетесь, грязные свиньи, - в бессильной злобе твердил про себя Махо. - Это мы еще посмотрим, чья возьмет. Я буду работать на вас, а вы будете работать на меня. Главное - я получу возможность самостоятельно работать, высшую благодать по нынешним временам. И деньги будут, деньги это тоже важно. Но вам не скрутить меня. У меня есть то, что вам никогда не сломать - мой мозг. Я умнее вас, черт меня разгрызи. Так что еще неизвестно, кто из нас останется в выигрыше".
7
Тяжелая дверь открылась, и Махо оказался на улице. Голова разламывалась от боли.
Легкий дождь распугал прохожих, и на тротуарах было непривычно свободно. Он брел по пустым улицам, не обращая никакого внимания на уютно светившиеся витрины, на музыку, доносившуюся из кабачка "Теплые глаза", сегодня был непростой день.
Наконец-то все стало ясно. Приходится сознаться, что супермен из меня не получился. Как, впрочем, и большой ученый. Сижу, делаю, что прикажут. Типичный маленький человек. Правда, мне все уши прожужжали, что дело, которым я занимаюсь, имеет государственное значение, отсюда и все привилегии. Получается, я - важная персона? Но… Вот раньше - и энтузиазм, и желание работать днем и ночью… А теперь что - ходишь вокруг этого Клопа на цыпочках, снимаешь замеры… И смотри, не поцарапай - другого такого нет. А он, сволочь, жрет, как слон, а позавчера вырвался и раздавил двух лаборантов. Хорошие такие ребята были… И я, идиот, рассчитывал затеять с этими грязными свиньями соревнование в логике. Я, видите ли, умней их, я обведу их вокруг пальца, вывернусь. Вот, помню, удивился, когда выяснилось, что им на мои логические построения плевать двадцать раз - у них приказ. И что бы я ни говорил, какие бы доводы ни приводил - я обязан его выполнять. Не в шахматы играем…
Кто-то поймал Махо за рукав, он вздрогнул, увидев прямо перед собой выпученные глаза с неприятным блеском.
- Здравствуйте, меня зовут Мас-Капф.
- Ну и что?
- Как, вы не знаете Мас-Капфа?
- Генерал?
- Я тоже Мас-Капф, другой.
- Что вам нужно, Мас-Капф?
- Если вас не затруднит - господин Мас-Капф.
- Ну хорошо, господин Мас-Капф. Так что вы хотите?
- Мне нужно, чтобы вы всмотрелись. Всмотритесь!
- Во что?
- Вглубь!
- Ну и…?
- Тогда вы поймете. Да здравствует всеобщность! - закричал Мас-Капф и принялся размахивать руками.
"Идиот," - подумал Махо.
- Кто вы такой?
- Я - вестник!
- Да вы просто идиот!
- Сам ты идиот!
Махо ускорил шаг.
- Порторбуренция акстазиса! - послышался сзади иступленный крик Мас-Капфа.- Ура!
Махо вбежал в свой подъезд, отдышался. Сейчас бы вымыться, встряхнуться. Может быть, все и пройдет. Он вошел в комнату, разделся. острые колючки воды из душа впились в тело, и Махо ощутил приятную усталость. Все-таки он устал сегодня - сначала выбивал вакцины, потом канитель с режимным отделом, а затем, лечили эту гадину. Клоп, скажи кому - не поверят, умудрился простудиться и чихал так, что вся лаборатория тряслась. А потом, как заревет - стекла полопались. Слава богу, не было под рукой гранатомета - пристрелил бы, ей-богу, пристрелил. Фонограммы, флюорография… А его бы мерзавца под пресс. Уши заспиртовать. Так нет - приходят люди из Генерального штаба, здороваются за руку. "Родина в вас верит. Мы все ждем с нетерпением продвижения вперед. Ура". Вот он где у меня сидит. Видеть его не могу… Не успел он вытереться, как в дверь позвонили.
- Одну минуточку! - Махо накинул халат.
- Честь имею представиться, Цезарь П.С. Войгерштель,- с гордостью сказал посетитель.
- Очень рад. Чем, собственно, обязан?
- Буду краток, - сказал Цезарь П.С. Войгерштель и, отстранив Махо, решительно вошел в комнату.
- Буду краток, - повторил он. - Я являюсь представителем местного филиала Общества Содействия.
Видимо, это сообщение не произвело на Махо того впечатления, на которое рассчитывал Цезарь П.С. Войгерштель. Тогда он принялся расхаживать по комнате. Махо с неудовольствием отметил военную выправку гостя.
- Мы будем строить мост, - гаркнул Цезарь П.С. Войгерштель. - Мы будем строить стратегический мост.
- Простите, не улавливаю связи…
Цезарь П.С. Войгерштель вопросительно посмотрел на Махо.
- Я не совсем ясно представляю себе, какое отношение к этому мосту имею лично я,- искренне удивился тот.
- Самое прямое!
- Здесь какое-то недоразумение. Видите ли, я - Пото Махо. У меня есть справки…