Луиза погладила его по щеке, затем нежно прикоснулась губами к его губам. Глаза ее сияли от восторга.
- Это не имеет значения, милый. Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, Луиза. Я так тебя люблю! - Филипп бережно опустил ее на траву, скинул с себя камзол и склонился над ней. - Знаешь, - произнес он с таким виноватым видом, будто признавался в каком-то неблаговидном поступке, - у меня еще не было женщин. Честное слово! Ты… ты моя первая, моя единственная…
Луиза вдруг всхлипнула и задрожала.
- Господи! - прошептала она, поняв, что сейчас произойдет. - Господи…
- Что с тобой, родная? - всполошился Филипп. - Почему ты плачешь? Ты сомневаешься, что я люблю тебя?
Луиза рывком прижалась к его груди.
- Я знаю, мы не должны…
- Почему? Разве ты не любишь меня?
- Люблю, но…
- Ты боишься? - спросил Филипп. Только с некоторым опозданием ему пришло в голову, что она может страшиться близости с ним, как он страшился близости с другими девушками. - Ты боишься разочароваться во мне?
Луиза немного отстранилась и удивленно посмотрела на него. Взгляд ее выражал непонимание - то самое непонимание, которое неотступно следовало за ними всю их недолгую супружескую жизнь.
- Я не боюсь разочароваться в тебе, - мягко сказала она. - Ведь мне не с кем тебя сравнивать. Я боюсь… просто боюсь…
- Боишься, что я не люблю тебя? - вдруг осенило Филиппа. - Что я только притворяюсь, изображая любовь? Что я просто хочу соблазнить тебя? Ты не веришь мне?
Луиза покачала головой.
- Я верю тебе. Верю…
- Тогда почему ты такая грустная? Почему в глазах твоих слезы?
Луиза обречено вздохнула.
- Это от счастья, милый. Вправду от счастья… и от страха. Я боюсь, но не чего-то конкретного, а просто потому, что мне страшно. Страшно и все тут, ведь это так естественно. - Она перевела дыхание, набираясь храбрости. - И, пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Лучше поцелуй меня.
Филипп заглянул вглубь ее прекрасных карих глаз и будто растворился в них целиком. В этот момент весь окружающий мир перестал существовать для него. На всем белом свете были только он, она и любовь, соединившая их неразлучными узами. Любовь, которую он так долго ждал и которая, наконец, пришла.
"Люблю!" - шептали его губы.
"Люблю!" - стучало его сердце.
"Люблю!" - пело все его существо.
Он познавал любовь. Ему еще предстояло испить эту чашу до дна - радость и горечь, муку и наслаждение, боль и блаженство, надежду и отчаяние…
6. МУЖЧИНА
Солнце клонилось к закату. Филипп лежал, растянувшись на траве, и бездумно глядел в небо. На его груди покоилась голова Луизы, ее волосы щекотали ему шею и подбородок, но он не убирал их - щекотка была приятной. И вообще, все связанное с Луизой было ему приятным. Филиппу казалось, что он не лежит на земле, а парит в воздухе. Все его тело охватывала сладкая истома, мысли в голове путались, порой устремляясь в самых неожиданных направлениях, но над всем этим доминировало всепоглощающее чувство спокойного и безмятежного счастья.
В том, что он испытал с Луизой, было нечто фантастическое. Его ощущения не поддавались никакому анализу, их невозможно было разобрать по косточкам и разложить по полочкам. Теперь-то Филипп понял, что нет и быть не может ответа на вопрос: "Что такое любовь?", ибо она - один из абсолютов бытия, явление такое же безусловное, как рождение и смерть, это одно из таинств жизни, и пытаться описать его так же бессмысленно, как объяснять, почему через две точки на плоскости можно провести лишь одну прямую. Банальный акт физической близости оказался чем-то несравненно более значительным, чем просто плотское удовлетворение душевных порывов. После этого Луиза стала для Филиппа не только дорогим и родным существом, но как бы неотъемлемой частичкой его самого, кровью и плотью его…
Луиза заворочалась и подняла голову.
- Кажется, я задремала, - сонно сказала она, моргая глазами. - Я долго спала?
- Нет, дорогая, - ласково ответил Филипп. - Самую чуточку.
- Это сколько?
- Ну, четверть часа, максимум - полчаса.
Луиза тяжело вздохнула и крепко прижалась к нему.
- Что случилось? - спросил Филипп. - Почему ты вздыхаешь?
- Да так, ничего. Просто… просто я думаю…
- О чем?
Она снова вздохнула.
- Ну как ты не понимаешь?! Я думаю о том, что произошло.
- А-а!.. Однако чем ты встревожена? Ведь все было прекрасно, замечательно, великолепно… Или нет? По-твоему, я сделал что-то не так?
- Ах нет, Филипп, не в том дело. Вовсе не в том.
- А в чем?
С минуту Луиза помолчала, прежде чем ответить.
- Мне очень неловко, ужасно неловко. Что подумает мой кузен? Что подумают мои родные? Что подумают все остальные? Вчера Эрнан рассказывал мне про тебя и вполне серьезно заявил, что боится знакомить меня с тобой. Ему-де стыдно будет смотреть в глаза моим родителям, если ты соблазнишь меня.
