- Изабель, - прохрипел пересохшими губами. Она замолчала, открыла опухшие глаза и уставилась на меня удивленным недоверчивым взглядом.
- Жив, - прошептала и сжала мою руку. На лице появилась улыбка, а из глаз потекли слезы, затем уже громче сказала: - Господи, Святая Дева Мария, благодарю, вы услышали мои молитвы!
- Пить хочу, - как-то промямлил, язык шевелиться не хотел.
- Господи. Сейчас, сейчас. - Она выпустила мою руку и подхватилась. Но ее шатнуло сначала в одну, потом в другую сторону, откуда-то сбоку возникла Мария и удержала.
- Куда вам, сеньора, прилягте. Шутка ли, больше суток на ногах, я все сама устрою. - Мария была единственной служанкой в замке, которая втихаря что-то смела возражать хозяйке.
- Что ты говоришь, Мария, как это - прилягте.
- Ладно. - Преодолевая слабое сопротивление Изабель, она усадила ее в кресло напротив кровати и, теперь уже не скрывая от меня своего влияния на сеньору, прокомментировала: - Отсюда тоже все хорошо будет видно, а я подам вам не воду, сеньор, а напиток.
- А может, не надо ему ведьмино питье подавать? - жалобно спросила Изабель.
- И сколько раз говорить вам, сеньора, лекарка она, лекарка. Она еще вашего отца когда-то от раны лечила, поэтому-то ее и привела. Видите, как сказала, так и получилось. Сейчас возьму чашу и помогу вам привстать, сеньор.
Не дожидаясь помощи, отмахнувшись от возражений раскудахтавшихся женщин, решил приподняться сам. Оперся на локоть - в голове молоточки стукнули громче, но ничего, на кровати уселся нормально, правда, слегка подташнивало.
- Где мы?
- В Толедо, милый.
- С тобой все нормально?
- Да, мой милый.
- Как там, мы победили?
- Конечно! Разве могло быть иначе?
- Ну да. Ну да. Какие-то крестьяне…
- А знаешь, Микаэль, это были не крестьяне. Это дезертиры во главе с некими братьями Гомес. Вот та мразь - Хулио, который посмел нацепить шпагу и выдать себя за дворянина, это младший из братьев. Старший брат - торговец, недавно разбогател и купил себе небольшое имение, там вся банда и пряталась. Сейчас мои кирасиры вместе с солдатами алькальда отправились выжигать это поганое бандитское гнездо.
- Что с людьми?
- Живы.
- Кроме вас еще пятеро ранены, сеньор, но увечных нет, - сказала Мария и подсунула под нос чашу с каким-то горьким пойлом. Ну и ладно, что горькое, зато мокрое. Капли потекли по подбородку, решил смахнуть и провел рукой по груди - ощутил саднящую боль. Опустил глаза и осмотрел себя - весь живот оказался сплошным синяком с особо темным пятном чуть ниже солнечного сплетения.
В этом месте у меня уже был когда-то синяк. В юности, на заре увлечения тайским боксом, более опытный спарринг-партнер нанес мне лоу-кик по мышце левого бедра, затем, я уклонившись от его хука, умышленно вошел в клинч, но, потеряв мобильность от боли в бедре, атаку организовать не смог и не смог уйти от мощного удара коленом. Бил он меня жестко, и синяк получился неслабым. Конечно, боец тот - идиот порядочный, но науку его запомнил на всю жизнь. Со временем в "муай тай" или в свободных поединках (так правильно называется этот бокс) научился многому, по крайней мере, элементарных ошибок больше не делал, но главное, воспитал характер. А занимался боксом очень и очень долго, считай, до старости. Зачем? А давал он мне правильный настрой - как физический, так и духовный; как по жизни, так и в бизнесе.
Синяк тот был поменьше этого, и не такой темный, но все равно после того боя дня на три я потерял стройность тела, ходил буквой "зю". Да и физически тогда был гораздо слабее себя нынешнего. А лет-то около шестнадцати и стукнуло, но выглядел сейчас, да, постарше, чем тогда.
После питья в голове чуть просветлело, и молотометр по кувалдометру стал лупить потише, а на глаза навалилась тяжесть. Изабель сидела в кресле и смотрела на меня во все глаза, как на чудо какое-то.
- Радость моя, наверное, сейчас усну. Иди к себе, отдохни, теперь я чувствую себя нормально, просто хочу спать.
- У-у, у-у, - отрицательно закачала головой.
- Сеньора, куда это годится, поспать нужно, видите, с доном Микаэлем теперь все хорошо, - уперев руки в боки, внушительно сказала Мария. - Ай! Не хотите уходить, тогда раздевайтесь и ложитесь здесь. Уж я покараулю!
Засыпая, почувствовал прикосновение теплого тела.
