- Которого вы называете Великим Зомби… Он все еще там, в замке Вольфбург?
- В Охотничьем домике посреди пруда. Это в задней части крепостного двора, в густом парке, тоже огражденном крепостными стенами. Под охраной четверых моих людей.
- Он нам еще понадобится, Скорцени.
- И он нам действительно понадобится, - пророкотал своим зычным басом Скорцени. Штурмбаннфюрер прекрасно помнил, что превращение этого шута-интенданта из 2-го отдельного батальона дивизии СС "Мертвая голова" в Имперскую Тень происходило по личному указанию и под личным контролем самого фюрера.
- Объявите, что отныне он - оберштурмфюрер СС.
- Объявлю. Хотя он вряд ли обрадуется такому повышению, поскольку уже предпочитает считать себя просто… фюрером. - И Скорцени мало интересовало сейчас: воспримет эти его слова бывший ефрейтор Шикльгрубер как шутку или не воспримет. Он, Скорцени, получил задание подготовить двойника фюрера, и он, черт возьми, его подготовил.
- Переведите его на какое-то время на гору Броккен. Комендант лебенсборна "Святилище арийцев" Эльза Аленберн позаботится о том, чтобы сделать его жизнь более или менее достойной… Имперской Тени. - Скорцени прекрасно понял, что Гитлер хотел произнести: "достойной фюрера", - но не решился. Как не решился и тогда, когда Отто знакомил его с Великим Зомби впервые. Уже в который раз - не решился.
- В Альпы, на массив Гарц. Пусть побудет там, где зарождается новое поколение арийцев… - как бы расшифровывал замысел фюрера Отто Скорцени.
- Это правда, что он пародировал меня?
Все еще прижимая трубку телефона к уху, Скорцени нервно повел подбородком. Всем, кто хотя бы что-нибудь знал о шутовстве Манфреда Зомбарта, хотя бы слышал о его казарменных лицедействах краем уха, он приказал молчать. Тогда каким образом и от кого именно фюрер узнал о них?
- Он не пародировал, он подражал вам, фюрер, - спасительно вспомнил Скорцени слова бригадефюрера Пауля Хауссера. И чуть было не добавил: "Я, старый солдат, понимаю это так".
- Не скрывайте, Скорцени, - пародировал. За что и был арестован агентами СД, причем, насколько мне известно, прямо в казарме батальона СС. Нам всем очень повезло, что я вовремя узнал об этом.
- Тем не менее его расстреливали. Причем расстреливали уже тогда, когда вы почти слепили из него Имперскую Тень.
- Как вы понимаете, это была всего лишь имитация расстрела, естественно, согласованная со мной.
- Но мне сказали, что какой-то офицер СС действительно сорвался и чуть было не застрелил его.
- Этот гнев тоже был учебным, - глазом не моргнув соврал Скорцени. - На самом деле это был "расстрел" унтерштурмфюрера Манфреда Зомбарта, которого, как двойника фюрера, обязательно следовало "расстрелять", чтобы избавить от прежнего естества.
Поверил ему Гитлер или нет - выяснить это Скорцени уже вряд ли когда-нибудь удастся. А вот то, что идея инсценировки "расстрела фюрера", пусть даже в облике его двойника, вождю не очень-то нравилась - это стало понятно сразу же. Другое дело, что продемонстрировать свое неудовольствие по этому поводу он тоже не решился.
- Не упускайте его из вида, Скорцени, - резко повысил голос фюрер. - Какие бы задания вы ни выполняли, никогда не забывайте о том, что за вами - Имперская Тень, которую теперь уже следует готовить по-настоящему и никогда не упускать из вида. И… помните: папка "База-211"!
"Брофман! - сказал себе Скорцени, как только Гитлер положил трубку. - Информация исходит от профессора Брофмана, лагерный номер 1378213, которого я привлекал к созданию образа Имперской Тени. И понятно, что не сам он пришел к фюреру с этими нежелательными подробностями, а кто-то заставил все еще не сожженного в крематории еврея-профессора поделиться с ним этими "великосветскими сплетнями". Хотелось бы знать, кто именно, дьявол меня расстреляй!"
Скорцени взглянул на аппарат прямой имперской связи, словно бы решался: а не позвонить ли фюреру и не уточнить, от кого именно он получил эти сведения. Хотя на самом деле это уже было не столь важно. Штурмбаннфюрер всегда опасался, что рано или поздно Гитлер узнает о казарменном шутовстве Зомбарта и реакция его может быть самой резкой.
Фюрер, рассуждал он по этому поводу, давно перестал мудро воспринимать любые, пусть даже самые незначительные критические замечания в свой адрес, и кто знает, как он отреагирует на сведения о том, что некий офицер СС пародировал своего фюрера прямо в казарме батальона дивизии СС "Мертвая голова". Как и о том, что никто из офицеров СД, арестовывавших лицедея и занимавшихся его делом, не сообщил о столь вопиющем случае рейхсфюреру СС Гиммлеру, который, конечно же, доложил бы об этом ему, Гитлеру.