Филипп поднялся и сел на траве.
- Так вот ты о чем! - наконец дошло до него. - Вот что тебя беспокоит!
- Ну да, - в смятении кивнула она. - Это меня и беспокоит. Но только не подумай, что я сожалею, дорогой. Я ни о чем не сожалею. Ни о чем…
Филипп наклонился к ней и поцеловал ее в губы.
- Глупышка ты моя! Как плохо ты обо мне думаешь. Ведь я люблю тебя и хочу на тебе жениться.
Луиза вздрогнула и недоверчиво поглядела на него.
- Жениться? - переспросила она. - Ты хочешь жениться на мне? Ты не шутишь?
- Никаких шуток! Завтра мой духовный падре Антонио обвенчает нас, и мы станем мужем и женой. Ты согласна?
- О боже! - в растерянности прошептала Луиза. - Боже… Это так неожиданно…
- А ты думала, я просто хотел поразвлечься с тобой?
- Ну, вообще-то… Вообще-то я думала, что между нами такая разница…
- Это несущественно, милочка, - заявил Филипп с такой безаппеляционностью, как будто сам был не до конца в этом уверен и страстно желал убедить себя в собственной правоте. - Все это кастовые предрассудки. Раньше я разделял их… пока не встретил тебя. Теперь-то я понимаю, что грош им цена в базарный день. Теперь я понимаю Эрнана, и его отца… Да что и говорить! Я жить без тебя не могу, я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, и если ты откажешься по своей воле выйти за меня замуж, я силой женюсь на тебе.
В глазах Луизы заплясали лукавые чертики.
- И как ты это сделаешь? - игриво спросила она.
- А вот как! - Смеясь, Филипп опрокинул ее на траву и осыпал ее лицо поцелуями. - Попробуй только отказать! Я зацелую тебя до полусмерти и на руках понесу к алтарю.
Луиза тоже рассмеялась, и они долго целовались и ласкали друг друга, пока вконец не выдохлись.
- Так ты согласна? - спросил Филипп, положив голову ей на колени. - Ты станешь моей женой?
- Да, конечно, я согласна. И мои родители не станут возражать. Ах! Они будут так рады за меня, так счастливы… Но согласиться ли твой отец?
Филипп нахмурился.
- Отцу моя судьба безразлична, - после короткой паузы ответил он. - По нему, так лучше бы я вообще не рождался. Думаю, ему будет все равно, на ком я женюсь. Но даже если он воспротивится… В конце концов, мне уже четырнадцать лет, я совершеннолетний и могу распоряжаться своим будущим по собственному усмотрению, ни с кем не считаясь, не спрашивая ни у кого позволения.
- Даже у папы Римского?
- Даже у папы. - Тут Филипп усмехнулся (не без грусти, надо сказать).
- Мой титул первого принца принимают всерьез только гасконцы, это тешит их самолюбие. А так никто не сомневается, что у короля Робера будут дети - ведь ему еще нет двадцати, а королеве Марии и того меньше… Галльский престол мне не светит, это всем ясно, и у Святого Отца нет причин вмешиваться в мою личную жизнь… Гм. Или почти нет, - добавил он, вспомнив о своих претензиях на родовой майорат. - Но в любом случае наш папа Павел сто раз подумает, прежде чем объявить недействительным уже свершившийся брак. А мы обвенчаемся завтра же. Свадьбу сыграем, разумеется, у Эрнана, потому что в Тарасконе отец наверняка этого не позволит. Жаль, конечно, что я не смогу пригласить всех своих друзей, но и медлить со свадьбой я не хочу.
- Почему? - спросила Луиза.
Филипп немного помедлил, затем откровенно признался:
- Из-за тех же друзей. Далеко не все из них будут в восторге, что я женюсь на тебе. Эрнан, конечно, не станет возражать, да и Симон де Бигор будет рад - ведь он влюблен в Амелину; а вот остальные, особенно Гастон… В общем, все они будут против.
- Понятно, - хмуро произнесла Луиза. - Что ж, вскоре тебе придется столкнуться с их всеобщим негодованием. Сегодня же. Или, в крайнем случае, завтра.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что сказала. К твоему сведению, почти все твои друзья гостят сейчас в Кастель-Фьеро.
- Да ну! - Филипп изумленно вскинул брови. - И кто же?
- Их очень много. Человек шестьдесят, а то и семьдесят.
- Ого! Ничегошеньки! А я об этом понятия не имею. Странно, очень странно… И когда они прибыли?
- Большинство вчера вечером, некоторые днем раньше, да и сегодня утром, перед моим отъездом на прогулку, заявилось еще несколько гостей.
Филипп покачал головой.
- Ну и дела! Эрнан определенно что-то замышляет. А если в это замешан и Гастон…
- То есть граф Альбре?
- Ты его знаешь?
- Вчера Эрнан познакомил нас.
- Стало быть, и он сейчас в Кастель-Фьеро?
- Да.
- А его сестра?
- Амелина? Увы, но я вынуждена огорчить тебя - ее нет.
На лицо Филиппа набежала краска.
- Ты что-то знаешь про Амелину?