Спал опять же долго; проснулся, когда сквозь решетку окна на пол уже падали лучи полуденного солнца. Но это было не беспамятство, а всего лишь сон. Спал бы еще, но возмутился биологический будильник. Открыл глаза и не заметил в комнате никого, но как только стал выбираться из постели, дверь открылась и залетела Мария:
- Куда вы, сеньор?
- Пора вставать, в туалет хочу.
- Не надо никуда ходить, - она наклонилась и вытащила огромный горшок, - давайте я подержу.
- Кыш, - отмахнулся, как от назойливой мухи, она была чем-то похожа на мою кормилицу (жива ли?), так же нахальна, поэтому отстранил и сказал: - Когда был без чувств, могла делать что угодно, даже прыгать сверху. А сейчас - кыш.
- Да-да, особенно в первый день, когда всякое непотребство летело из всех ваших дыр, вот тогда я напрыгалась, да, сеньор. Хорошо, что крови не было, ни в моче, ни в рвоте. А еще я вас отмыла мокрыми тряпками.
- Ладно, не бурчи, отблагодарю тебя, - стал не спеша одеваться, прислушиваясь к боли в теле и голове. Одежда была вычищена и лежала стопкой у кровати.
- Не надо мне никакой благодарности, вы лучше, сеньор, эту благодарность на девочку перенесите.
- На какую это девочку?
- Как же на какую? Да на дону Изабеллу! Ведь я еще совсем девчонкой к ним в замок была взята, как только она родилась. С тех пор она росла на моих руках, жила на моих глазах. - Мария замолчала на некоторое время, потом так вопросительно на меня уставилась. - И как же ей теперь быть, а, сеньор?
- В каком смысле?
- Да в этом самом смысле, сеньор. С вами. А падре что скажет, - покачала она головой, помогая мне надеть белую, чистую рубашку. - Даже не представляю.
- Знаешь что, Мария. Мог бы сказать, что это не твоего ума дело, и послал бы подальше. Но не пошлю, из уважения и за твое отношение к ней и ко мне, - сказал, рассматривая на хубоне место попадания пули. Наружная, атласная сторона была аккуратно заштопана, а на внутренней - и следов никаких не имелось. Конструкция из многослойного натурального шелка оказалась настоящим бронежилетом, затем, взглянул на женщину, не удовлетворенную моим ответом, добавил: - Да, Мария, отмерено нам с Изабель совсем немного счастья, но счастье это для нас обоих - настоящее. И это все, что могу тебе сказать.
- Ваша правда, сеньор, любому человеку хочется получить хотя бы маленький кусочек счастья. - Она подняла голову, в ее глазах отражалась какая-то тоска.
- А что это за барахло валяется. - Вдруг увидел в углу чьи-то вещи. Подошел ближе и распознал отстиранный от крови и тщательно очищенный хубон, а рядом лежали ботфорты, шпага, дага и пояс Хулио.
- И никакое это не барахло, это серьезные, дорогостоящие вещи. Дон Луис сказал, что вороная кобыла этого разбойника тоже вашей считается. И ножи ваши нашлись метательные.
- Кобыла и ножи - это хорошо, особенно кобыла. А где сеньора?
- Так внизу, встречает дона Луиса и наших охранников.
- Не понял, а где они были?
- Так вместе с солдатами алькальда ездили разорять бандитское логово. Сейчас все обедать будут. Вам сюда принести?
- Нет. Сейчас спущусь в зал. Ступай.
Мария ушла, ну и я, сделав свои дела, отправился следом. Немного подташнивало и побаливало в груди, но состояние было вполне терпимым, если не прикасаться к огромной шишке на голове.
Внизу оказалось шумно. Когда спускался по лестнице, увидел толпу солдат, которые выпивали по чаше вина и направлялись к выходу. Какой-то незнакомый офицер расшаркался перед Изабель, затем Луис проводил его к двери.
Мою персону тоже встретили шумно - Педро с кирасирами "гип-гипом", а Изабель и Луис пошли навстречу.
- Оклемался, молодец, - воскликнул Луис.
- Как ты себя чувствуешь, дон Микаэль?
- Вполне удовлетворительно - благодаря твоей заботе, дона Изабелла. Мне известно, что ты не отходила от меня, когда был без чувств. Моя искренняя благодарность!
- Это мы все должны благодарить тебя. Педро говорит, что если бы не твой удар в спину бандитам, еще неизвестно, чем бы все закончилось.
Прежде чем сесть за стол, подошел к бойцам, каждого хлопнул по плечу, проявив таким образом уважение. Двое лежачих отсутствовали.
- Ты как, Антонио, в порядке? - увидел улыбающуюся рожу своего напарника.
- Я сразу же упал, как вы и говорили, сеньор, только пулей ногу зацепило. Лекарка лечила и сказала, что все отлично заживет.
- Вот и хорошо. Дона Изабелла, разреши пригласить Педро к нам за стол? - после благосклонного кивка подхватил под руку смутившегося Педро.
Обедали молча, затем за бокалом вина я слушал рассказ о перипетиях боя и последующих приключениях.