Теперь же Скорцени мог сказать себе, что и этот риф он благополучно миновал. По крайней мере, так ему казалось. Он ведь прекрасно понимал, что вторгается в самую сокровенную часть бытия высшего руководства рейха.
12
Январь 1939 года. Антарктика.
Борт германского авианосца "Швабенланд".
Едва командир корабля барон фон Риттер отдал приказание вахтенному офицеру, как в наушниках вновь послышался голос. Однако теперь он уже принадлежал не капитану субмарины Блэку, а какому-то иному человеку, который, к тому же, обратился к нему на немецком, пусть и довольно странном.
Голос у этого человека был мужественно-резким, а каждое слово он произносил так, словно выкрикивал каждый слог в отдельности. К тому же, слова он выговаривал с каким-то странным акцентом - глотая окончания и произнося отдельные звуки так, словно они зарождались у него не на выдохе, как это происходит у абсолютного большинства землян, а на вдохе. В общем, он напоминал иностранца, который, так и не овладев чистым немецким, умудрился лет десять прослужить фельдфебелем в берлинской унтер-офицерской школе.
- Мы не будем встречаться на вашем корабле, господин фон Риттер. - Это невозможно.
- С кем я говорю?
- Вам уже объяснили. Я - гость капитана Блэка. Обращайтесь ко мне Господин Консул или просто Консул, вместо традиционного имени. Нам нужно встретиться. Это в ваших интересах.
- Что вы предлагаете?
- Вы спускаете на воду бот и поднимаетесь на борт субмарины "Атлантис". Время, которое вы проведете на субмарине, многое прояснит для вас, а главное, сделает вашу экспедицию более осмысленной.
- Вполне допускаю, господин Консул.
- Вот видите, мы уже начинаем понимать друг друга. На борт поднимаетесь один. Матросы возвращаются к борту "Швабенланда" и ждут вашей команды. У вас возникли вопросы?
- Естественно. Причем не только у меня, но и у всего высокого собрания.
- Зададите их на субмарине, капитан цур зее. Жду.
Поняв, что связь прервалась, фон Риттер вопросительно взглянул на все еще находившихся на мостике Готта и гаупт-штурмфюрера Крозетта.
- Меня ждут на субмарине, господа. Капитан субмарины "Атлантис" назвал себя Блэком, а беседовать со мной собирается человек, именующий себя Консулом Внутреннего Мира. Что скажет по этому поводу высокое собрание?
Офицеры молча и как-то слишком уж беспомощно переглянулись.
- Я так понимаю, что мы получили приглашение, проигнорировать которое не имеем права, - произнес фон Готт.
- Глубокомысленное наблюдение.
- Пока что они ведут себя довольно миролюбиво, но…
- Пока что - да… - согласился с ним Крозетт. - Но я предлагаю поднять самолет в воздух и барражировать над субмариной все то время, пока идут переговоры.
- И какова цель этого вашего барражирования? - поинтересовался фон Готт. - Пустить субмарину на дно вместе с командиром "Швабенланда"? Гениальное решение!
- Но у нас нет иного способа воздействия на команду субмарины, - возмутился командир морских авиаторов. - Наше кормовое орудие - против их торпеды? Мы его и расчехлить не успеем!
- И даже не будем пытаться, - заверил его фон Риттер.
- Радист и телеграфист уже наверняка связались с Берлином, - сказал старший офицер. - Предлагаю потянуть время, дождаться ответа.
- Какого? - не очень бодро парировал Риттер. - Что, сидя в Берлине, можно посоветовать командиру судна, на борт которого прямой наводкой нацелены два торпедных аппарата? И от кого конкретно ждать ответа: от адмирала Редера, от Геринга или, может, поиграть на нервах самого фюрера?
- Тоже верно, - поскреб заросший подбородок фон Готт. - Но в любом случае, при любом раскладе сил самое время позвонить адмиралу Редеру.
- Разве что - как тестю, - обронил фон Риттер. - Да и то - не думаю, что именно этому звонку давно отбившегося от рук зятя он сколько-нибудь обрадуется.
Рослый, тучный, почти медведеподобный, этот человек буквально источал из своих мощных мышц какую-то неуемную физическую силу. Риттер уже знал, что старший офицер "Швабенланда" происходил из давно обедневшего дворянского рода и что отец его, все еще сохранявший за собой наследственный титул барона, в течение многих лет зарабатывал себе на хлеб обычным дровосеком. Причем самое странное заключалось в том, что занятие сие барон фон Готт-старший считал вполне приемлемым для себя.